Жила-была одна замечательная женщина по имени Люба, которая не привыкла полагаться на волю случая и провидения, и все делать предпочитала исключительно сама. Предки ее сами такой образ жизни вели и ей завещали. «В этой жизни все зависит от нас самих!», – наставляли ее родители, и она это хорошо усвоила. Да вот только поняла эту мудрость не совсем правильно. Она стала все делать и за себя, и за близких, и за всех окружающих.
В общем, жила она трудно. Да вы сами посудите: где ж тут легко будет, если тебе все приходится самой делать??? Мир, может, и помог бы ей, так она сама ни за что не согласилась бы. Нет, нашей Любе надо было все исключительно самой делать – так спокойнее. Ну, Мир и не спорил.
И вот однажды отправилась женщина Люба в магазин за покупками. Разумеется, сама – разве мужу или детям можно доверить выбор? Все равно или напутают, или сдачу плохо посчитают. И вдруг ей в голову словно что-то стукнуло, все померкло и потемнело, а когда прояснилось в глазах, стоит она не на городском тротуаре, а на склоне зеленого холма, поодаль озерцо синеет, и трава по пояс. Как она тут очутилась? Что за место? Ничего не понимает.
Тут ей сзади кто-то:
- Привет, подруга!
Она аж подпрыгнула. А потом и вовсе обмерла: рядом стоял зверек чудной, шерстью коричневой поросший, с нее ростом, мордочка острая, ушки прижатые, глазки-бусинки во все стороны так и посверкивают.
- Какая я тебе подруга? – оскорбилась женщина, на всякий случай отпрыгнув подальше. – Ты чего так вырядилась, рекламная акция, что ли?
- Что еще за еще «рекламная акция»? Я тебя встретить прискакала да на работу поскорее определить.
- На работу??? Что за бред??? Я в магазин иду, посторонись, ты, неведома зверушка!
- Хи-хи-хи!!!! – тоненько заверещала «неведома зверушка». – Вы только посмотрите на нее – в магазин она намылилась! Нет уж, голубушка! Не до магазинов, работы немеряно! Ведь в этой жизни все зависит от нассамих!
- Ну да, от нас самих, – согласилась женщина. – Только при чем тут ты?
- Так мы с тобой одной крови, ты и я! – обрадовала ее зверушка.
- Так ты Маугли, что ли? – не поняла Люба.
- Ну ты скажешь тоже, Маугли!!! Нассамиха я! Такая же, как и ты!
- Кто я? – вытаращила глаза Любаня. – Чего обзываешься-то?
- Да не обзываюсь я, а факт констатирую! Иди вон, в озерцо на себя глянь – сразу перестанешь глазки пучить.
Кинулась Люба к озерцу, заглянула в водную гладь – да так чуть туда и не рухнула! Отразилась в воде мордочка мохнатая: носик длинный и острый, ушки на макушке кругленькие и прижатые, глазки маленькие и шустрые, зубки длинные и острые, а щеки такие, что аж туловища шире. Завопила Люба на весь белый свет, аж по воде рябь пошла.
- Тихо, тихо, без нервов! – оттащила ее от кромки воды нассамиха. – Чего верещишь-то?
- Это я? Это, что ли, я? – с ужасом приговаривала Люба, ощупывая когтистыми лапками свое новое тело – мохнатое, с толстеньким брюшком, а на нем еще и складка какая-то. – Ой, да кто же это меня так изуродовал-то???
- Никто тебя не уродовал, ты сама себя такой сделала, – объяснила нассамиха. – А что? Очень даже целесообразно!
- Да что тут целесообразного? – завопила Люба. – У меня шеи даже нет, голова прямо из плеч растет!
- Зато на спине горб такой отличный! – утешила нассамиха. – Можно ездить, как в седле. И грузы возить удобно.
- Кому ездить? Чего возить? – волчком завертелась Любаня, пытаясь увидеть свой горб. – Я сейчас с ума сойду!!!
- Не-а, не сойдешь, – скептически ухмыльнулась нассамиха. – Мы, нассамихи, крепкие, нас ничем с пути не сбить и с ума не свести! Зато вот мы – кого угодно! Ведь в этой жизни все зависит от нассамих, верно?
- Верно-то верно, – остановилась Люба. – А вот ты, по-моему, сказала, что я сама себя такой сделала. Говорила? Ну-ка, объясни, что ты имела в виду!!!
- Да за милую душу! – охотно согласилась нассамиха. – Мы, нассамихи, природой очень даже здорово устроены. Выносливы необычайно, отдыха нам почти и не надо, отдыхаем в процессе, хоть на бегу, хоть стоя. Туловище у нас объемное, потому как мы подкожный жир накапливаем, в качестве защиты. Зато и не пробьешь нас ничем, все в жировой прослойке увязнет!
- Мамочкаааа…. Три месяца диеты псу под хвоооост!!! – простонала Люба, хватаясь за бока.
- Окорочка у нас мощные, накачанные, потому как приходится преодолевать большие расстояния и много времени на ногах проводить, – продолжала нассамиха. – На животе сумка, очень вместительная. Туда и детенышей можно посадить, и продукты положить. Если что не уместилось – так еще защечные мешки имеются.
- А туда, что ли, мужа сажаете? – ехидно осведомилась Люба.
- Нет, зачем туда? Для мужа у тебя горб есть, он же седло. Сел и ножки свесил – удобно, и не сползает. Ну, если совсем уж квелый – уздечку смастеришь. Мы, нассамихи, изобретательные, да же?
- Ну же, – угрюмо буркнула Люба. – Только анатомия у нас… странная какая-то.
- Может, кому и странно, зато нам удобно, – рассудила нассамиха. – Уши прижаты плотно к голове, это чтобы нам лапшу на уши не вешали. А то знаешь, прилетят лапшисты, они такие прилипчивые, такие навязчивые, лапши потом не оберешься.
- А зубы и когти нам такие зачем, тоже от лапшистов отбиваться?
- Нет, это для другого. Зубы надо показывать – чтобы тебя все побаивались и близко не подходили. Безопасность тоже зависит от нассамих. А когти – землю рыть, ходы прокладывать, ну и, в случае чего, когти рвать! Слышала такое выражение?
- Слышала, – вздохнула Любаня. – Чего там у нас еще есть, чтобы от жизни отбиваться?
- Хвост еще, – тут же вспомнила нассамиха. – Орган равновесия, хватания, цепляния и волочения. Можно прицепиться и волочиться, сколько угодно. Очень прочный.
- А почему у нас нос такой длинный? – жалобно спросила Люба, скосив глаза на нос.
- А это чтобы опасность за версту чуять, все вынюхивать и по ветру его держать, – пояснила нассамиха, для наглядности подергав носом. – Ну, не красавицы, конечно, но с точки зрения целесообразности очень толково устроены. Ведь все зависит от нассамих! Если мы на себе все тащить не будем, то мир просто рухнет!!!
- Как еще только крылья себе не приделали! – заметила Люба.
- Крылья? Нееее, крылья нам по штату не положены, – помотала головой нассамиха. – Мы животные приземленные, нам полетность ни к чему. Мы твердо стоим на ногах! На том и стоим! В общем, подруга, готовь свой горб, идем работать! У нас это называется «горбатиться». Сейчас я тебя отведу к нашим, и там тебя нагрузят, на тебя навешают, тебе всучат, и будешь ты вести привычный образ жизни, только в более подходящем теле.
- Ну уж нет! – твердо сказала Люба. – Не согласная я. Не хочу я, чтобы на меня навешивали, нагружали и все такое прочее. И тела такого тоже не хочу!
- Так ты сама на себя навешаешь и нагрузишь, – фыркнула нассамиха. – Мы, нассамихи, по-другому не можем. За это нас и любят – работаем за троих, везем и не рыпаемся. Так что вперед, и с песней! Давай-ка я тебя оседлаю, чтобы тебе попривычнее было.
И нассамиха очень ловко запрыгнула к Любе на шею, свесила лапки и завопила:
- Ннно, моя дорогая! Поехали! Весело! С песнями!
- Пошла вооон! – завизжала Люба, пытаясь стряхнуть с себя этот тяжкий груз. Но нассамиха держалась цепко и только голову все сильнее сжимала своими мощными когтистыми лапами.
***
- Женщина, женщина, вам плохо? Помощь нужна? – встревожено спрашивал ее кто-то, тряся за плечо.
- Где я? – с трудом выговорила Люба, открывая глаза.
- Вам, видать, плохо стало, вы к стене привалились, а я вас вот тут поддерживаю, – объяснил мужчина, в объятиях которого обвисла ее мохнатая тушка. Ой, не тушка уже! Ее родное тело в синем пальто. Мужчина, который поддержал ее в минуту слабости и не дал ей упасть, явно был Посланцем Небес!
- Благодарю вас, мне уже лучше. Что-то такая головная боль нахлынула, что аж в глазах потемнело, – объяснила Люба.
- Наверное, вы переутомились, – авторитетно заявил мужчина. – Смотрите, как вы сгорбились! Так и до инсульта недалеко. Надо же себя беречь! Ведь в этой жизни все зависит от нас самих. Особенно любовь к себе.
- Про любовь к себе – очень даже согласна, – кивнула Люба. – А про остальное… Я вот тоже так думала, а получилось, что только нагрузила себя сверх всякой меры. И мужа, и детей, и работу, и дом – все на себя повесила.
- Это вы зря, – сказал мужчина. – Так и в старую клячу превратиться недолго. А женщина должна быть полетной! Порхать, парить и радовать глаз!
- У нассамих крыльев нет, – вспомнила Люба. – По штату не положены.
- А где живут эти самые нассамихи? – поинтересовался мужчина. – И как они выглядят?
- Выглядят они ужасно, хоть и целесообразно, – искренне ответила Люба. – А живут они там, куда я больше никогда не вернусь. Я хочу отрастить себе крылья! Вместо горба.
- Так может, ваш горб – это и есть крылья? – предположил мужчина. – Только сложенные. Вам надо просто их расправить, и тогда…
- И тогда я полечу? – с робкой надеждой мечтательно проговорила Люба. – Я тоже буду парить, порхать и радовать… Но неужели это возможно?
- Отчего же нет? – с улыбкой спросил Посланец Небес. – Сделайте такой выбор – и начните его воплощать в жизнь. Ведь в этой жизни все зависит от нас самих!
Человек как человек, не хуже и не лучше других. И Судьба ему выпала очень даже приличная, щедрая на подарки. Только он этих самых подарков не брал. Ну вот не брал – и все! Услышал он однажды, что человек сам хозяин своей судьбы, и уверовал в это раз и навсегда.
- Какие такие «подарки судьбы»? – часто говорил он. – Человек не может ждать милостей от природы, взять их у нее – вот наша задача!
Он и не ждал, сам брал. Да, трудно было, порою так на пределе возможностей шел, но все преграды преодолевал, все крепости брал то штурмом, то осадой, со всеми вражьими силами сражался до победного конца, и право на свое место под солнцем и блага цивилизации всегда отстаивал и утверждал.
От такой нелегкой судьбы устал он, потом заболел, а дальше и вовсе умирать взялся. Устал, надоело все. Стала его Душа отлетать, и узрел он сверху свое бренное тело.
- Эй, это я там, что ли, лежу? – озадаченно подумал он. – А кто же тогда здесь?
- Я, Душа твоя, – шепнула ему Душа. – Успокойся, все в порядке, отлетаем!
- Так ты, что ли, и правда существуешь? – удивился человек.
- Жаль, что раньше не заметил, – улыбнулась Душа. – Тогда у тебя и Судьба бы другая была…
- Так Судьба тоже существует? – не унимался человек.
- Ага! Я есмь, – услышал он голос. – Я – Судьба твоя.
Глянул он туда, где голос – и обомлел. Сидит на крылечке резного-расписного терема озорная девчонка в белом платьице, кругом цветы и птички порхают – загляденье просто.
- Удивлен? – спросила Судьба. – Вот такая я у тебя… Легкая и прекрасная!
- Не, ты не моя Судьба, – не поверил человек. – У меня какая-то трудная была и неповоротливая. Все сам, все сам!
- Так ты ж говорил, что хозяин своей судьбы, хотел сам все делать – ну, а я кто такая, чтобы с хозяином спорить? – хмыкнула Судьба.
- А что это за дом такой распрекрасный?
- Так это твой дом!
- Нет, что-то ты путаешь, Судьба! Я в панельной пятиэтажке жил, да чтобы хоть такую квартиру заработать, знаешь, сколько трудиться пришлось? Света белого не видел!
- Ну, ты сам себе такой путь выбрал, жаль только, что терем, который я тебе приготовила, невостребованным остался.
-
Ах, черт! Правда жаль. Я о таком и не мечтал!
Тут увидел он, как на крылечко из терема выходит женщина в цветном сарафане, волосы русые до пояса, глаза синее моря, как из сказки вышла.
- А это еще кто тут в моем тереме обретается? – обеспокоился человек.
- А это жена твоя несостоявшаяся, Любава, – ответила Судьба. – Нравится?
- Опять ты путаешь! Я, пока не разбежались, женат был на Люське-бухгалтерше, никакой Любавы отродясь не знал и не видел!
- Конечно, не видел – ты ж от этого подарка заранее отказался, когда решил, что дерево надо по себе рубить, да? Вот и не встретились вы, и не поженились…
- Ну, если бы я знал, что мне такая жена положена, да разве бы я отказывался??? – расстроился человек. – Но мне не верится, что она за меня бы пошла, ведь кто я? – простой рабочей специальности, а она ровно царица какая. Таким мужчина нужен высокого полета!
- А чего ж ты космонавтом не стал, хотел ведь?
- Да космонавтами все пацаны быть хотели, только это ж невозможное дело! Как туда пробиться?
- Я бы помогла, – сказала Судьба. – Смотри!
И увидел человек себя на космодроме, как шагает в скафандре к космическому кораблю, шлем откинут, и улыбка такая счастливая – не хуже, чем у Гагарина! Все его провожают, ручками машут, и Любава там, среди провожающих, с платочком кружевным в руках
- Что, неужели и так могло быть??? – не поверил человек..
- Ничего невозможного нет, мог у тебя и такой вариант Судьбы случиться, да ты сам от этой мысли отказался, не дал ей расцвести, – посетовала Судьба. – И в космической карьере я тебе помочь могла, было бы желание!
- Да у меня вообще как-то желания с возможностями не совпадали, – вспомнил человек. – Я вот всю жизнь на «Жигулях» проездил, хотя мне зарубежная техника куда больше по душе. «Пежо» там или «Опель»…
- Да я тебе и вовсе «Бентли» приготовила, вон у забора стоит – зацени-ка!
- Да что ты мне голову морочишь, мне на такой и за три жизни не заработать было! – ахнул человек, обозревая шикарное авто.
- Так я по сходной цене, в связи со скоропостижным отъездом хозяина… Думала тебе приятное сделать, знала же, что хочется тебе. А ты – «три жизни, три жизни»… Вот и профукал возможность!
- А ну-ка, покажи, что я там еще профукал? – вконец огорчился человек.
И показала ему Судьба совсем другую жизнь – с интересной работой, путешествиями, приключениями, белоснежными яхтами, космическими кораблями, счастливой любовью, с красавицей женой и умниками детками, с почетом и уважением, достатком и процветанием. Человеку такое и не снилось, только в кино видел.
- Да как же так? – горестно спросил человек. – Неужели это все для меня было предназначено?
- А для кого же? Я ж твоя Судьба, не чужая!
- А почему я тогда совсем по-другому жизнь прожил? Вроде как начерно! Так, пунктиром наметил сбычу мечт, но не по полной, а слегка, в эскизах!
- Надо было Судьбе доверять, то есть мне, – объяснила его собеседница. – Расслабился бы и получал удовольствие, а ты…
- Но я же был уверен, что человек – сам хозяин своей судьбы! – вскричал человек. – Значит, он ею и управляет, что, не так?
- Конечно, хозяин, конечно, управляет! – засмеялась девчонка-Судьба. – Только знаешь, хороший хозяин с Судьбой дружит и все ее возможности использует. А плохой ей диктует, что можно, а чего нельзя. Где ж тогда Судьбе развернуться-то во всю мощь своих способностей?
- Выходит, я плохим хозяином был… – закручинился человек. – Какое там дружить? Можно сказать, палки в колеса собственной Судьбе ставил! Это сколько же интересного мимо прошло?
- Да уж, – вздохнула Судьба. – Что прошло, то прошло. Не разглядел ты меня, не оценил по достоинству.
- Знаешь, я бы тебя и увидел, да не оценил, – честно признался человек. – Какая-то ты несерьезная, форменный ребенок.
- А это я тебя уравновешиваю, – объяснила Судьба. – Ты-то с самого детства чересчур уж взрослый, быстро разучился верить в чудеса…
- А я, между прочим, тебе подсказывала, – подала голос Душа. – Звала тебя в полет, а ты меня даже не слышал, такой приземленный, реалистичный… Неподъемный просто! Вот так все и вышло, по-простому, без волшебства.
- Да уж, своим горбом, тяжким трудом, по минимуму, и никаких чудес, – вздохнул человек. – Эх, если бы кто заранее мне все это рассказал, да разве бы я так жил? Я бы совсем по-другому жизнь прожил.
- А как? – заинтересовалась Душа.
- А легко! Красиво! С верой! И с крыльями! Уж тогда бы я ни от одного Подарка Судьбы не отказался! Использовал бы все возможности по полной программе! И жил бы не по чужим указкам, а по велению Души!
- Смотри-ка, какие судьбоносные решения, – обратилась Душа к Судьбе. – Прямо слушать приятно.
- Ага, душевно излагает, – согласилась Судьба. – Может, не все потеряно?
- И я так думаю, – ответила Душа. – Есть у него еще и время, и возможность что-то исправить, да?
- Ладно, Душа, сделаю ему еще один подарок, – решила Судьба. – Дадим ему еще один шанс! Давай-ка, Душа, возвращайся, пока не поздно.
И в это же самое время в машине «Скорой помощи» вздохнул и стал медленно открывать глаза человек.
- Быть того не может! – воскликнул доктор. – Смотрите, возвращается!
- Да уж… Чудеса так чудеса. Не иначе, любимчик фортуны, – отозвалась медсестра. – Слышите меня, больной?
- Слышу, – разлепил губы он. – У меня…счастливая…судьба…
- Оно и видно, – согласился доктор. – Считай, новую жизнь получил!
- Принимаешь мой подарок? – тихо шепнула ему на ухо Судьба.
- Второй шанс, – прошептал Хозяин Судьбы и улыбнулся, потому что его Душа не удержалась запела.
Приснился Лапкиной странный сон. Вроде явился к ней великий поэт Александр Сергеевич Пушкин и строго так говорит:
- Вы что же это, душа моя, к языку своему родному так небрежно относитесь?
- А как я к нему отношусь? – озадачилась Лапкина. – По-моему, нормально. Язык как язык, розовый, мягкий… Зубы чищу регулярно, и рот полощу!
- Да нет же, я не про ваш личный язык, а про великий и могучий – русский, – пояснил Пушкин. – Это же просто невыносимо!
- А что? Что такое? – встревожилась Лапкина. – Что вы имеете в виду?
- А имею я в виду то, что вы совершенно не думаете, что говорите. Поговорка «язык как помело» явно про вас!
- Помело? – удивилась Лапкина. – Про меня? Ну ваще, жесть! А вы меня ни с кем не путаете?
- Что вы, как можно вас с кем-то перепутать? Не вы ли вчера по телефону изволили говорить: «Как же, разбежалась! Получите у Пушкина!»?
Лапкина напряглась и вспомнила: да, говорила она такое. Надо было отшить одних там нахалов, ну, она и кинула любимую фразочку насчет Пушкина.
- Да ладно, я ж не в обиду, что уж сразу «помело», – смутилась Лапкина. – Так, вырвалось…
- А у вас, если бы вы соблаговолили заметить, все время что-нибудь «вырывается», – уличил ее классик. – Совсем не даете себе труда подумать, что будет, если все это в жизни проявится.
- А что я такого говорю? – удивилась Лапкина. – Ничего такого особенного. За базар отвечаю.
- Отвечаете, значит… Ну, отвечайте! – милостиво разрешил Пушкин. – Только потом не обижайтесь.
И, как это бывает во сне, картина мгновенно переменилась, Пушкин куда-то исчез, а Лапкина очутилась посреди базара, в толпе разъяренных людей, каждый из которых что-то кричал и тянул к Лапкиной руки.
- А-а-а-а! – завопила Лапкина, озираясь и пятясь. – Вы чего?
- Смотри, какую курицу некондиционную мне впарили! – потрясая синеватой тушкой, подскочила к ней баба в кацавейке.
- А меня обвесили! Обвесили! На целых полкило! – подпрыгивал тощий мужичонка.
- А мне нахамила вон та, которая помидорами торгует, – втолковывал дед. – Разберись, дочка, а?
- Да почему я-то? – в отчаянии завопила Лапкина. – Я тут при чем???
- Ну дык ты ж за базар отвечаешь, всем известно, – зашумела толпа. – Вот и отвечай давай!
- Вы чего, белены тут все объелись, психи ненормальные??? – возмутилась Лапкина.
У толпы тут же изменилось настроение: глаза сделались бессмысленными, кто-то стал танцевать, кто-то захохотал, кто-то затеял кусать соседей, а у некоторых так даже и пена на губах появилась. Лапкина в ужасе бочком выскользнула из объевшейся белены толпы и опрометью кинулась прочь с базара. Отвечать за этот самый базар ей вовсе не хотелось. Только оказавшись за воротами, она остановилась и выдохнула:
- Вот жесть!
Тут же над ее головой просвистело что-то (она только и успела, что пригнуться!, и с грохотом упало на землю. Пригляделась – мятый жестяный лист, откуда-то с крыши, видать, сорвало. Лапкина хотела даже ругнуться, но почему-то воздержалась. Какой-то странный сон был, уж очень реалистичный.
Лапкина задумчиво двинулась прочь от базара. На камушке сидел оборванец маргинальной наружности, по виду – сильно пьющий, и он тут же обратился к Лапкиной:
- Подайте, сколько можете, не на хлебушек прошу – на опохмелку…
- А морда не треснет? – язвительно спросила Лапкина, и тут же завопила: лицо страждущего немедленно треснуло и развалилось пополам, как спелый арбуз, а то, что открылось внутри во всех анатомических подробностях, выглядело как в фильме ужасов.
Она припустила на первой космической скорости, и вскоре нищий остался далеко позади. Лапкина шла по городу – привычному и знакомому. Солнышко припекало, веял легкий ветерок, и Лапкина в который раз поразилась, как все натурально ощущается. Чересчур даже.
Впереди замаячило какое-то здание.
- Да это же моя родная школа! – ахнула Лапкина. – Да, она, чтоб мне провалиться!
Договорила она эту фразу уже на дне глубокой ямы, куда провалилась незамедлительно. Упала она на кучу мягкой земли, так что до членовредительства не дошло, но все равно хорошего было мало. Надо было как-то выбираться, не сидеть же тут, в яме, до скончания веков!
Лапкина, шипя и охая, стала карабкаться наверх, используя в качестве опоры корни и камни. Маникюру сразу наступил конец, да и новым босоножкам тоже пришлось несладко. Наконец, она перевалила через край и поднялась с четверенек.
- Блин!!! Вот это вилы!!! – с чувством сказала Лапкина, вытряхивая землю из босоножек.
В следующий момент она обалдело взирала на воткнувшиеся прямо перед ней деревенские вилы с мощными зубьями, на которые был насажен румяный блин. Лапкина сразу почувствовала, что ужасно голодна, но блин был несъедобен: изгваздан в земле и явственно попахивал навозом – вилы, видимо, были рабочими. Так что она проглотила слюнки и призадумалась.
- Так, из этого сна надо как-то выгребаться, – решила она. – Пора выплывать, иначе есть риск просто сойти с ума!
В следующий момент она уже сидела в утлом челноке, плывущем по бурному потоку, а в руках у нее красовалось весло, коим, по всей видимости, и следовало выгребаться, чтобы выплыть из сна. Лапкина рьяно заработала веслом, пытаясь править к берегу.
- Эй, держи, девушка! – крикнули ей с берега, и к челноку полетела бухта веревки.
Лапкина, изловчившись, сумела уцепиться за конец веревки и кое-как подтянулась к спасительной суше.
- Люди, помогите! – закричала она. – Со мной что-то непонятное происходит! Вытащите меня отсюда!
Она разглядела наконец-то своего спасителя – бравого корпусного мужчину в тельняшке и бескозырке, а поверх еще и оранжевый надувной жилет – видимо, спасателя. Мужчина Лапкиной показался надежным и сразу понравился, и она несколько приободрилась. Во всяком случае, она теперь была не одна, а это уже что-то.
- Сейчас мы этого важного кренделя обработаем, – пробормотала она себе под нос, прикидывая план блиц-обольщения. – Сейчас он будет наш…
Ах, зря она это сказала! Выскочив из лодки, она обнаружила, что тельняшка, бескозырка и прочая одежда валяется на бережку, а вместо мужчины среди них наблюдается… ну конечно, крендель! Крендель благоухал ванилью и корицей и выглядел очень аппетитно. Лапкина шмыгнула носом и отщипнула кусочек. Было вкусно. Она подкрепилась и утешила себя тем, что уж если познакомиться не удалось, так хоть поела.
- Так. Нет, правда, пора просыпаться, – вновь решила Лапкина. – Что-то меня этот сон уже напрягает…Неприятный какой-то сон! Сначала Пушкин мне сказал, что у меня язык как помело. . Потом этот дурацкий базар, жестянкой мне чуть голову не снесло… Этот типчик еще, с треснутой мордой лица… Потом я в яму провалилась, а потом мне вилы прилетели. И в конце концов, чуть не утонула! Во приключения-то, как в триллере! Утром расскажу Ленке с Машкой – облезут от зависти!
Ленка и Машка возникли ниоткуда – и Лапкина в ужасе завизжала. Обе ее лучшие подруги шли, как в том самом триллере – молча, зловеще, протягивая к ней руки, с которых кусками отваливалась облезающая кожа. На их лица было лучше и вовсе не смотреть – там зависть уже сделала свое черное дело, все уже конкретно приоблезло.
- Прочь! Сгинь! Исчезни! Чур меня! – взвыла Лапкина, и кошмарные призраки подруг послушно сгинули, как и не было.
- Полный мрак! – ошеломленно выдохнула Лапкина, и тут же наступила полная, кромешная тьма – словно солнышко выключили.
- Господи, да что же это такое? – взмолилась Лапкина, пытаясь разглядеть хоть искорку, хоть проблеск в этой чернильной темноте.
- Это то, о чем ты думаешь, – раздался голос из тьмы. – Оно воплотилось в жизнь, и ты имеешь наяву то, что до сих пор было только у тебя в голове.
- Ой, кто это? Это ты, Господи, да?
- Почти. Я – твой Внутренний Голос.
- У меня, что ли, внутренний голос имеется? Полный улет!
Не успела Лапкина закрыть рот, как ее подхватило, понесло куда-то вверх тормашками, пару раз кувыркнуло и плашмя шлепнуло оземь, даже искры из глаз посыпались. Впрочем, светлее от этого не стало.
- Осторожнее со словами, думай, что говоришь, – посоветовал Голос.
- Да я думаю! – плачущим голосом проговорила Лапкина, ощупывая руки-ноги – вроде все уцелело. – Только мне трудно думать, когда темно! Как тут свет включается?
- Мыслями. Подумай мысль – и выскажи вслух.
- Ну, это… Хочу, чтобы, а общем, стало светло! – объявила Лапкина.
Но светло не стало. Она еще немного подождала и спросила:
- Эй! Голос, ты здесь? Почему ничего не происходит? Я же говорю, а все равно темно.
- Нет у тебя мысленной чистоты. Речь засорена всякими словечками ненужными, вот и не получается внятного образа.
- И что делать?
- Вспомни, что тебе дан великий и могучий русский язык! – посоветовал Внутренний Голос. – Язык Пушкина, Лермонтова и прочих замечательных словотворцев! Учила, небось, стихи-то в школе?
- А? Стихи? Да, учила, – пробормотала Лапкина, пытаясь вспомнить хоть что-то из школьной программы. Но на ум, как назло, лезла только строчка «Угас, как светоч, дивный гений…» – что никак к ее ситуации не походило и даже могло усугубить.
Видимо, пошло, потому что мрак стремительно рассеялся, и над ее головой вновь засияло солнышко.
- Ой, получилось! – возликовала она, узрев свет. – Голос, а ты еще тут?
- Да я всегда тут, я же Внутренний, – успокоил ее Голос. – Ты просто ко мне раньше не прислушивалась, потому что у тебя в голове такой шумовой фон из мыслей, что тебе меня и не расслышать. Думаешь обо всем одновременно, с мысли на мысль перескакиваешь, да еще эти твои мусорные словечки…
- Ой, ты знаешь, голос, я уже и думать боюсь, не то что высказываться, – пожаловалась Лапкина. – Тут все сразу сбывается, и такая ерунда выходит – сплошные кошмарики.
В воздухе тут же деловито загудел целый рой налетевших из ниоткуда мелких насекомых – очевидно, кошмарики в жизнь воплотились.
- Отменяю! – быстро замахала руками Лапкина, и кошмарики послушно исчезли. – Это что же, теперь надо за каждым словом следить?
- А ты как думала?! – подтвердил Голос. – Помнишь, в Библии написано, что когда Творец все создавал, то ВНАЧАЛЕ БЫЛО СЛОВО». Ну так ничего и не изменилось, и сейчас все так же. Вначале – слово, а потом оно на реальный план переходит. И ваше счастье, дорогое человечество, что еще не сразу переходит, иначе бы вам и недели не протянуть, с вашими-то мыслемешалками непочищенными и небрежной манерой выражаться.
- Да уж, я это на собственной шкуре испытала, – поежилась Лапкина. – Не успеешь что-нибудь сказать – оно сразу тут как тут. В общем, жизнь бьет ключом, и хорошо, что пока не по голове! А еще повезло, что это все во сне! А если бы в реале?
- Говорю же тебе – и в жизни сбывается, только не сразу! Так что лучше все-таки следить и за мыслями, и за речью. Говорить то, что думаешь, и думать, что говоришь!
- Это что же теперь, и слова не скажи просто так? – насупилась Лапкина. – А если все так говорят? Ну вот так уж нас научили!
- Не сочиняй, пожалуйста! – строго сказал Внутренний Голос. – Кто это вас учил «фильтровать базар» или желать кому-то «приложиться фэйсом об тэйбл»? Может быть, Пушкин?
- Нет, я точно такому не учил, – отмежевался невесть откуда материализовавшийся Пушкин. – Напротив, я старался сделать язык кристально чистым и легким, чтобы слова приятно выговаривались и были понятны всем.
«И долго буду я любезен тем народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал…», – патетически процитировал поэт.
- А я вас давно не перечитывала, – призналась Лапкина. – Все больше телевизор да Интернет, а там такое говорят и пишут!!! Дикторы слова путают, ударения не там ставят… Ведущие программ иной раз чуть ли не по фене ботают… А лексикончик в Интернете – это ваще! «Аццкие фишки, крутая телка, отпадный мэн, попса жжет, пипл хавает» – и всех делов!
- Бог мой! – воскликнул Пушкин, хватаясь за голову. – Как можно, право, так калечить великий и могучий русский язык??? Ей-богу, был бы жив – вызвал бы на дуэль!
- Всех не перестреляете, – угрюмо заметила Лапкина. – Знаете, сколько нас, таких…красноречивых? Что, к каждому во сне с пистолетом являться будете?
- Если это поможет – то и к каждому! – пылко вскинулся поэт. – Для того я и жил, чтобы глаголом жечь сердца людей!! «Я памятник себе воздвиг нерукотворный» – это же я как раз о Слове говорил!
«Нам не дано предугадать, как наше слово отзовется», – вспомнилось вдруг Лапкиной. – А ведь я когда-то стихи любила… Даже в тетрадку выписывала те, что понравились. И по литературе у меня «пятерка» была. А потом как-то закрутилась, другие интересы пошли, другие компании… Я и не заметила, как у меня такая речь стала.
- Душа моя, так еще не поздно! – прижал руки к груди гений русской словесности. – Ведь Словом можно как поддержать, так и погубить! Причем погибнуть может весь мир – если люди не прекратят убивать его неправильными, нечистыми мыслями и словами. Надо же отдавать себе отчет, в самом деле…
- Ну, предположим, отдам я себе отчет, ну и что? Другие-то все равно так говорить будут! – неуверенно заметила Лапкина.
- Скажите, могу ли я просить вас – именно вас! – стать одной из первых, кто сознательно – сознательно! – примет на себя столь высокую миссию – возродить былую славу Великого и Могучего Русского Языка?
- Но разве я одна смогу что-нибудь сделать? – боязливо пискнула Лапкина. – От меня же ничего не зависит! Даже если я стану говорить, как академик всяческих наук, это же не спасет мир?
- Спасет, – заверил ее классик. – Сегодня – вы, завтра – еще кто-нибудь, а там, глядишь, и большинство людей перестанет употреблять эти жуткие слова и выражения, слепленные из тьмы и мрака. И тогда история повернется в другую сторону – не к Мраку, а к Свету! У человечества еще есть шанс, поверьте!
- Она еще спорит! – вмешался Внутренний Голос. – Как словами мир губить, так не страшно, а как спасать – так забоялась. А кто его должен спасать? Пушкин???
- Да нет, конечно, – засмеялась Лапкина. – Александр Сергеевич и так много чего для мира сделал. Ладно! Я согласна. Беру на себя такие повышенные обязательства. Буду спасать мир! Пусть даже и мысленно…
- Вот молодец! Ты ко мне прислушивайся, я тебе всегда подсказку дам, – обрадовался Внутренний Голос.
- Я помню чудное мгновенье, передо мной явилась ты, как мимолетное виденье, как гений чистой красоты… – с жаром заговорил поэт, преклоняя перед ней колено. – Честь и хвала вам, о храбрая дева! Благодарное человечество вас не забудет!
- Ах, да что же вы меня так смущаете! – в полном смятении вскричала Лапкина. – Сам Пушкин! Передо мной! На коленях! Я сейчас рухну…
… Лапкина проснулась от того, что и впрямь рухнула с кровати.
- Ой, мамочки мои, – простонала она, потирая ушибленное колено. – К чер… ой, то есть нет, туда не надо. Ну и сон, право слово!
- Не соблаговолите ли вы переместиться в ванную для принятия водных процедур? – церемонно подсказал Внутренний Голос. – Советую, очень, знаете ли, отрезвляет!
И Лапкина, изящно придерживая двумя пальчиками подол фланелевой ночной рубашки, поплыла в ванную, ощущая себя Великой и Могучей, как русский язык. А как себя еще может ощущать человек, участвующий в спасении родного языка и даже целого человечества???
Лялькину все обижали. Может, потому что внешность была невнушительная, может, потому что не умела адекватно ответить, а может, просто слишком нежная натура – кто его знает? Но вот ведь какая штука: если где какая агрессия в воздухе витает – обязательно высмотрит Лялькину и тресь ее по голове! Ну, не по-настоящему, а так, морально… Но все равно – больно же!!!
И начальство ее все время в жертвы выбирало, и подруги предавали, и коллеги подставляли, и даже трамвайные хамы безошибочно выделяли ее из толпы и отрывались по полной. Лялькина же обычно губу закусит, обиду проглотит и только подумает: «Ай, чтоб тебя…». Но вслух – ни-ни!
Сама Лялькина искренне считала себя существом безобидным, белым и пушистым, старалась ко всем относиться доброжелательно и злом на зло не отвечать – неприлично это и не к лицу воспитанной даме.
Но ядовитые стрелы агрессии, которые в нее метали, попадали в цель и застревали в ее нежной душе, и вот накопилось их столько, что стала Лялькина болеть. Видимо, концентрация яда превысила все предельно допустимые нормы. Так что к 36 годам нажила себе Лялькина болезнь сердца, гипертонию и даже легкий инсульт перенесла.
И погибла бы Лялькина в самом расцвете своей жизни, если бы не случай.
Ехала она однажды с работы и попала, как обычно, в переплет. Толстая тетка мало того что ей на ногу наступила, колготки сумкой порвала, так еще на нее же и вызверилась:
- Растеклась тут на весь салон, думаешь, одна едешь, что ли??? Совсем обнаглели! Посторонись, пропусти пенсионера союзного значения!
Лялькина, как обычно, вспыхнула и промолчала. Хотя это было очень даже обидно и несправедливо.
- Садись, деточка, тут место есть, – дернула ее за рукав другая бабуся. – Давай, я подвинусь!
Лялькина не стала протестовать, села – это потому что у нее от переживания голова закружилась.
- А зря ты так подумала, деточка, – доверительно шепнула ей бабуся. – Твое к тебе же и вернется, разве не знаешь?
- Что подумала? – не поняла Лялькина.
- «Чтоб ты треснула», – хихикнула старушка. – Оно, конечно, может, и весело, но зачем тебе такое счастье?
- Что вы такое говорите? – пролепетала Лялькина, густо краснея: дело в том, что именно это она и подумала в адрес противной тетки. Но не вслух же? Откуда старушка тогда узнала?
- А я мысли читать умею, – с удовольствием сообщила старушка.
- Мысли? Это вы ясновидящая, да? – в полном смятении забормотала Лялькина.
– Да ну, скажешь тоже! Никакая я не ясновидящая, а просто наблюдательная. Поживешь с мое, опыта наберешься – тоже научишься. Это же просто! Вот сейчас: ты вспомнила, как сегодня про начальницу подумала: «Чтобы тебе морду перекосило». Она у тебя, конечно, форменная жаба – не спорю, но ведь все равно, себе дороже выйдет, если тебе самой лицо перекосит?
- Да почему же мне перекосит? – не выдержала Лялькина. – Я же не себе такого желаю?
- Разницы нет, – уверила ее странная бабуля. – Это ж Закон Отражения, нешто не слышала никогда?
- Не слышала, – призналась Лялькина. – А что за закон такой? Нам в институте этого не преподавали!
- Ох, молодежь, молодежь, – покачала головой бабка. – Образование у вас, может, и высшее, а вот понимания никакого, ей-богу! Самого простого не знаете. И про Зеркало Мира небось не слышала?
- Нет, – еще больше усовестилась Лялькина. – Откуда же мне?
- Ну, так и быть, расскажу! Слушай сюда.
- Да, пожалуйста, – обрадовалась Лялькина.
- Значит, так. Ты существо доброе, безответное, ко всем с добром и открытой душой, но почему-то все, кому не лень, на тебя нападают, только успеваешь агрессию отражать? Верно угадала?
- Ну, не все, – смутилась Лялькина. – Хотя, в принципе, много кому не лень. Только и успевай отражать, это вы правду говорите.
- Не думала, почему так?
- Ну, думала… Только так и не поняла. Почему с другими такого не происходит? Почему я агрессию притягиваю, как громоотвод молнии?
- Да потому что в тебе этой агрессии полным-полно, под самую завязку, – торжествующе объявила бабуся.
- Во мне? Но я никого… никогда… ни за что… – Лялькина аж задохнулась от такой несправедливости.
- Тихо, тихо! Не надо так бурно реагировать, детка. Вот в тебя злые недруги стрелы черные мечут – как думаешь, попадают они в цель?
- Еще как попадают, – всхлипнула Лялькина. – Все сердце изранено!
- Ай-ай, такая молоденькая, а сердечко, гляжу, уже насквозь больное, – посочувствовала прозорливая бабка. – Так я и говорю: вся агрессия в тебя попадает и в тебе застревает, а выпускать ты ее не знаешь как, все в себе держишь. А все потому, что мечом ты махать не умеешь, а щита у тебя достойного нет. Никаких у тебя доспехов! Нечем тебе агрессию отражать!
- Меча? Щита? Бабушка, да вы о чем? – удивилась Лялькина. – 21 век на дворе! Какие доспехи?
- Невидимые, – гнула свою линию бабуся. – Такие доспехи завсегда у человека иметься должны, они наследные, по роду передаются, из поколение в поколение, да времена теперь такие наступили – растеряли мудрость веков, деткам в наследство теперь все больше завещают квартиры да машины, а о самом главном-то и позабыли!
- Какое наследство? О чем позабыли?
- Как ты думаешь, почему им всем удается тебя обидеть, а им хоть бы хны?
- Потому что я не могу себе позволить опускаться до их уровня! – с достоинством ответила Лялькина. – Я же человек интеллигентный, цивилизованный. А они… дикари какие-то!
- Вот пока ты интеллигентно пыхтишь, дикарь уже в тебя стрелу выпустил! У него-то и щит есть, и меч, и колчан со стрелами – он же агрессивный, да и опыт у него! Потому и попадает в тебя точнехонько, без промаха! А если бы у тебя щит был, тогда что?
- Ну, отскочила бы стрела от щита, – подумав, предположила Лялькина.
- Верно говоришь! Так вот, я тебе сейчас такой щит подарю.
- А удобно? – засомневалась Лялькина. – Может, я его у вас куплю?
- Я не продаю. Я просто так, задаром отдам. Мне не жалко!
- Да не в сумку клади, а в голову! Говорю же, незримый он!
- А, ну ладно! Я вся внимание.
- Так вот, все очень просто. Сначала надо тебе поведать легенду про Зеркало Мира. А история такая: когда-то, в незапамятные времена, Боги создали волшебное зеркало, чтобы весь мир в нем отражался. И каждый человек, посмотревшись в это зеркало, мог увидеть, что он подобен Богам, и познать все тайны мироздания, все взаимосвязи и механизмы. Боги завещали это зеркало людям, и долгое время оно хранилось на земле и помогало людям быть чище, лучше, добрее, и помнить, что все они – частички Единого Целого. Не было тогда ни войн, ни раздоров, ни противостояния – разве станут части Целого против друг друга выступать? Нет, как и левая рука против правой не станет бороться. Люди тогда желали друг другу только добра, потому что это сразу на всех отражалось, и на тебе тоже. «здравствуйте», «спасибо», «будьте здоровы», «всего хорошего» – это же еще с тех пор традиция идет…
Но однажды зеркало разбилось. Никто не помнит, почему так произошло. Может, небрежно хранили, может, бес попутал, а может, катастрофа какая приключилась – нам о том неведомо. А только разлетелось Зеркало Мира на миллионы мелки осколков, и каждый из них теперь уже не мог отражать Единого Целого, а отражал только маленькую часть. И растерялись люди: перестали они целостность ощущать. Стали они мнить о себе разное – то, что одни лучше, а другие хуже, и то, что надо бы у других осколки отобрать – тогда свое зеркало больше получится. Так и додумались до ссор и распрей, до войн за место под солнцем. А потом одни объявили себя наследниками Богов, а других стали считать низшими, недостойными. И стали они желать друг другу зла: «чтоб тебя приподняло и шлепнуло», «да провались ты», «будь ты проклят»… Но не понимали они, что хоть зеркало и разбилось – а Закон Отражений по-прежнему действует. И гласит он, что если ты другому что-то послал, оно к тебе и вернется, на тебе и отразится.
Хорошо еще, что не буквально такие пожелания сбываются, а то бы человечество себя за неделю извело! Но все одно – содержится в таких словах жгучий яд, и добра от него не жди. Отравленные стрелы летят во все стороны и разят всех, кто под них попадает. Вот такая легенда…
- Ну, замечательно, – в замешательстве проговорила Лялькина. – Но я-то при чем? Почему кто-то эти стрелы ядовитые мечет, а я как мишень?
- А ты не поняла? – удивилась бабуся. – Да проще простого! Ты ж, детка, такие же мечешь, только молча! Думаешь, если воспитанность соблюдаешь, вслух не говоришь, так и все, белая и пушистая? Как бы не так! Ты тоже целостности не ощущаешь, противопоставляешь себя другим. Ты хорошая – они плохие, да? А они то же самое про тебя думают. Вот так и отражаете друг друга. Замкнутый круг!
- И что же мне делать, я никак не пойму? – прохныкала Лялькина. – Вслух, что ли, говорить все, что я о них думаю? Такой же хамкой заделаться? Не хочу я так!
- И не надо. Есть способ!
- Какой? Какой? – заинтересовалась Лялькина.
- Тот самый щит, о котором я тебе битый час толкую. Все просто: тебе гадость какую скажут или сделают, а ты, вместо того, чтобы ядом наливаться, мысленно пожелай себе чего-нибудь хорошего и добавь: «и вам того же». Вот и все!
- Это как? – напрягла мозги Лялькина. – Что-то не пойму я…
- Да очень просто! Вот хочется тебе сказать «чтоб ты провалилась», а ты подумай «чтоб тебе жениха хорошего найти!». Да с сердцем так подумай, энергично! Сама хочешь, небось, жениха-то?
- Это к делу не относится, – смутилась Лялькина, которая действительно числилась в незамужних и жениха ой как хотела. – А вы лучше скажите, раз мы части Единого Целого, почему одни люди хорошие, а другие… не очень? Ну, просто даже злые?
- Потому что каждый в своем осколке видит малую толику Целого. А в Едином Целом – в нем ведь всего понемногу есть. Это как в хлебе. Если дрожжи, вода, соль и мука по отдельности – невкусно, и есть не станешь. А если все смешать да выпечь – вкуснятина, за уши не оттащишь.
- А мой дедушка то же самое про бражку говорил, – заулыбалась Лялькина.
- Ну вот видишь, значит не одна я мудрость тебе передаю, – засмеялась и бабулька. – Ты попробуй, попробуй! Все быстро меняться начнет, вот увидишь!
- Ага, а если я пожелаю хорошего, а человек еще больше обозлится? – вдруг обеспокоилась Лялькина. – Вдруг он ни во что хорошее и вовсе не верит?
- Ну и пусть не верит. Ты же не для него стараешься, а для себя. Говорю тебе – желай хорошего, оно к тебе и вернется, по Закону Отражения. Это самый лучший в мире щит, ты уж мне поверь. А то сидишь, думаешь: «Вот старая, из ума выжила, сказки какие-то рассказывает».
- Я… Я не… – залепетала Лялькина, которая действительно что-то такое подумывала.
- Да ладно, я не обижаюсь, – добродушно махнула рукой бабуся. – Если б я мысли чужие слышала да еще и обижалась, давно бы рассыпалась от горя. Иногда люди такое думают, что хоть святых выноси!
- Трудно, наверное, вам, если вы все мысли слышите?
- Ничего, я привыкшая. Главное – добра желать, вот и вся наука. Так и живу.
Тут бабушке пришло время выходить, а Лялькина на следующей вышла. Шла домой и думала: что это вообще было? И что тут ложь, что правда? А может, бабуська и впрямь вовсе из ума выжила по старости лет? Но тут она спохватилась и выбросила из головы эту мысль: а что если по Закону Отражений к ней вернется, что же ей, из ума теперь выживать? Нет уж, спасибочки!
И, как назло, у подъезда столкнулась с Егоровной, местной скандалисткой, которую все соседи боялись и недолюбливали, а уж связываться с ней и вовсе избегали. Поговаривали даже, что она – энергетический вампир и живет за счет высасывания чужой энергии, и Лялькина с этим была горячо согласна. Ее – так каждый раз высасывала.
- Ага, тебя-то мне и надо! – трубно провозгласила Егоровна. – Это твоя кошка мои цветочки перекопала? Я ее на живодерню сдам! А тебя к ответственности привлеку!
Прежде Лялькина обычно замирала перед Егоровной, как кролик перед удавом, позволяла выжать себя как лимон, а потом бежала домой плакать, но тут она вспомнила науку своей старенькой попутчицы, закон отражений, и…
Егоровна сначала замерла, а потом уперла руки в боки и возвысила голос:
- Здорова, говоришь? Да ты издеваешься, что ли? С вами тут вообще рехнешься, какое здоровье???
«Чтоб ты облезла, – привычно хотела подумать Лялькина, и тут же, спохватившись, переиграла. – Чтоб ты расцвела и заколосилась!».
Мысль показалась ей такой забавной, что она даже хихикнула. Егоровна продолжала голосить, уже за спиной, а Лялькина спокойно вошла в подъезд и поднялась к себе в квартиру.
- Надо же, не пробила! – в полном изумлении проговорила она, пялясь на себя в зеркало в прихожей. – Слышь, Егоровна! Не пробила ты меня! Действует щит, действует!
На следующий день Лялькина испробовала щит на работе – и там все получилось! Начальнице Лялькина пожелала счастливого отдыха на Багамах, коллеге-змеище – хорошо оплачиваемой работы, вредному клиенту – крупный выигрыш в лотерею. К концу рабочего дня Лялькина пребывала в замечательном расположении духа. Стрелы, истекающие ядом, до нее просто не долетали!!!
А в скором времени ехала посвежевшая и помолодевшая Лялькина в автобусе, и на какой-то остановке вошла та самая бабища с сумкой, которая когда-то нанесла урон лялькинским колготкам (о боже, как давно это было!!!), зато принесла судьбоносную встречу с волшебной бабулькой. Теперь бабища прицепилась к мужчине интеллигентного вида, который попался ей под горячую руку. Мужчина бледнел, краснел и, по всему, с трудом сдерживался, чтобы не вступить в перепалку.
«Чтоб у тебя твой поганый язык отсох, старая ведьма», – Лялькина вдруг поняла, о чем думает мужчина. Э, нет, это было не дело! – «Чтоб у тебя оказался рот, полный рахат-лукума, божий одуванчик», – наспех придумала за него Лялькина и оглянулась.
- Молодой человек, идите сюда! – позвала она. – Тут место есть. А мне нужна ваша помощь. Пожалуйста!
Мужчина глянул на нее с благодарностью, как на спасительницу, и резво двинулся к Лялькиной.
- Садитесь, – пригласила она. – Зацепило?
- Еще как, – признался мужчина. – Как я не люблю таких скандальных ситуаций! Но почему-то все время в них попадаю. Прямо проклятие какое-то!
- Точно. Проклятие! Но я знаю, как его снять, – загадочно сказала Лялькина. – Вы что-нибудь слышали про Зеркало Мира? А про Закон Отражения? Как, и щита у вас до сих пор нет?
Мужчина ничего такого, разумеется, не слышал, но очень заинтересовался. И Лялькиной пришлось пригласить его на чашечку чая, поскольку уже была ее остановка. Они встретились еще раз, и еще… А что было потом – вы уж и сами догадались. Потому что Лялькина к тому времени нажелала частичкам Единого Целого столько хорошего, что это просто не могло к ней не вернуться. По Закону Отражения!
Посвящается моей бабушке Оле, которая недавно покинула этот мир, и всем бабушкам на свете.
Хозяйственный инвентарь обитал в сарае. Там были лопаты и грабли, ведра и метлы, котлы и коромысла – много всего. Днем все отправлялись на работы, а вечером, когда сарай закрывали, между обитателями начинались тихие неспешные разговоры.
Корзинка в разговорах старалась помалкивать. Она была уже старенькая, потемневшая от времени, в некоторых местах прутики стали тонкими и хрупкими, между ними возникли щели, а в на донышке, слева, вообще лопнули, и образовалась дырка. Корзинка очень стеснялась и поэтому не высовывалась. Но совсем незаметной оставаться не удавалось, и иной раз ей приходилось выслушивать обидные вещи.
- Ох, и поработали мы сегодня! – горделиво начинали Грабли. – Сенокос, знаете ли, горячая пора! Сено ворочать – это как на передовой! Страда, понимать надо!
- А я целый день удобрение перетаскивала, – важно включалась Лопата. – Тоже вам не фунт изюму. Один запах чего стоит!!! Вредное производство!
- А мы воду носили, и в баню, и в огород! – начинали звенеть сияющие новенькие Ведра.
- Много бы вы без меня наносили… – ворчало старое, но крепкое Коромысло, помнившее еще бабушку хозяйки. – Пустозвоны…
- А Корзинка у нас что делала? – осведомлялась Большая Дворовая Метла, сплетница и интриганка.
- Я переносила огурцы, – еле слышно отвечала Корзинка.
- Ой, ой! Переносила она! – тут же насмешливо подпрыгивала Метла. – Да из тебя уже все сыплется! Сама видела, как маленький огурчик выскочил – и между грядками спрятался. Хозяйка не заметила, а все ты виновата!!!
- Конечно, ей уже в обед сто лет, – замечали Грабли. – В таком возрасте пора на покой. Толку мало!
- Ну, это смотря из какого материала ты скроен! – возражало Коромысло. – Вот я с годами только крепчаю. А всяких лопат-ведер на моей памяти ух сколько сменилось, всех и не упомнишь!
Корзинка только вздыхала и отмалчивалась. Она и сама осознавала, что уже старенькая, и толку с нее все меньше и меньше. Она хорошо знала, что рано или поздно выходит срок любой вещи, и ее служение Хозяйке закончится. Но пока она могла что-то делать и в чем-то участвовать, она тихо радовалась. Она очень любила своих Хозяев и хотела только одного – быть полезной.
- На свалку, на свалку! – заверещали брезентовые рукавицы, в которых Хозяин занимался мусоропогрузочными работами.
- Изрубить в муку! – решительно высказался Топор.
Корзинка не обижалась: она повидала многое и знала, что каждый видит действительность в соответствии со своими жизненными принципами и предназначением. Положено топору рубить – он только об этом и думает. Привыкли рукавицы к мусору – ну что с них взять? В общем, Корзинка принимала всех такими, какие они есть. Хотя слушать такие вещи о себе было, конечно, не особо приятно.
А однажды вездесущая Метла принесла новость: Хозяева решили разобраться в сарае, выкинуть все старье и навести порядок.
- Ну, Корзинка, готовься, – зловеще пообещали Вилы. – Будет тебе кирдык. Ты-то уже на ладан дышишь, ни на что не годишься.
- Ага, видела я, как она вчера цветы носила. Земля снизу так и сыплется! Вместе с семенами, – захихикала Лопата. – Никудышная корзинка, явно подлежит списанию!
А потом пришли хозяева и действительно стали чистить сарай. Дошла очередь и до Корзинки.
- А эта старушка тебе нужна? – спросил Хозяин, протягивая Корзинку Хозяйке.
- Ой, это моя любимая корзиночка, – заулыбалась Хозяйка. – Уже старенькая, и возраст у нее ого-го какой, но вот выбросить рука не поднимается. Я с ней еще девчонкой по грибы да по ягоды ходила. А потом как славно она послужила!!! Сколько у меня с ней приятных воспоминаний связано!
- Но она же вот и прохудилась уже? – заметил Хозяин.
- Ага! Знаешь, как иногда забавно получается? Несу в ней что-нибудь, а оно – раз! – и выпадет. И потом у меня гортензии вырастают между укропными грядками, а морковка – вдруг среди левкоев вылезет. И костяника возле бани – это ее работа. А я веселюсь, это же так необычно! Ну как же я с такой старушкой-веселушкой расстанусь?
- Ох уж и веселья-то, когда все не на своих местах! – подивился Хозяин.
- А какая радость, если все изо дня в день одинаково? – не согласилась Хозяйка. – А еще… Ты знаешь, эта старенькая корзинка очень мудрая! Я с ней порою советуюсь. Если сомневаюсь, не знаю, как поступить – я ее спрашиваю. И знаешь, мне кажется, что корзинка мне мудрые решения подсказывает! Нет, правда!!!
- А знаешь что? – вдруг придумал Хозяин. – Если тебе твоя корзинка так дорога, давай мы ее на легкую работу определим? Ну, как заслуженную пенсионерку!
- Это как же? – заинтересовалась Хозяйка, прижимая к животу свою любимую корзинку.
- А вот скоро у нашей кошечки потомство ожидается. Давай мы в корзинку мягких тряпочек постелем, и пусть там наша Муська со своим выводком обитает.
- Ой, здорово! – обрадовалась Хозяйка. – Как ты до этого додумался?
- Сам не знаю. Может, корзинка твоя надоумила?
- Очень может быть! Она такая… Хорошо, что ты так придумал. Конечно, возьмем ее в дом! От этой старушки теплом веет…
И Корзинку унесли с собой. А остальные еле-еле дождались, когда сарай закроют на ночь. Вечером сарай просто гудел, как растревоженный улей.
- Подумать только!!! Взяли в дом!!! – возмущалась Совковая Лопата. – Меня вот ни разу в дом не брали, хотя я тружусь, как ломовая лошадь. Несправедливо!!!
- А нас брали, а нас брали! – изо всех сил бренчали ведра. – А мы-то в дом вхожи!
- Не больно-то хвастайтесь, может, пару раз в сенях и были, – осадили их Грабли. – В доме свои ведра есть, чистые!
- Нет, но Корзинка-то! Смотрите, как втерлась в доверие! – подрагивала в праведном гневе Метла. – Ее уже на свалке заждались, а она… На пенсию! Ну надо же! Старая, дырявая… За что ей такое счастье?
- Может быть, потому что она все больше молчала? Не помню, чтобы оно о ком-то слово плохое сказала, – припомнило Коромысло.
- А еще добрая была, жалела нас, и советы давала, если спросишь, – подхватили Рукавицы.
- Ага, она была работящая и невредная, – согласились Вилы. – Чего уж там говорить, трудилась себе тихо, никогда не жаловалась, никому не завидовала…
- В общем, повезло! – завистливо сказала Метла и спряталась в углу – переживать.
… А дома в старой корзинке, помытой и просушенной, уже с довольным мурчанием обосновалась кошка Мурка, и Хозяйка с улыбкой смотрела на корзинку, которая, казалось, распространяла вокруг себя мягкий уютный свет, и от него на душе тоже становилось радостно и светло. Автор: Эльфика
Жил на свете человек, которому в детстве не додали Любви. Так бывает: родители главный подарок сделают – жизнь дадут, а на остальное нет у них ни сил, ни времени, ни умения. А человек, вместо того, чтобы свою собственную любовь взращивать, стал на родителей сердиться да обижаться.
Ну, как известно, на сердитых воду возят, а того, кто обижается, всяк обидеть норовит. Так и вышло с человеком! И решил он, что Мир к нему несправедлив, а люди – злые. Ясное дело, это сразу на его жизни отразилось: его вновь и вновь обижали и недодавали еще и еще, раз за разом. Он вроде со всей душой – а ему туда плюют. Больно! И тогда закрыл он сердце на три замка, а ключи выбросил. Решил, что и так проживает.
Только без Любви жить никак нельзя, она ведь источник благодатный, питающий, силу дающий. Вот и человек – живет, хлеб жует, на хлеб зарабатывает, а радости никакой, потому что и вокруг него сплошной вакуум, и в душе сосущая пустота. Да и кому захочется долго стучаться в закрытую дверь, если сердце на замке???
Вот и стала у него Душа засыхать, потому что не хватало ей живительной Любви. И вырвался у него однажды крик души:
- Чем так жить, так лучше и вовсе не жить! Чахну, погибаю! В душе все пересохло, растрескалось, коркой покрылось – ровно пустыня безводная. Жизнь, за что ж ты меня так?
И услышал он голос Жизни, ответила она:
- Неиссякаемый Источник Любви у каждого в сердце помещается. Что ж ты из него не черпаешь, Душу свою не питаешь?
- Так сердце мое закрыто, на три замка заперто.
-Ну так отомкни его, распахни – и будет тебе счастье.
- Да как я его распахну, если уж и не помню, куда ключи забросил? Заржавело там все, мхом покрылось…
- А кроме тебя, никто этого сделать не сможет.
- Но как быть, куда идти, где теперь эти ключи искать?
- Ищи, и обрящешь, – пообещала Жизнь. – В душу себе загляни – там все разгадки.
Вот человек сидит и думает – как это в душу себе заглянуть? Вдруг вспомнил – говорят же, что глаза – зеркало души. Подошел он к зеркалу и глянул себе прямо в глаза. И сам ужаснулся: пустые они, несчастные, потухшие. Да разве ж он такой на самом деле? Ну ничего себе – в душу заглянул! Всматривался он, всматривался – и вдруг, словно в колодец, провалился туда, в глубину,
И увидел человек, что стоит он посреди бесплодного пустыря, на котором ничего хорошего не растет, только сорняки чахлые сквозь растрескавшуюся землю пробиваются. Поодаль камень большой, а на нем птица, и глаза у нее мудрые и печальные.
- Ну ничего себе попал! – почесал в затылке человек. – Куда ж податься, в какую сторону идти? Или так и погибну на этой пустоши? Где искать-то?
Тут молвит ему птица человеческим голосом:
-Что потерял, человече? Я Птица Вещая, ты спроси, если знаю – помогу.
- Здравствуй, Птица Вещая! Помоги, благодарен буду. А ищу я ключи. Было дело, запер я свое сердце на три замка, а ключи выбросил. И теперь не могу черпать из Неиссякаемого Источника, недоступен он для меня.
- Решил, значит, найти? Сам додумался али надоумил кто?
- Жизнь подсказала.
- Ну, считай, любит тебя жизнь! Потому как знаю я, где три ключа сыскать, и дорогу показать могу. Я полечу – а ты за мной иди. Да смотри, не отставай!
И пошел человек за Вещей Птицей. Долго ли, коротко ли, а вывела она его к горе, а из горы три ключа бьют, озерцами разливаются.
- Пришли, – говорит птица. – Здесь они, твои ключи.
- Ты что, чудо пернатое? Я ж не те ключи имел в виду, а другие, которыми замки открывают!
- Так и я о том же. Имей в виду: не простые это ключи, а сокровенные, первозданные. Они с человека всю скверну смывают, грязь растворяют, душу очищают. А ключи от твоего сердца – глубоко ты их забросил, теперь они тут, в этих вот озерах, на самом дне. Надо тебе в каждое озеро занырнуть и ключики-то достать. Вот тогда и отомкнешь свое сердце! Если, конечно, не побоишься прыгнуть…
Подошел человек, присмотрелся – и правда, не простые ключи из горы бьют. В первом вода студеная, аж льдом подернулась; во втором – горячая, паром исходится; только в третьем – хорошая вода, ни холодная, ни горячая, в самый раз.
- Вот в этом искупаюсь, – решил человек, да Птица Вещая крылом взмахнула, его остановила.
- Не бывает старости прежде молодости, не родит земля, пока семя не посажено. Три Ключа – три источника волшебных. В первом – вода мертвая, во втором – живая, а в третьем – исцеляющая. Если во все три по очереди окунешься – тогда будет толк, а если какой пропустишь – ничего у тебя не выйдет, все как было, так и останется.
- А зачем же мне, живому, в мертвую воду сигать?
- А чтобы оставить там весь твой прошлый опыт горький, всю твою планиду несуразную. Похоронить их в Мертвом Ключе да и крест на том поставить.
- Как так – опыт похоронить??? Разве не для того мы его набираем, чтобы помнить да использовать?
- Эх, человече, не о том опыте ты говоришь. Тот, что полезный для тебя – он в сердце, он живой. А все обиды, печали да огорчения мертвым грузом на сердце лежат, белый свет застилают, ко дну тянут. Ты и думать о них избегаешь, потому что больно, и бросить не решаешься, потому что жалко. Это – мертвая энергия, от нее и настроение похоронное бывает. Так хорони, не жалей – а не то камни эти тебя самого под собой похоронят! Очисти место в душе для хорошего!
… Перекрестился человек, выдохнул, да и кинулся с размаху в ледяной ключ. Сковало его сразу холодом лютым, и сам он почувствовал себя мертвецом. Камнем ко дну пошел, увидел свою жизнь, словно со стороны: вроде сидит он посреди жизни весь угрюмый да насупленный, так и ждет, кто в него камень бросит. А мимо люди идут, и у некоторых камень за пазухой виднеется. Так вот они как завидят его – словно магнитом притягиваются, камень свой быстренько достают и в него бросают, а он ловит да к себе в душу складывает. Там уж глыба целая накопилась, да что там глыба – скала монолитная!!! И фундаментом у нее самая первая обида и самая большая – на родителей. Пригляделся – под скалой вроде как ключ лежит, красивый такой, резной. Только он к ключу потянулся – скала на него сверху наваливаться стала, давить и ко дну прижимать.
- Нет! Не хочу! – закричал он, и в рот к нему ледяная вода хлынула.
И так жить ему захотелось!!! Закашлялся, забился, руками и ногами засучил, да только груз на душе подняться не дает, вниз тянет.
- Не хочу больше камень на душе носить!!! – завопил он из последних сил. – Простите меня, люди добрые, больше в жизни ни на кого не обижусь! Простите меня, батюшка и матушка, что вас осуждал! Не нужны мне больше обиды, не хочу я их помнить! Ставлю на них крест!!!
- Тихо, не кричи ты так, выплыл уже, – услышал он голос.
Открыл глаза, смотрит – сам он на бережку лежит, отдышаться не может, а рядом Птица Вещая, глаз насмешливо скосила.
- Ох, думал, вот и смерть моя пришла, – с удивлением сказал он, руки-ноги пробуя.
- Да так оно и было, – кивнула Птица. – Утонул ты в обидах да осуждении, да вовремя спохватился, простил всех и отпустил. Скинул свой груз многолетний!
- И правда, на душе легче стало, – подтвердил человек. – Вроде как пусто там даже, аж непривычно…
- Пустоту любовью заполнять надо, – проговорила Птица Вещая. – Ты ключ-то положи, не бойся, не отберут…
Глядит человек – а в руках у него и правда ключик каменный, узорчатый – тот, что глыбой придавлен был. Успел, значит, ухватить…
- На шею повешу, – решил человек. – Это ж ключик от сердца моего, не хочу с ним больше расставаться. Пойду второй ключ добывать. Это мне вон в тот кипяток прыгать надо?
- Вестимо, – подтвердила Птица. – Это Ключ тоже не простой, он тебя от суеты-маеты вылечит, кипятиться по пустякам отучит.
- Сварюсь ведь, – засомневался человек.
- Так ты ж и в жизни такой, – саркастически каркнула Птица. – То носишься, как ошпаренный, то плетешься, как вареный. Так что тебе не привыкать! Прыгай, хуже не будет.
Собрался человек с духом и прыгнул в ключ второй. Обожгло его так, что мигом все мысли из головы выскочили. Зато перед глазами картины жизни его пронеслись. Увидел он, как на бегу да в запарке любовь проморгал, друзей растерял, счастье не заметил. Вроде все куда-то бежал да что-то делал, чего-то добивался и о чем-то пекся, а к чему и зачем – неведомо. Зато тех, кто к нему тянулся – оттолкнул, тем, кто его любил – не поверил, тому, кто в помощи нуждался – не помог. Это потому что сердце свое от людей закрыл. Такую вот печальную картину он узрел. И ключ, ключик перламутровый на дне – тоже увидел. Лежит себе тихо в раковине-жемчужнице, всеми цветами радуги переливается.
И подумал человек: «Господи, прости меня! Те дары, что ты мне предлагал, я и не заметил. А то, за чем стремился – вроде как и не нужно мне. Не мое оно, чужое! Морок это был, наваждение. Так жизнь мимо и прошла. Эх, если бы сначала начать! Уж я бы знал, что главное мое сокровище – в сердце сокрыто…
- Так открой же его, – подсказал чей-то голос, – не поздно еще…
И в тот же миг почувствовал он, что словно кто-то ему в руку что-то вложил. А в следующий миг ощутил, что уже на берегу, а в руке у него – ключ перламутровый.
- Красивый какой, – прошептал он.
- Такой же, как сердце твое, – сказала Птица Вещая. – Ты его в скорлупу упаковал, створками закрыл, на самое дно закинул, чтобы боли не чувствовать. А с ним и жемчужину свою, что душу красивой делает. Но без боли жизни не бывает, человече. Да вот только боль – оборотная сторона радости. Не бойся открывать свое сердце. Тогда все жемчужину твою увидят, и народ к тебе потянется.
Приладил человек и этот ключик на шнурок, повесил себе на шею. Смотрит – а руки у него разгладились, кожа новая, розовая, как у младенца.
- Это с тебя старая заскорузлая шкура слезла, а новая кожица наросла, – объяснила ему птица. – Тонкая она, чувствительная. Чужую боль как свою чувствует, зато и чужую радость как свою принимает. Будет у тебя стимул радость окружающим дарить, чтоб и самому хорошо было.
- Понял я это, Птица Вещая. Буду теперь по-другому жить, во всю ширину души, не стану боли опасаться. А третий ключ, выходит, в этом источнике?
- Похоже, так.
- Ну, тут-то все просто, – обрадовался человек. – Здесь вода ни холодная, ни горячая – в самый раз. Сюда я и сам с удовольствием запрыгну!
- Не торопись с выводами, – заметила Вещая Птица. – Это ключ не простой – Исцеляющим прозывается. Он самый главный и есть. Да только в него окунаться надо после первых двух, тогда польза будет.
- Ну, с Богом помолясь! – и человек нырнул в третий источник.
Хоть вода в нем и была ни холодной, ни горячей, а только дух у него сразу перехватило, потому как закрутило его, завертело, темнота отовсюду навалилась, и почувствовал он, что тонет, на части рассыпается в этой тьме кромешной. И не поймет он уже, где верх, где низ, и где он сам – стал он маленьким-маленьким, как молекула в Мироздании, закружился, поплыл в никуда… И вдруг его зрение вроде как переключилось – увидел он, что кругом много-много таких же, как он, молекул, и каждая летит по своей траектории, соединяются, снова разбегаются… А вместе так красиво получается! Вроде бы как музыкальная шкатулка перед ним, где всякие винтики-шестереночки, по отдельности – просто детальки, а все вместе – музыка чудесная. И посередине всего этого видит он ключ. Большой такой, золотой. Вроде как этот ключ тут самый главный, всю музыку заводит. Рванулся он к ключу – и вдруг ощутил себя частью Единого Целого, где все меж собой связаны, все вроде сами по себе, но в то же время и вместе, потому что у каждого своя задача, а в целом – гармония и божественное совершенство.
- Господи! Вижу тебя! – вдруг уразумел он. – Ты – это все мы, только вместе…
- И я тебя вижу, сынок, – отозвался Господь. – Ты важная и нужная частичка Мироздания. Лети и свети! И знай: ты мне нужен, без тебя никак, без тебя картина мира неполной получится. Знаешь, как всем этим управлять рудно? Ты вот встань сам на мое место, попробуй!
И вдруг ощутил себя человек тем самым Ключом Золотым, и на миг открылись перед ним все тайны Вселенной, все механизмы и взаимосвязи, и понял он, что каждый – центр своей Вселенной, и одновременно каждый – ключик, который ее заводит…
Вынырнул человек, воздух ртом хватает, вспоминает, как дышать, потому как прикоснулся он к тайнам бытия, которых доселе не знал и не задумывался даже.
- Ну что, человече, исцелился? – спросила его Птица Вещая.
- Сам не пойму, – признался человек. – Я думал, исцеление – это когда после болезни выздоравливаешь.
- Так ты и выздоровел, – утешила его Птица. – Чтобы исцелиться, надо целостность почувствовать. Когда ты один против всего мира обороняешься – где ж тут здоровья хватит? А когда частью мира станешь, с ним единым целым себя ощутишь – тогда и будет тебе полное и целостное счастье.
- Благодарю тебя, Птица Вещая, – поклонился человек. – Научила ты меня уму-разуму. Спасибо, что показала три Ключа целебных!
- А где ж ключ последний, золотой? – спросила Птица. – Неужто не взял?
- Взял, – засмеялся человек. – Тут он, в сердце у меня. Отворил я свое сердце-то. Теперь там три ключа хранить буду, чтобы не забыть да не потерять.
- Ну, тогда оглянись!
Оглянулся человек – а пустыни безводной больше нет: из земли повсюду уже травка зеленая лезет, цветы расцветают. А из скалы забил новый источник, искрится, журчит, брызгами рассыпается.
- Источник Живительной Любви! – сразу понял человек. – Так вот чем душа напитывается! Господи, красиво-то как!!!
- Оно конечно, когда душа расцветает – всегда так и бывает. Благодать! Посмотри, какой ты сам-то красивый стал, – предложила Птица.
Глянул человек в воду – а он там стоит и впрямь красивый, как богатырь былинный: взгляд прямой, плечи расправлены, улыбка широкая, в глазах – искорки, на устах – смешинки. Вот смотрел он, смотрел – и вдруг понял, что стоит он дома, перед зеркалом, и в глаза себе смотрит. Только раньше он в зеркале видел себя замученным и несчастным, а сейчас – стоит счастливый человек, сильный и радостный.
И пошел он в жизнь с распахнутым сердцем, в котором не было больше ни обид, ни страха, ни печали. Пошел, чтобы умножать радость и руководить своей Вселенной, потому что если не он – то кто же?
А три ключа так и остались с ним навсегда: ведь если кто-то один раз их найдет, то никогда уж не потеряет.
Сказка для тех, кто мечтает зачать, родить и взрастить ребенка.
На Небесах есть разные слои. Самый чудесный из них – Седьмое небо. Вообще-то это курортный слой, где Ангелы проводят отпуск и выходные. Там полная нирвана и виды неземной, то есть совершенно небесной красоты. И есть на Седьмом Небе такой особенный уголок, который называют «Детский сад». Это место, где Души, которым предстоит воплотиться на Земле, проходят курс подготовки. Понятно, почему Детский Сад разместили именно в этом слое: Душам предстоят на Земле разные испытания, и им надо набраться сил и хорошенько отдохнуть.
Молодой Ангел, только что закончивший Академию Ангелов, стоял у Врат Детского Сада и ждал, пока его пропустят внутрь. Ангел был совсем свеженький, лучезарный, и оперение его было такими белоснежным, что вызывало умиление. Он стоял возле сторожевого облачка, которое служило входом, и с нетерпением потряхивал крыльями. Наверное, так переминался бы с ноги на ногу земной человек.
Наконец из облачка высунулась физиономия другого Ангела.
- Давай, залетай! Работы невпроворот, а он завис тут! – пригласил его местный.
Ангел аккуратно вошел в облачко и оказался на Той Стороне – в Детском Саду.
- Ну, будем знакомы! Я – Ангел-Завхоз №5, – представился Ангел. – А у тебя, небось, первое назначение? Педагогический факультет заканчивал?
- Да, педагогический. Первое, – слегка смутившись, ответил Ангел. – Но я быстро всему учусь!
- У нас тут все быстро всему учатся, – сообщил №5. – Тебе присвоен номер 123. Это для отметки в Небесной Канцелярии. А так мы все здесь друг друга земными именами называем. Чтобы Души заранее привыкали. Имена чаще всего берем из человеческих мультиков, так прикольнее. Меня зовут Матроскин. Это потому что я хозяйственный. А тебе какое имя нравится?
- Имя? Не знаю, я как-то не думал, – совсем стушевался Ангел.
- Так. Стоп! Начинаем изучать Правила. Первое правило: не смущаться! – строго сказал Матроскин. – У нас тут Души – уже почти как земные дети. Будешь смущаться – не станут уважать. Понятно?
- Понятно, – сказал Ангел. – Можно, я буду Федор Константинович?
- А чего ж. Можно! – разрешил Ангел-Завхоз. – Только отчество длинновато. Давай пока будешь дядя Федор? Не против?
- Да нет, не против, нас в Академии с этим мультиком знакомили, я его тоже люблю, – обрадовался Молодой.
- Ну так вот, дядя Федор, твоя задача – поскорее ознакомиться с нашими реалиями и приступить к непосредственной работе с Душами. Я – твой Наставник на первых порах. Задавай вопросы, буду отвечать.
Над головами тяжело пролетел крупный Ангел, волокущий увесистый сверток.
- Это он куда? – спросил новонареченный дядя Федор, провожая несуна взглядом.
- Это из группы Аистов, Душу на воплощение сопровождает.
- Аистов? – удивился молодой.
- Ну да. У каждой Души есть сопровождающий Ангел. Они выносливые, тренируются все время. Крылья в спортзале качают. Их задача – доставить Душу на Землю. Люди иногда видят Ангелов, но поскольку в мистику не верят, то принимают за таких больших птиц – водятся на Земле, называются аисты. Ну вот и мы их Аистами кличем.
- А я чем заниматься буду? – поинтересовался дядя Федор.
- Ты не торопись, присматривайся пока. Потом сам решишь, к чему душа больше лежит. Ну, полетели.
Детский Сад очень впечатлил молодого Ангела. Здесь было много Душ, которые занимались самыми разными делами. Одни за партами под руководством Наставников занимались изучением каких-то предметов. Другие, разбившись на группки, что-то живо обсуждали. Третьи танцевали странные танцы со сложными замысловатыми фигурами. Четвертые сидели поодиночке и работали на небольших ноутбуках. Пятые просто спали, а над ними парил Ангел.
- Что они делают? – спросил Ангел-Федор, крутя головой направо и налево.
- Как что? Проходят подготовку, – пояснил завхоз Матроскин. – Во-первых, надо хорошенько выучить свой сценарий. Они же при воплощении все забудут, так что надо, чтобы сценарий был накрепко впечатан в подсознание. Вон, видишь тех, которые спят? Над ними Ангел-Наставник сценарий читает, общую схему. Обучение во сне, очень эффективно. Потом детали с каждым индивидуально доработают.
- А вон те, за партами?
- А эти на уроках сидят, основные предметы учат. Ну там, Основы Мироздания, Социальные Отношения, Механизмы Познания, и все такое прочее. Те, которые в группах – дискуссии ведут, научные подходы отрабатывают. С ноутбуками – ну, это понятно, сценарии себе пишут. Которые танцуют – Танец Душ осваивают.
- А сколько времени они тут на подготовке? – продолжал вникать дядя Федор.
- А сколько придется, пока не подберут им подходящий вариант воплощения. Ну, это уже спецы делают. Мы сейчас как раз туда отправляемся.
Завхоз свечкой взмыл вверх, молодой – за ним.
Пока летели, Матроскин продолжал экскурсию.
- Вон, видишь группу – где Души в синем? Это экспериментальная группа, будущие дети Индиго. Наш спецназ, можно сказать! Проект самого Творца – их для спасения цивилизации готовят. Там дальше еще круче спецгруппа есть, но она совсем уж засекречена, когда допуск получишь – сам узнаешь. Про Индиго вас информировали?
- Да, конечно. Дети-взрослые, обладают сверхспособностями, большей частью латентными, в ядро заложены целеустремленность, самоуважение, любовь к родной планете. Часто являются наказанием для родителей, – отрапортовал Федор.
- Ага, правильно, – одобрил Матроскин. – Они призваны восстановить способность землян уважать друг друга и вести конструктивный диалог. Сверхзадача – сохранить планету и человечество. Ну, ты потом с ними на практике познакомишься. Ребята – прелесть, умницы, выдумщики, таланты, с ними не соскучишься.
- А это что? – в ужасе шарахнулся дядя Федор от площадки, где Наставник порол Душу широким солдатским ремнем. Душа дергалась и верещала. Остальные Души тоже не скучали: кто дубасил друг друга почем зря, кто отрывался на неодушевленных предметах.
- Ну, милый мой, ты что же? Это особенная группа. Эти Души выбрали сценарий, где в семьях к ним будут применять насилие разного рода. А они должны сохраниться, не разрушиться, и при этом еще увеличивать в себе Любовь. Сейчас вот у них практические занятия.
- Ничего себе, – пробормотал молодой Ангел. – Да, многое у нас в педагогическом надо менять. Теории выше крыши, а практики вот маловато.
- Да, мобильности и на Небесах не хватает, – согласился завхоз Матроскин. – Кстати, правило №2: ничему не ужасаться. Все, что здесь происходит – часть обучения, им же на Землю скоро, а там мало не покажется. Как говорится, в ученьи трудно – легко в бою!
- Понятно, – ошеломленно выдохнул молодой Ангел.
- Снижаемся! – скомандовал Завхоз. – Прилетели. Это наш офис. Здесь утверждают сценарии и подыскивают оптимальные варианты родителей и воплощения. Ну, я тебя здесь оставляю – сейчас тебе сотрудники пресс-конференцию забабашат в лучшем виде. Они здесь до новичков жадные!
Завхоз сделал ручкой и снова взмыл в небесную высь.
А вокруг уже собирались заинтересованные сотрудники офиса.
- Здравствуйте, я №123. То есть дядя Федор. Будем знакомы.
- Да что ты, старик, мы тут без церемоний, – подбодрил его Ангел с голубоватыми крыльями. – С прибытием! Я №57, по-местному Кай, я здесь старший. Вопросы уже есть?
- Много, – признался Федор. – Не знаю даже, с какого начать.
- Тогда смотри сюда. Вот на эту карту. Видишь желтые точки? Это все возможные варианты помещения Души в мамочку – для вынашивания, пока формируется тело. То есть, собственно, эти точки – все женщины Земли детородного возраста. Зеленые – те, кто уже избран для Материнства и скоро получит ребенка. Красные – те, кто еще не готов, но в принципе матерью быть может после определенной подготовки. Синие – те, кто уже реализовался как мать. Черные – заблокированные. Здесь все понятно?
- Нет, не все. А как вы определяете, кто готов, а кто еще нет? – всматриваясь в карту, спросил Ангел.
- Ну, у нас для этого целый отдел аналитиков сидит, – пояснил Кай. – Они учитывают все параметры, сопоставляют желания мамочки с желаниями Творца. Ну, и со сценариями Душ, которые очереди на воплощение ждут.
- А что значит «заблокированные»? – разглядывая черные точки, спросил дядя Федор.
- Ну вот если женщина активно не хочет иметь ребенка. Или организм нездоров, не годится для вынашивания и родов. Или ее Душа не готова. Ну и по особому списку Творца. Тогда мы детородную функцию блокируем – кому временно, а кому и навсегда.
- А что значит «душа не готова»? – продолжал допытываться дядя Федор. – И что это за особый список Творца?
- Про особый список Творца я расскажу, – предложил скромный Ангел, сидевший в сторонке. – Меня зовут Белоснежка. Так вот, в целом все женщины призваны воспроизводить род человеческий. Но иногда Творцом для женщины запланировано другое Предназначение. Тогда она остается бездетной либо получает Особенного Ребенка, и у нее есть выбор: или всю жизнь грустить и обижаться на Сценарий, или посвятить свою жизнь Великому Служению.
- О, благодарю, Белоснежка! Я понял! Нам в Академии рассказывали про Мать Терезу и ее Великое Служение, – воскликнул дядя Федор.
- Да, ты правильно ухватил суть дела, – подтвердил ангел с красивым именем Белоснежка. Всю силу своей нерастраченной любви такие женщины могут посвятить людям. Например, особенным детям. Или брошенным детям. Или тем взрослым, кто нуждается в заботе. Или животным. Или растениям. И все эти Женщины занесены в особый Список Творца.
- А что значит «душа не готова?», – вспомнил Федор.
- Разрешите представиться, отдел подготовки Материнских Душ, Ангел Кот Леопольд, – изящно представился длинный тощий Ангел со встрепанными крыльями. – Понимаешь, это глобальная проблема. Мы с ней давно бьемся. Ты помнишь, в чем замысел Творца в отношении Родителей?
- Ну конечно, это же основы! – удивился дядя Федор. – Родители предназначены для того, чтобы обеспечить земное воплощение Души в теле ребенка, создать безопасные и комфортные условия для взращивания, способствовать выявлению и развитию природных наклонностей и талантов ребенка, обеспечить пространство дл личностного роста, и в определенное Сценарием время выпустить Дитя в самостоятельную жизнь.
- Ну, теорию ты знаешь на «5», – похвалил Кот Леопольд. – А вот на практике – это же ужас просто! Вот представь: родители еще до рождения ребенка уже распланировали его жизнь: чем он будет заниматься, что читать, куда пойдет учиться, какую профессию получит. Какое там пространство для личностного роста! Какие там природные наклонности! У ребенка задатки Великого Механика, а его с ремнем заставляют играть на скрипке. Или, наоборот, ребенок может стать великим музыкантом, у него Душа поет, а родители с пеленок готовят его к военной карьере, чтоб династия не прервалась.
- Да, проблема! – посочувствовал дядя Федор.
- И еще какая! – подхватил Кот Леопольд. – Вот мы и занимаемся подготовкой Материнских Душ. Чтобы хоть как-то вспомнили истинный замысел Творца. Эти люди так умеют все запутать! Дети просто не хотят, чтобы их собственный Сценарий так беспощадно ломали. И не соглашаются идти к таким родителям.
- А разве Души могут отказаться от воплощения? – удивился дядя Федор.
- Раньше, вообще-то, не разрешалось. Пришло время – изволь, воплощайся. Рождаемость тогда была на высоте. В то время даже лозунг был: «Родителей не выбирают». Но ничего хорошего из этого не вышло. В прошлом веке Творец затребовал статистику – и ахнул. Уровень родительской агрессии зашкаливает. Диаграмма Свободного Развития Природных Наклонностей – хоть плачь. Страхов в детях – намного выше предельно допустимой нормы. В людях иссякает Любовь, никакой Безусловности. Дети должны соответствовать представлениям родителей, а если не соответствуют – детей гнобить начинают, психику ломать. Дети сами вырастают с подсознательной ненавистью к тиранам и мучителям. А Тираны и Мучители у нас кто?
- Родители? – недоверчиво предположил дядя Федор.
- То-то и оно, – вздохнул Кот Леопольд. – Уж мы им внушаем, внушаем: «Ребята, давайте жить дружно!». Но не слышат нас, не слышат! В общем, в прошлом веке Творец увлекся идеей демократии и пересмотрел Инструкцию. Теперь Души имеют право выбирать и могут оставаться здесь, в Детском Саду, пока мы не подготовим Родителей.
- А еще дети не спешат рождаться, если родители могут быть для них опасны, – добавил Ангел с очень печальными глазами. – Я Ангел Умка, тоже из Отдела Подготовки.
- Как это – родители «опасны»? – спросил совершенно загруженный информацией дядя Федор.
- Прием наркотиков, алкоголя, курение – опасно для будущих детей, – стал перечислять Ангел Умка. – Идеализации любого рода – очень опасны для детей. Негативные эмоции: обиды, претензии, страхи, злоба, ненависть, депрессии – смертельно опасны для детей. Если мамочка склонна ко всему этому – есть опасность искажения, тело или разум могут получиться с дефектами. А кому охота тело с дефектами? Вот ждут мамочки очереди там, на Земле, а Души воплощения – здесь, в Детском Саду. И не получается у них Любви, пока мы с родителями хорошенько не поработаем.
- Да, интересно тут у вас! – восхищенно сказал дядя Федор. – Такие сложные задачи решать приходится!
- Это еще что, – довольно улыбнулся явно польщенный Кай. – Ты еще наши спецпроекты не видел. И Книгу Благодарностей не читал. Ну да ладно, не все сразу. А сейчас хочешь на собеседование?
- Хочу! А что за собеседование? – поинтересовался дядя Федор уже на лету.
- По подбору родителей. Интересная штука, знаешь ли! Ну, сам увидишь.
Собеседование на Седьмом Небе происходило в местечке под названием Райский Уголок. Щебетали экзотические птицы, порхали радужные бабочки, в зеленой траве стрекотали цикады. То тут, то там на травке сидели, стояли и лежали Души, ожидающие воплощения на Земле. А под Древом Познания был установлен длинный стол, за которым расположились несколько сотрудников Отдела Воплощения. Вид у них был слегка усталый и даже очумелый. На вновь прибывших никто не обратил внимания. Шла беседа с очередной Душой.
- Ну ты что, уже в третий раз от воплощения отказываешься! Ты что, до пенсии в Детском Саду кантоваться будешь?
- Придется, так и буду, – сердито сказал Душа. – Я что, виновата, что ли? Мне по сценарию надо родиться в России, в семье бывших рокеров, ныне увлекающихся йогой и икебаной. Уже сложности при подборе! Ладно, вроде подобрали семью. Так они хотят только и исключительно мальчика. А я по сценарию девочка, и без вариантов! Мне что потом, в трасвеститы подаваться? Или пусть их как следует готовят, или уже подбирайте мне другую семью.
- Ладно, иди. Передаем в Отдела Подготовки Материнских Душ. С ума они там посходили с этим полом! Какая на фиг разница??? Ребенок же!!! Живая Душа!!! Следующий!
- Я здесь, – подлетела к столу очередная Душа. – Готова к воплощению, родители супер, в Сценарий все вписывается, только они поссорились конкретно и спят теперь в разных комнатах.
- Ну, это не беда, – облегченно вздохнули по ту сторону стола. – Закажем Амурчиков, они свое дело туго знают. Пара стрел – и ты родился. Иди, сдавай ноутбук на склад. Завтра и воплотишься.
- Ураааа! – со свистом сквозанула счастливая Душа. Остальные проводили ее Полет завистливыми взглядами.
- А нам мама рождаться не разрешает! – наябедничала следующая. – В смысле не моя мама, а мама моей мамы. Она вслух ничего не говорит, а внутри боится: что люди скажут? У меня-то по сценарию мамочка молодая, незамужняя, на втором курсе учится. А моя мама боится свою маму расстроить.
- Так, какие будут предложения? – строго спросил главный Ангел за столом?
- Предлагаю обходной маневр, – придумала другая. – Создаем нашему объекту какое-нибудь заболевание. Хоть гастрит, например. Отправляем лечиться на курорт. К морю. А там знакомим с моряком дальнего плавания. Охи, вздохи, бархатные южные ночи, поцелуи при луне… Непреодолимое влечение… Мама далеко… А через 9 месяцев родится ребенок, зачатый в Свободной Любви!
- Предложение принято! Но потребуется время на создание гастрита и мотивации на курорт. Так что, Душа, потерпи еще немного, скоро уже. Следующий!
- Я следующий. Готова воплотиться хоть сейчас. Сил уже нет ожидать, – подлетела следующая Душа.
- Так, у тебя здесь нюансы. Вот смотри: в твоей семье одни женщины: мама, бабушка и тетя. Они тебя будут любить безумно, шагу не дадут ступить. Будут оберегать от всех бед и напастей. Пылинки с тебя будут сдувать! И от такой удушающей любви есть большой риск развития у тебя астмы. Вероятность – 90%. Ты как?
- Я готова, – тихо сказала Душа. – Пусть астма, я приспособлюсь. Но они так нуждаются во мне, так зовут меня… Им нужна моя Безусловная Любовь. Им без меня плохо… И я понимаю: они уже никогда не будут другими. Но они хорошие! Я готова принести в жертву свое здоровье, лишь бы мы поскорее встретились.
- Тогда – сегодня, – принял решение Ангел. – Мы уважаем твое осознанное Решение. Ты воплощаешься.
Душа воспарила ввысь, а остальные с почтением смотрели ей вслед. Выбор Жертвенной Любви – очень непростой, но каждая Душа имеет право на свой Путь.
- Ну, теперь я, – объявилась следующая Душа. – Мне подобрали замечательных родителей. Они меня хотят и ждут. И я в принципе готова.
- Так в чем же дело? – поторопил Ангел.
- Дело в том, что я – Индиго. На очень высоких вибрациях. А они – на гораздо более низких. И если я приду сейчас, я начну их разрушать. А я не хочу, я ведь их уже люблю.
- Самый действенный способ повышения вибраций – молитва, – сообщил Главный Собеседователь. – Пусть молятся, и воздастся им!
- Да у нас папа – бизнесмен-атеист, – извинилась Душа. – Он вообще-то хороший, но уж что поделаешь…
- Запишите: внушить мамочке молиться день и ночь, каждую свободную минутку. Если будет мало – устроить папе шоковую терапию. Аварию там, что ли… или тяжелую болезнь. Чтобы поверил и сам молиться начал.
- Ничего себе! – шепнул дядя Федор. – Жестоко…
- А куда деваться? – пожал плечами Кай. – Вибрации повышаются или осознанно, или насильственно. Как говорится, «не хочешь – заставим, не можешь – научим». Душе-то давно воплощаться пора! А наша задача – сохранить как Душу в Ребенке, так и Родителей. Усекаешь?
- Усекаю, – задумчиво сказал дядя Федор. – А неудачи бывают?
- Да бывают, куда же от них деться, – слегка увял Кай. – Когда дети умирают, знаешь как трудов совместных жалко? Но если у них не получается резонанса, Души покидают Тело, чтобы вернуться в Детский Сад, восстановиться и потом попробовать еще раз. В другое время, в другом месте, с другими родителями.
- А что должны делать Родители, чтобы ребенок захотел к ним прийти? – продолжал допытываться любознательный дядя Федор.
- Да все просто на самом деле. Если родители заранее любят ребенка таким, какой он получится – это Безусловная Любовь. Если они заранее простили ему все недоразумения и сложности в их будущих взаимоотношениях – это Безусловная Любовь. Если родители приняли решение не навязывать ребенку своих взглядов, а давать варианты выбора – это Безусловная Любовь. Если они заранее уважают в ребенке Личность – это Безусловная Любовь. А туда, где живет Безусловная Любовь, дети стремятся сами.
- Так просто? И так сложно… – задумался молодой Ангел.
Откуда ни возьмись материализовался завхоз Детского Сада – ангел Матроскин.
- Ну что, новобранец? Ознакомился?
- В общих чертах, – тряхнул крылом дядя Федор. – Столько всего… В Академии нам об этом не рассказывали.
- Не дрейфь, Ангел! Постигнешь наши премудрости. Не боги горшки обжигают.
- Матроскин, а можно один вопрос? – неуверенно начал дядя Федор.
- Можно, и даже не один! – бодро разрешил Матроскин.
- Я сегодня немного испугался. Столько несостыковок… То родители не готовы, то дети не хотят… А вдруг прервется род человеческий?
- Ну ты даешь, Федя! – оглушительно захохотал Матроскин. – А мы-то с тобой здесь на что? Как раз для того, чтобы этот самый род продолжался. Отныне, и присно, и во веки веков. Аминь!
- Да нет, я так и думал, – обрадовался дядя Федор. – Конечно же, Творец всегда что-нибудь придумает! И воздаст! Я верю!
- Философ ты юный… – с улыбкой глянул на него старый ангел Матроскин. Настолько старый, что еще хорошо помнил сыновей Ноя. – Веришь – это хорошо. Тогда полетели на склад, я воздам тебе личный ноутбук. И нечего тут зависать – работы невпроворот!
- Смотрите, новенький! – сказала роскошная Плакучая Ива. – В нашем обществе прибавление! Ну что ж, добро пожаловать!
- Только он какой-то странный, – качнула узкими зелеными листьями Драцена. – Я такого еще не видела. Что это за растение, интересно?
- Пусть подрастет, там видно будет, – сказал Дуб. – Если что, подправим.
Росток, воодушевленный столь доброжелательным приемом, стал быстро набирать силу, рос буквально не по дням, а по часам. И чем выше он становился, тем больше сомнений он вызывал у окружающих.
- Как-то слишком быстро он растет, – прокомментировала Осина. – Слышишь, малыш? Не надо так торопиться, у тебя еще слишком хрупкая сердцевина, ты можешь сломаться. Притормози, не спеши! Такое мое мнение.
Росток подумал и решил последовать совету. Теперь он рос гораздо медленнее, и Осина одобрительно шелестела листьями, глядя на малыша. Вскоре он выбросил первые веточки.
- Ну и куда ты размахался? – сурово спросил Кипарис. – Настоящее дерево должно быть стройным! Если будешь расти в разные стороны, из тебя в конце концов получится какая-нибудь кляпка-корявка, и будешь знать.
Росток не знал, как выглядит кляпка-корявка, но испугался и стал прижимать веточки к стволу. У него это получалось плоховато, но он старался. Кипарис был высокий, красивый, стройный, и уж наверное знал, что говорил.
- Не фонтан, конечно, но все-таки лучше, чем было, – оценил Кипарис, и Росток немного успокоился, продолжая тщательно следить, чтобы веточки не раскидывались.
- Ты толстеешь! – осуждающе сказала Береза. – Это недопустимо. Вот посмотри на меня, я – эталон! Недаром в народе говорят «стройная как березка». Ты давай-ка, сядь на диету! А то скоро поперек себя шире станешь. Все плеваться будут. Это мое личное мнение!
Росток очень забеспокоился и сел на диету: стал брать гораздо меньше питательных веществ из земли. Он перестал толстеть, но ствол его стал гораздо слабее.
- Ничего, ничего! – ободряла его Береза. – Красота требует жертв!
Между тем у Ростка уже появились листики.
- У тебя странные листья, – возмущенно всплескивала зеленой метелкой Пальма. – Слишком длинные, слишком жесткие, слишком острые. Неправильные листья! Вот посмотри на меня – мягкие, широкие, резные, просто загляденье! Ты давай, подтягивайся! Мое мнение – нельзя давать себе расслабиться, нужно трудитсья над имиджем днем и ночью!
Росток стал сутками уговаривать листики расти по-другому, чтобы они становились широкими и плоскими, как у пальмы. Это было неудобно и даже больно, но ему удалось вытянуть свои длинные и узкие листья в какое-то подобие лопаточек.
А между тем окружающие очень полюбили высказываться по поводу Ростка – ведь он никогда никому не перечил и старательно выполнял все рекомендации. Соседям уже даже интересно было, что из него получится.
- Хорошо, что ты не отказываешься от мудрости старших, – поучал его старый Бук. – В молодости так просто наделать ошибок, и тогда тебе никогда не стать полезным деревом. А опыт старших – это сила! Взрослые плохому не научат, а от опрометчивых шагов оберегут. В общем, прислушивайся к нашему мнению – и не пропадешь!
Росток уже давно преодолел юный возраст, но местное сообщество никак не могло определить, какое же он дерево. Никогда такого не видели: деревце было приземистое, с кривеньким корявым стволиком, с узловатыми, причудливо изогнутыми ветками, усеянными какими-то недоразвитыми листиками, в общем, если честно, страшненькое такое деревце. Уродец. К такому мнению постепенно склонились все деревья: и Плакучая Ива, и Пальма, и Старый Бук, и Драцена, и все другие тоже.
Деревце и не пыталось сказать что-то в свое оправдание: оно ведь никогда не было другим, и ему казалось, что вот таким нелепым и корявым оно и было задумано природой. Конечно, высокомерные вздохи и показное сочувствие высоких и сильных собратьев его задевали, но – что поделаешь? Не всем быть красавцами, радовать глаз статью и мощью. Есть и ошибки природы, что ж поделаешь.
А однажды среди деревьев появились люди. Мужчина, женщина и девочка.
- Боже! Этот ботанический сад – просто чудо! – оживленно говорила женщина. – Как хорошо, что мы сюда пришли! Смотрите, какой чудный кипарис – как свечка!
- А бук-то, бук! – вторил ей мужчина. – Красавец! Богатырь! Дочура, посмотри!
- Ой… А это что за деревце? – вдруг остановилась женщина напротив уродца. – Странное какое-то, покореженное… Вроде бы как даже не настоящее. .
- Нет, мамочка, оно живое! – сказала девочка, осторожно прикасаясь ладошкой к стволу.
- Дайте-ка я погляжу! – приблизился мужчина. – Вы знаете… Похоже, это изначально был ливанский кедр. Но что-то случилось, и он мутировал.
- Ну что ты, – усомнилась женщина. – Ливанский кедр – он же высокий, прямой, как струнка, и иголки у него, а не листики. А тут что-то непонятное.
- Я же говорю, мутировал, – стоял на своем мужчина. – Мало ли что могло случиться? В неблагоприятных условиях искажается природный облик любого существа, не только дерева.
- Но ты точно уверен? – все никак не могла поверить женщина.
- Да, я ж все-таки биолог, – улыбнулся мужчина. – Кора, ствол, расположение ветвей, да много признаков. Нет, точно кедр.
- Мама, папа, я нашла! – закричала девочка, которая тем временем достала из сумки ботанический атлас. – Вот он, ливанский кедр!
- Похоже на деревце-бонсай, – огорченно сказала женщина. – Как будто ему расти свободно не давали.
- Смотри, деревце, какое ты по-настоящему, – сказала девочка и поднесла к нему развернутый атлас.
И деревце-бонсай, как его назвала женщина, увидело… себя. Оно вдруг каждой своей клеточкой, каждым изгибом ствола ощутило, что это – его Истинный Облик, и оно должно было вырасти именно таким!!! С высоченным прямым стволом, с раскидистыми ветвями, с длинными стрельчатыми иголочками…Но ему все время говорили «не так», «не туда», «неверно», и оно почему-то предпочло прислушиваться к чужому мнению, а не ощущать себя самим собой.
И когда люди ушли, деревце впервые, пожалуй, попробовало распрямиться во весь рост, насколько смогло, и пристально оглядело окружающих.
- А что, а что? – тревожно зашумели деревья. – Мы же тебя не заставляли, да? Мы просто советовали! А ты могло, между прочим, расти, как хочется, и не учитывать наши мнения.
- Да, я могло, – тихо сказало деревце-бонсай. – Но я выбрало другой путь – быть хорошим для всех. Мне казалось, что все вы, такие большие и умные, знаете лучше меня, каким мне расти и каким быть. Это моя ошибка. Теперь я знаю, что сомнения появляются, если собирать все мнения, а своего собственного не иметь. Я получило свой опыт, и теперь мне уже никогда не стать таким, каким я могло бы быть, если бы прислушивалось к себе. Но я вас не виню. Буду жить таким, какое есть.
И деревья стыдливо затихли, потому что каждый втайне думал, что все-таки немножко виноват в том, что маленький ливанский кедр уже никогда не будет таким, каким его задумала природа.
А вскоре неподалеку проклюнулся новый Росток.
- Интересно, что это за растение? – по привычке начала Плакучая Ива. – Я такое еще не видела…
- Кем бы оно не было, я беру над ним шефство, – строго сказало деревце-бонсай. – И никому не дам руководить его ростом! Даже себе! Ты слышишь меня, Росток? Слушай свое сердце и расти так, как тебе будет казаться правильным! И сомнения никогда не искривят твой путь и твой ствол.
И новый Росток затрепетал, словно засмеялся, и во весь свой маленький рост потянулся наверх, к солнцу.
- А вы думали??? Одна вы, что ли, такая умная? Вон, все, кто впереди – туда же.
- Ой, мамочки… Это когда же очередь дойдет?
- Не беспокойтесь, тут быстро. Вы во имя чего жертву приносите?
- Я – во имя любви. А вы?
- А я – во имя детей. Дети – это мое все!
- А вы что в качестве жертвы принесли?
- Свою личную жизнь. Лишь бы дети были здоровы и счастливы. Все, все отдаю им. Замуж звал хороший человек – не пошла. Как я им отчима в дом приведу? Работу любимую бросила, потому что ездить далеко. Устроилась нянечкой в детский сад, чтобы на виду, под присмотром, ухоженные, накормленные. Все, все детям! Себе – ничего.
- Ой, я вас так понимаю. А я хочу пожертвовать отношениями… Понимаете, у меня с мужем давно уже ничего не осталось… У него уже другая женщина. У меня вроде тоже мужчина появился, но… Вот если бы муж первый ушел! Но он к ней не уходит! Плачет… Говорит, что привык ко мне… А мне его жалко! Плачет же! Так и живем…
- А вы?
- Я тоже плачу… Мучаюсь вот, давно уже… С ума сойду скоро!
- Да, жизнь такая жестокая штука… Всегда приходится чем-то поступаться. Приносить что-то в жертву…
Распахивается дверь, раздается голос: «Кто под №852? Заходите!».
- Ой, я пошла. Я так волнуюсь!!! А вдруг жертву не примут? Не забудьте, вы – следующая.
№ 853 сжимается в комочек и ждет вызова. Время тянется медленно, но вот из кабинета выходит №852. Она в растерянности.
- Что? Ну что? Что вам сказали? Приняли жертву?
- Нет… Тут, оказывается, испытательный срок. Отправили еще подумать.
- А как? А почему? Почему не сразу?
- Ох, милочка, они мне такое показали! Я им – ррраз! – на стол жертву. Свою личную жизнь Они спрашивают: «А вы хорошо подумали? Это же навсегда!». А я им: «Ничего! Дети повзрослеют, оценят, чем мама для них пожертвовала». А они мне: «Присядьте и смотрите на экран». А там такое кино странное! Про меня. Как будто дети уже выросли. Дочка замуж вышла за тридевять земель, а сын звонит раз в месяц, как из-под палки, невестка сквозь зубы разговаривает… Я ему: «Ты что ж, сынок, так со мной, за что?». А он мне: «Не лезь, мама, в нашу жизнь, ради бога. Тебе что, заняться нечем?». А чем мне заняться, я ж, кроме детей, ничем и не занималась??? Это что ж, не оценили детки мою жертву? Напрасно, что ли, я старалась?
Из двери кабинета доносится: «Следующий! №853!».
- Ой, теперь я… Господи, вы меня совсем из колеи выбили… Это что ж??? Ай, ладно!
- Проходите, присаживайтесь. Что принесли в жертву?
- Отношения…
- Понтяно… Ну, показывайте.
- Вот… Смотрите, они, в общем, небольшие, но очень симпатичные. И свеженькие, неразношенные, мы всего полгода назад познакомились.
- Ради чего вы ими жертвуете?
- Ради сохранения семьи…
- Чьей, вашей? А что, есть необходимость сохранять?
- Ну да! У мужа любовница, давно уже, он к ней бегает, врет все время, прямо сил никаких нет.
- А вы что?
- Ну что я? Меня-то кто спрашивает??? Появился в моей жизни другой человек, вроде как отношения у нас.
- Так вы эти новые отношения – в жертву?
- Да… Чтобы семью сохранить.
- Чью? Вы ж сами говорите, у мужа – другая женщина. У вас – другой мужчина. Где ж тут семья?
- Ну и что? По паспорту-то мы – все еще женаты! Значит, семья.
- То есть вас все устраивает?
- Нет! Нет! Ну как это может устраивать? Я все время плачу, переживаю!
- Но променять на новые отношения ни за что не согласитесь, да?
- Ну, не такие уж они глубокие, так, времяпровождение… В общем, мне не жалко!
- Ну, если вам не жалко, тогда нам – тем более. Давайте вашу жертву.
- А мне говорили, у вас туту кино показывают. Про будущее! Почему мне не показываете?
- Кино тут разное бывает. Кому про будущее, кому про прошлое… Мы вам про настоящее покажем, хотите?
- Конечно, хочу! А то как-то быстро это все. Я и подготовиться морально не успела!
- Включаем, смотрите.
- Ой, ой! Это же я! Боже мой, я что, вот так выгляжу??? Да вранье! Я за собой ухаживаю.
- Ну, у нас тут не соцреализм. Это ваша душа таким образом на внешнем виде отражается.
- Что, вот так отражается??? Плечи вниз, губы в линию, глаза тусклые, волосы повисшие…
- Так всегда выглядят люди, если душа плачет…
- А это что за мальчик? Почему мне его так жалко? Славненький какой… Смотрите, смотрите, как он к моему животу прижимается!
- Не узнали, да? Это ваш муж. В проекции души.
- Муж? Что за ерунда! Он взрослый человек!
- А в душе – ребенок. И прижимается, как к мамочке…
- Да он и в жизни так! Всегда ко мне прислушивается. Прислоняется. Тянется!
- Значит, не вы к нему, а он к вам?
- Ну, я с детства усвоила – женщина должна быть сильнее, мудрее, решительнее. Она должна и семьей руководить, и мужа направлять!
- Ну так оно и есть. Сильная, мудрая решительная мамочка руководит своим мальчиком-мужем. И поругает, и пожалеет, и приголубит, и простит. А что вы хотели?
- Очень интересно! Но ведь я ему не мамочка, я ему жена! А там, на экране… Он такой виноватый, и к лахудре своей вот-вот опять побежит, а я его все равно люблю!
- Конечно, разумеется, так оно и случается: мальчик поиграет в песочнице, и вернется домой. К родной мамуле. Поплачет в фартук, повинится… Ладно, конец фильма. Давайте завершать нашу встречу. Будете любовь в жертву приносить? Не передумали?
- А будущее? Почему вы мне будущее не показали?
- А его у вас нет. При таком настоящем – сбежит ваш выросший «малыш», не к другой женщине, так в болезнь. Или вовсе – в никуда. В общем, найдет способ вырваться из-под маминой юбки. Ему ж тоже расти охота…
- Но что же мне делать??? Ради чего я тогда себя буду в жертву приносить???
- А вам виднее. Может, вам быть мамочкой безумно нравится! Больше, чем женой.
- Нет! Мне нравится быть любимой женщиной!
- Ну, мамочки тоже бывают любимыми женщинами, даже часто. Так что? Готовы принести себя в жертву? Ради сохранения того, что имеете, и чтобы муж так и оставался мальчиком?
- Нет… Не готова. Мне надо подумать.
- Конечно, конечно. Мы всегда даем время на раздумья.
- А советы вы даете?
- Охотно и с удовольствием.
- Скажите, а что нужно сделать, чтобы мой муж… ну, вырос, что ли?
- Наверное, перестать быть мамочкой. Повернуться лицом к себе и научиться быть Женщиной. Обольстительной, волнующей, загадочной, желанной. Такой цветы дарить хочется и серенады петь, а не плакать у нее на теплой мягкой груди.
- Да? Вы думаете, поможет?
- Обычно помогает. Ну, это в том случае, если вы все-таки выберете быть Женщиной. Но если что – вы приходите! Отношения у вас замечательные просто, мы их с удовольствием возьмем. Знаете, сколько людей в мире о таких отношениях мечтают? Так что, если надумаете пожертвовать в пользу нуждающихся – милости просим!
- Я подумаю…
№853 растерянно выходит из кабинета, судорожно прижимая к груди отношения. №854, обмирая от волнения, заходит в кабинет.
- Готова пожертвовать своими интересами ради того, чтобы только мамочка не огорчалась.
Дверь закрывается, дальше ничего не слышно. По коридору прохаживаются люди, прижимая к груди желания, способности, карьеры, таланты, возможности, любовь – все то, что они готовы самоотверженно принести в жертву…
от Эльфики "Мне сделали странный заказ на сказку. Можно ли завершить свой жизненный путь осознанно, по собственной воле? Я не знала. Но вот сказка пришла сама. Выходит, знала. Как, впрочем, и все мы..."
Однажды она вдруг поняла: все, пора. Пора собираться домой! И сердце ее вздрогнуло, а потом запело. Домой! Как здорово! Командировка подходит к концу, все сделано, практически завершено, и можно собираться. Она не спешила: всему свое время, впереди - вечность, так что торопиться некуда. Лучше насладиться последними деньками в этом благословенном месте, где она провела столько времени.
Коллеги заметили что-то необычное сразу.
- Влюбилась, что ли? - спрашивали ее одни.
- Влюбилась, - с улыбкой соглашалась она.
- Что-то сияете, как будто миллион выиграли в лотерею, - замечали другие.
- Можно и так сказать, - веселилась она.
- Уж не в отпуск ли собираетесь? - предполагали третьи.
- В отпуск! Далеко и надолго! - охотно подтверждала она.
Она разбирала бумаги, приводила в порядок дела, чтобы тот, кто придет после нее, легко во всем разобрался. Заточила карандаши, сменила стержни в ручках. Полистала ежедневник, посмотрела, что нужно довести до конца. Долго выбирала день отбытия. «Понедельник, - решила она. - Как раз успею все сделать, убраться в квартире, и проводить меня смогут все. Да, понедельник».
Выбрав день, она повеселела. В обеденный перерыв сбегала в кафе, притащила тортик - к общему чаепитию. Народ обрадовался, было весело и оживленно, все смеялись и хвалили тортик. Она радовалась: с коллегами проработала столько времени, и каждый ей был по-своему дорог.
После работы она не пошла на остановку, а решила прогуляться пешком. Она шла не по прямой - заходила в магазинчики и кафе, присаживалась на скамеечки в скверах, немного постояла у фонтана. Ей хотелось попрощаться с местечками, которые ей нравились здесь. Там, где был Дом, все устроено совсем по-другому, и ей хотелось увезти с собой воспоминания.
Дома она с удовольствием взялась за уборку. До понедельника можно успеть не напрягаясь - она и не напрягалась. Мыла, чистила, выносила пакеты с ненужными вещами и бумагами. Улыбалась и пела - командировка завершена, домой, до-мой!
Подарила соседке свой парадный сервиз и норковое манто, еще что-то по мелочам, - та удивилась, обрадовалась, стала расспрашивать.
- Уезжаю, - весело сообщила она соседке.
- Далеко?
- Далеко. На историческую родину.
- Оооо, - только и сказала соседка. - Ну тогда конечно…
Позвонила сыну.
- Мама, у нас все нормально! - голос звучал как из другой галактики, да и то, Сахалин - не ближний свет. - Скоро опять в рейс. Старший учится хорошо, а младший - бандит, опять кошку в космос запускал. Все хорошо!
- Почему сам долго не звонил? - спросила она.
- Мам, плохо слышно… Связь барахлит… Пока, ма!
Она улыбнулась, покачала головой. Связь… Выросшие дети живут своей жизнью, и связь через незримую пуповину становится все слабее, слабее. Это нормально. Зато ее связь с Домом все крепла. И она уже будто бы слышала Зов - отдаленные голоса тех, кто ждал ее дома. От этого Зова в душе разгоралось тихое сияние.
В субботу она поехала в церковь, отвезла туда два баула с хорошими вещами - для нуждающихся, поставила свечи за упокой и за здравие - этот ритуал всегда приносил ей успокоение. Отстояла службу, потом побродила от иконы к иконе, постояла, прислушиваясь к себе. Было хорошо и покойно. Ни тени сомнения. Все правильно, домой!
- Уже уходите? - спросил кто-то совсем рядом.
Она обернулась, увидела седенького старичка с выцветшими голубыми глазами.
- Нет, еще немного побуду, - слегка удивленно ответила она. - Нечасто бываю в храме, знаете ли…
-
Я не Храм имел в виду, - заморгал старичок. - Вы… домой собрались, да?
- Как вы узнали? - повернулась к нему она.
- Вы светитесь, - сообщил старичок.
- Свечусь? Это видно?
- Ну да. Только не всем. Я вот тоже собираюсь - мне видно.
- Вы тоже?
- Разумеется, деточка. Мне пора. Но вот вам вроде бы рано? Вы еще так прекрасно молоды!
- По-моему, возраст тут ни при чем. Я просто чувствую завершение. Понимаете, как будто сделала все, что обещала. И мне больше нечего тут делать - все будет повторением, копией. Вы меня понимаете?
- Понимаю, - покивал старичок. - Неужели раздали все долги?
- Все, - улыбнулась она. - Всех поняла, всех простила, всех возлюбила. Все дела закончила. Всех поблагодарила. Дети выросли. У мужа другая семья, там все хорошо. Мне правда пора, я знаю.
- Милая моя, вы и правда готовы, - изумился старичок. - Так редко встретишь среди молодежи такую глубину понимания. Большинство на мой вопрос сразу подумало бы о деньгах…
- И денежные дела привела в соответствие, - утешила его она. - Все как следует! В понедельник отбываю.
- А как вы можете знать, что именно в понедельник? - живо заинтересовался старик.
- Я так решила, - объяснила она. - Удобный день. Впереди целая рабочая неделя. Все всё успеют. А то под выходные неудобно, не находите?
- Молодец вы, - завистливо сказал старичок. - А я вот не знаю, когда отбывать. Хоть и старше…
- Ничего, - ответила она. - Может, еще придет осознание.
- Может, и придет, - согласился старичок. - Может, там, дома, встретимся? Кто знает… Но вот скажите, почему вы решили возвращаться, а? Раньше времени, раньше срока?
- Я здесь была в командировке, - мягко сказала она. - Сделала все, что могла, все, что была должна, все, что хотела. Зачем мне больше тут быть?
- Но тогда почему же другие… - начал было старичок, но она его перебила:
- Потому что другие боятся. А я - нет. Я знаю, как это происходит, и что меня ждет там.
- А я вот боюсь… - тихо сказал старичок и виновато опустил глаза. - Все равно что-то держит. Хоть и пора…
- Удачного вам возвращения, - от души пожелала она и поехала домой.
Остаток субботы и воскресенье она отдыхала, гуляла, позвонила всем друзьям и близким, поговорила, послушала. Погоревала над бедами, порадовалась удачам. Искренне, от души.
Затем она тщательно выбрала одежду для путешествия, отгладила. Поставила рядом туфли. Полюбовалась. Ей все нравилось.
Еще раз зашла к соседке, спросила, не потерялись ли запасные ключи, и сказала зайти в понедельник, проверить квартиру. Соседка обещала.
Заварила себе чаю на травках, с удовольствием почаевничала. Телевизор не включала, только тихую музыку. Зов усиливался, теперь в общем бормотании голосов она уже различала отдельные. Вот вроде бы мама говорит… А это - Инка, подруга. Вот уж 10 лет не виделись. Ну ничего, уже скоро… Домой!
Она потушила свет, легла в постель и начала медитировать. Усиливать Зов, приближать его. Словно ухватилась за незримую ниточку и подтягивалась за нее.
- Тася, Тасенька! - это мама… - Не бойся, я встречу!
- Таська, я тут! Давай, не дрейфь, это быстро! Рожала же, знаешь! Ну так и тут так же! - это Инка. Всегда любила командовать и разъяснять. Ничуть не изменилась!
- Таисия, ты не напрягайся, - это отец. Строгий был, бригадир, наставник молодежи. - Как только сумеешь расслабиться до нужного уровня - так и получится. Тут главное что? Как бы слиться, раствориться!
- Иди на свет, доченька, - звала мама. - На свет. Ты увидишь.
Она слушала всех, улыбалась и выполняла все, что ей советовали. Расслаблялась, растворялась, ждала, когда появится свет под закрытыми веками. Вскоре увидела, потянулась к нему, но не телом, а сознанием. Свет то становился ярче, то тускнел, то приближался, то отдалялся. Но она не торопилась - знала, что надо просто продолжать.
Всплывали разные воспоминания из ее жизни. Плохое и хорошее, восторг и отчаяние, взлеты и падения, встречи и разлуки, потери и приобретения. Но все это давно было обдумано, понято, принято и отпущено - стало просто кадрами в бесконечном фильме «Житие Таисии».
Воспоминания проплывали все быстрее, потом понеслись, стали сливаться в одну пеструю ленту - слева и справа, сверху и снизу, образуя тоннель. И она уже не понимала: то ли тоннель несется ей навстречу, то ли она - по тоннелю. Было ни капельки не страшно - только захватывало дух, как в детстве на аттракционах.
А в конце тоннеля сиял, расширялся свет - ослепительный, но не ослепляющий: яркий, но в то же время мягкий, и такой маняще приятный, что хотелось купаться в нем, как в море. «Или в околоплодных водах?» - мимолетно подумалось ей. Мысль мелькнула - и тут же исчезла: какая разница? Она устремилась на свет, но тоннель все длился и длился, и казалось, что ему не будет конца. Хотя она точно знала - переход по-другому невозможен, просто надо лететь и лететь, и когда-нибудь тоннель кончится.
Они кончился неожиданно, как будто оборвалась кинопленка. И она оказалась в Свете, повисла, не чувствуя тела, как в космосе. Смотрела во все глаза сквозь закрытые веки - во все стороны только ровное золотое сияние, которое вместе с дыханием проникало внутрь и распространялось по жилам, делая ее такой же золотой. Она точно чувствовала себя как младенец в утробе матери - спокойно, безопасно, тепло и уютно. Полуявь, полусон…
- Приветствую тебя. Ты уверена, сестра? - спросил ее голос, который был одновременно и тихим, и громогласным - словно шепот раздавался на всю Вселенную.
- Я завершила дела. Я хочу вернуться, - ответила она. Вернее, подумала, потому что говорить у нее не получалось - она уже не чувствовала губ, языка лица, все растворилось в золотом сиянии.
- Что ты принесла с собой? - продолжал голос.
- Любовь, только Любовь. Ничего, кроме Любви! Бог есть Любовь, и я хочу слиться с целым! Я так долго к этому шла…
- Твое задание выполнено. Командировка завершена. Слияние возможно. Ты можешь войти, - после короткой паузы констатировал голос.
И золотая завеса распахнулась перед ней, открывая удивительные, фантастические и полузабытые просторы ее Дома.
… В понедельник зашедшая соседка нашла ее, заголосила, забегала, стала звонить в разные места.
А в четверг с ней прощались.
- Господи, да что же это! Такая молодая, и ведь ничем не болела! - всхлипывая, говорили провожающие.
- Да, и в последнее время такая счастливая была! В отпуск собиралась! Ну надо же!
- Да нет, не в отпуск, а домой! На историческую родину! И вот ведь как вышло…
- Человек предполагает, а Бог располагает…
- Но вы посмотрите на ее лицо! Такая улыбка! Прямо светится.
- Говорят, она во сне… Видимо, снилось что-то. Умерла счастливой. Не мучилась.
Она не мучилась. Она радовалась. Она уходила налегке, оставив все, что накопила за время своей земной командировки, приняв осознанное решение - вернуться домой. Она и вправду была счастлива.
Плыл себе по житейскому морю маленький Семейный Кораблик. На борту были трое: муж – Отважный Капитан, жена – Хозяйственный Боцман, и их маленький сынишка – Юнга. Матросы, наверное, тоже были – но не о них сейчас речь. Потому что главными на Семейном кораблике были эти трое. Про них и наша история!
Отважный Капитан был правильный до невозможности. Больше всего на свете он ценил пунктуальность. Вся его жизнь была расписана до секунды, занесена в графики и таблицы, и если кто-то нарушал его график – ужасно волновался и даже сердился. Под горячую руку мог и на рее повесить, как пирата! Это его папа научил, он сам штурманом в Житейском море хаживал, пока капитаном не стал, да и мама Капитана хоть и в боцманах ходила, но штурманскому делу сызмальства обучена была.
- Смотри, сынок, чуть вправо, чуть влево, и налетишь на рифы! В Житейском море это запросто случается! И тогда каюк и тебе, и твоему кораблю! – внушал папа, воспитывая малолетнего юнгу. – А ежели корабль на дне, то какой ты, к черту, капитан???
- Настоящий Капитан всегда точно свой курс знает, – вторила мама. – И команду надо набирать с умом, чтобы никаких разгильдяев в ней не было! Каждый должен знать свое место и свое время!
Юнга родителям верил: уж они-то свой корабль по Житейскому морю много лет водили, и ни одного кораблекрушения! Поэтому он учился составлять таблицы, чертить графики и рассчитывать курс с точностью до десятой доли градуса. И когда ему стали доверять порулить, он чувствовал гордость за точно выверенный путь. Никаких рифов! Фарватер чист, цель ясна, путь родителями проторенный, чего еще надо?
Но иногда он с тоской смотрел на безалаберные буксиры, вольные пиратские шхуны, белоснежные яхты, которые сновали туда-сюда без особых графиков, ходили к экзотическим островам, открывали новые земли… Да, то одна, то другая налетали на рифы, потом долго ремонтировались в доках, и снова пускались в путь по Житейскому морю. Были и те, кто разбивался вдрызг – но их Капитаны потом стояли на мостиках новых кораблей. Может, становились чуть осторожнее, но тем не менее снова и снова рисковали… Завидовал он им, завидовал, только сам себе в этом не признавался.
По малолетству и неопытности, а порой из озорства, сбивался Юнга с верного курса, но за это его родители очень стыдили.
- Рискуют только безответственные бездари, – рубил ладонью воздух старый Штурман. – Умные не лезут куда попало. Вот есть карта – по ней и иди. По графику и по лоции!
- Только дураки учатся на своих ошибках, – добавляла мама. – Умные учатся на чужих. А чужих ошибок столько – за всю жизнь не изучишь!
Юнга чувствовал себя виноватым – ему очень хотелось оправдать надежды родителей!
И вот пришла пора нашему Отважному Капитану отправляться в свое собственное плавание – без мамы и без папы. Самому!
- Мы тебе все дали, всему научили, ты должен стать настоящим Капитаном! – напутствовал его отец-Капитан.
- Оправдать наши надежды! Пройти по Житейскому морю, как по струночке! – давала наказы мама-Боцман.
Белоснежный новенький кораблик уже покачивался на волнах, предлагал пуститься в увлекательное плавание по Житейскому морю. А для этого надо было набрать команду. Главное дело – боцмана найти.
Всем известно: Капитан осуществляет общее руководство да в бинокль смотрит, а хороший боцман – залог удачного плавания, потому как он и хозяйственную часть знает, и матросами руководит, и приборку организует, и на камбузе порядок держит. В общем, без боцмана – никуда. И все знают, что лучший Боцман в плавании по Житейскому морю – женщина. Редко кто один в плавание пускается или мужчину в Боцманы выбирает. Это уже не кораблик получается, а мужское общежитие!
Вот и стал он присматриваться – кандидатур море, выбирай на любой вкус, но как не ошибиться? Пробовал график вычертить – не получилось. Таблицу пытался составить – запутался. К маме-папе обращаться вроде как и неудобно – что это за капитан, который себе команду самостоятельно набрать не может? Решил исходить из внешних данных: скромность, аккуратность, приятный вид. Чтоб боцман палубу его океанского лайнера собою украшал!
И тут то ли черт морской его попутал, то ли судьба вмешалась, то ли его мечта о свободном поиске без компаса и карты прорвалась – только выбрал он себе боцмана, как говорится, «с точностью до наоборот».
Внешний вид у нее, конечно, был что надо: и осанка самая морская, и шустрая такая, и улыбка открытая, и фигурка – загляденье. А в глазах – боже мой! Морские чертики прыгают, серебристые волны переливаются, и манят они, затягивают, как морская пучина. Всем хороша была девушка. Только вот одно «но»: не признавала она никаких графиков, таблиц и прочих премудростей. Ему бы спросить, вникнуть… Но Капитану было не до графиков – уж очень сильно ему такого Боцмана в команду захотелось.
Наверное, следовало задуматься: ну как они в одном экипаже-то плавать будут? Но – не задумался. Сказал себе: «Я Капитан, я принял решение! Слушай мою команду! Полный вперед!». Так вот они и пустились в путь на своем маленьком семейном кораблике. Сначала вроде ничего – притирались потихоньку, присматривались. Он сразу встал на капитанский мостик, а она потихоньку организацией корабельного быта занялась.
Делала она все медленно и обстоятельно, зато на совесть и в удовольствие. Как-то у нее все получалось само собой, без спешки, без графика. Так уж ее родители боцманской науке обучили. В общем, вписалась она в команду, и корабль чистотой засиял, радостью засветился. На таких кораблях без юнги не обойтись, вот и наши Капитан с Боцманом подумали-подумали, да и завели себе Юнгу. Юнга получился что надо – шустрый, как мама и умный, как папа. Носился по палубе туда-сюда, морские премудрости осваивал.
Боцману иногда хотелось свернуть с проторенного курса, но Капитан не соглашался – мало ли что! Она вздохнет – и покорится, ведь он же кораблем командует. Только иногда, когда неподалеку очень уж заманчивые острова покажутся, тихонько спустит шлюпку, сгоняет ненадолго, а потом опять на борт возвращается. Спросите, как она успевала корабль догнать? А вот успевала – она всегда все успевала, такая уж у нее была дружба со временем.
У нее хватало времени даже на болтовню с морскими обитателями, живущими в этих местах. Особенно она подружилась со старым Альбатросом. Обычно он парил в вышине, но иногда спускался на палубу – уж очень жареную рыбку уважал, ну, и поболтать любил, конечно. Альбатрос много повидал на своем веку, побывал в разных странах, и разговаривать с ним было интересно. Капитану было не до боцмановых знакомств – в его графиках появился Юнга, и надо было все планы заново скорректировать и выверить.
Тут-то и начали над их Семейным Корабликом тучки сгущаться. В Житейском море, оно конечно, и бури случаются, и даже ураганы. Но если Капитан и Боцман друг друга слышат и действуют заодно – их кораблю никакие шторма и бури не страшны. А в нашей дружной команде наметился разлад: дело в том, что Капитан и Боцман впервые основательно разошлись во мнениях. Наш Капитан хотел воспитать из Юнги настоящего морского волка – в своем понимании. Как и его когда-то воспитывали. Чтобы все по графикам и таблицам, да по выверенному курсу. А мама-Боцман все время его графики нарушала, планы сбивала.
Вот и стал Капитан нервничать, за Юнгу бояться, на Боцмана сердиться. Капитану ведь когда воспитанием заниматься? Ему на мостике надо стоять, за обстановкой следить, курс прокладывать. Так что вся воспитательная работа на Боцмане… А под влиянием мамы-Боцмана Юнга тоже какой-то неорганизованный получаться стал. Того и гляди врежется во что-нибудь…
Капитан прямо виноватым стал себя чувствовать. Перед глазами у него то и дело возникали его собственные Родители, и говорили они горькие слова:
- Что же ты, сынок? Не можешь порядок на собственном Семейном Кораблике навести? Того и гляди, на мель напоретесь! Или с другим кораблем столкнетесь. Бардак на палубе! А еще Капитан…
От таких видений Капитан еще больше хмурился и злился, еще строже смотрел, еще сильнее гайки закручивал. А команда ну никак не могла в его графики вписаться! Это ведь тоже особый талант надо иметь – по строгому плану жить! Не каждому дано…
Боцману тоже становилось все грустнее. Хоть и любила она Капитана, хоть и нравился ей родной Семейный Кораблик, где каждая медяшка была ею надраена, каждый иллюминатор своими руками вымыт, каждый канат собственноручно в бухточку свернут, да только очень уж ей обидно было, что Капитан все время сердитый, а она вроде как виноватая в этом. И Кораблик их раскачивается все сильнее…
И вот однажды на закате сидела она на корме и болтала со своим другом Альбатросом. Неподалеку проплывал чей-то океанский лайнер – музыка играла, иллюминаторы светились, Юнги туда-сюда сновали, а Капитан и Боцман на верхней палубе румбу танцевали. И так ей обидно стало!
- Слушай, Альбатрос! – пожаловалась она. – Вот ведь есть же на свете Семейные Кораблики, которым никакие бури не страшны! Почему же на нашем Кораблике не так?
- Потому что вы не можете договориться, – объяснил Альбатрос. – Ваш кораблик становится неустойчивым. Это опасно!
- А как сделать его устойчивым? – тут же спросила она. – Что я должна для этого предпринять?
- По-моему, ты прекрасно справляешься со своими обязанностями Боцмана, – дипломатично сказал Альбатрос и закинул в клюв очередную жареную рыбку. – По крайней мере, рыбу ты жаришь великолепно!
- И все-таки! Не уклоняйся от темы! – потребовала она. – Что нужно сделать, чтобы все снова стало хорошо? Ты умный, ты старый, ты все знаешь, научи же меня!
- Наверное, тебе надо измениться. Стать такой, как хочет Капитан, – предположил Альбатрос.
- Но я не могу! – удрученно сказала она. – Я пыталась, но у меня ничего не получается. Я не могу жить по графикам!!! Я ничего не понимаю в таблицах!!! Я все в голове держу. И все успеваю! Ты лучше расскажи, как сделать, чтобы Капитан изменился.
- С чего ты взяла, что Капитан хочет меняться? Ты же вот и хочешь, да не можешь, – удивился Альбатрос. – Он такой, какой есть. Ты не можешь жить по графику, а он не может – без графика. У вас просто разные подходы к сохранению Семейного Кораблика. Вот и все. Терпи!
- Знаешь, мне все время приходится терпеть и уступать, – сердито сказала она. – Он командует, а я подчиняюсь. Я устала!
- Устала – отдохни, – посоветовал Альбатрос. – Запрись в каюте, поспи, побездельничай. Или рвани на Острова, недельки на две.
- Ну вот еще! – возмутилась она. – Кому нужен такой ленивый Боцман? Да он просто спишет меня на берег!
- Да ты, милочка, боишься! – уличил ее Альбатрос. – Боишься потерять – значит, любишь.
- Конечно, люблю! – не стала спорить она. – Стала бы я плыть на корабле с нелюбимым Капитаном…
- А ты кого больше любишь – его или себя? – коварно спросил Альбатрос.
- Его! Или себя? Наверное, Юнгу! – вывернулась она. – Нечестно такие вопросы задавать.
- Нечестно старой птице врать, ну и себе тоже, – поучительно сказал Альбатрос. – Если ты кого-то любишь, то принимаешь его таким, какой он есть. Хоть себя, хоть другого кого. Тогда ты в равновесии, и Кораблик твой устойчив.
- Я принимаю, – слабо запротестовала она.
- А чего ж тогда вопросы задаешь? – очень логично возразил Альбатрос. – И собой не очень довольна, и своим Капитаном… Была бы довольна – ты бы мне вопросов не задавала. И вообще сейчас не меня бы рыбой кормила, а танцевала румбу на верхней палубе. Что, скажешь, нет?
- Не скажу, – нахмурилась она. – Знаешь, а ты, наверное, прав, мой пернатый товарищ. Не в равновесии я, правда! И боюсь наш Кораблик еще больше раскачать.
- А ты не бойся, – посоветовал Альбатрос. – После хорошего шторма всегда наступает штиль, не замечала? Ты думаешь, в Житейском море только волны страшны? Да ничего подобного! Волна приходит и уходит, и если команда дружная – ничего она вашему Кораблику не сделает! Страшнее всего, когда вы сами глаза на неполадки закрываете. Кстати, хочу заметить, рыба кончилась…
- Знаешь, Альбатрос, ты за рыбой завтра прилетай. А я сейчас другим займусь…
- Чем, если не секрет? – полюбопытствовал жадный до рыбы и до секретов Альбатрос.
- Пойду на капитанский мостик. Приглашу его на румбу. И все ему скажу! Что я его люблю. И принимаю. И попрошу прощения за то, что никогда не смогу жить по графику! И еще – что я благодарна ему за то, что он стал нашим Капитаном. А потом на Острова, на две недельки. Шторм переждать.
- Молодец, Боцман! – одобрил Альбатрос. – Вот это по-нашему, по-морскому. Удачи!
И она пошла к своему Капитану – восстанавливать равновесие. Подходя к рубке, она увидела его и невольно залюбовалась. Их Отважный Капитан стоял у штурвала, обложившись графиками и таблицами, и смотрел вдаль, и на лице у него была железная решимость во что бы то ни стало провести их Маленький Семейный Кораблик мимо всех мелей и рифов, минуя все мыслимые и мыслимые опасности, туда, где находится конечная цель всех Семейных Корабликов – зеленый и безмятежный Берег Счастья.
Ее часы остановились. Любимые, замечательные часики «Слава», которые служили ей верой и правдой много лет, вдруг остановили бег своих стрелок, и ей показалось, что вместе с ними замерла жизнь. Но она не привыкла пасовать перед трудностями и превратностями судьбы. Надо было просто отнести часы в ремонт. Дочка глянула мельком и сказала:
- Мам, ну ты чего позоришься? Выброси эту рухлядь. И позолота облезла, и дизайну никакого. Я тебе новые куплю, кварцевые!
- Ага, бабуль, механические сейчас уже не в моде, – поддержал внук.
- Да и где сейчас найдешь мастера, чтобы в таком антиквариате разбирался? - резонно предположил зять.
Она, как обычно, не стала спорить. Она могла бы рассказать, что эти часики вручил ей сам начальник цеха Степанов Семен Игнатьевич, как передовику производства, и было ей тогда… В общем, молодая была. Еще она могла бы рассказать, что посматривала на эти часики, когда спешила на свидание к своему любимому – который потом стал ей мужем и подарил таких замечательных деток. И еще она могла бы добавить, что эти часики оказались ей верны на долгие годы – не в пример многим людям, и прошли с ней огонь, воду и медные трубы. Но ничего такого она рассказывать не стала, а дождалась, когда все уйдут по своим молодым делам, сложила часики в конвертик и пошла в мастерскую.
В первой мастерской ей сразу сказали, что не возьмутся. Во второй – посмотрели, поковырялись и посоветовали выбросить. И только в третьей мастерской приемщица сжалилась над ней.
- Вы, мамаша, идите на Лермонтова, 1, там в подвальчике мастер работает, уж если он не возьмется, тогда и не знаю, кто…
Подвальчик она нашла быстро, и мастера тоже. Она ожидала увидеть старичка-моховичка, из прошлой жизни, но мастер оказался неожиданно молодым, тоненьким, хрупким, в белой футболке, со светлыми длинными волосами, собранными в хвост, и ясными синими глазами. Она даже растерялась немного: а видел ли он вообще механические часы?
Но мастер глянул – и даже, казалось, обрадовался.
- Ого! Какой интересный экземпляр! Вы присаживайтесь вот сюда, в креслице, а я пока посмотрю. Часикам, наверное, не меньше 20 лет?
- Больше. Намного больше, – призналась она. – Помогите, пожалуйста, эти часы мне очень дороги!
- Не волнуйтесь, женщина, сейчас посмотрю, что с механизмом случилось, а там и определимся.
Она присела в кресло, а мастер тем временем опустил на глаз свое увеличительное устройство (она не знала, как это правильно называется), достал какие-то малюсенькие инструменты, сосредоточился и стал похож на врача-хирурга.
- Ну ничего себе! – вдруг сказал мастер. – Вот, оказывается, в чем дело! Время взбунтовалось. Оно остановилось, потому что вы не хотите им пользоваться.
- Простите… Я не поняла, – робко переспросила она. – Кто взбунтовался?
- Время, – повторил мастер. – У вас же никогда нет для себя времени!!! Разве это дело? Вот оно и остановилось, чтоб напомнить о себе.
- Я ничего не понимаю, – пожаловалась она. – Вы мне объясните, пожалуйста…
- Конечно! – обрадовался мастер. – Сейчас расскажу. Вот я смотрю на механизм – и вижу, как он изношен. Шестеренки стерлись, зубчики поломались, винтики разболтались… Наверное, вы давно не носили эти часы в починку?
- Да никогда не носила, – сказала она. – Они не ломались, шли себе да шли. Иногда забарахлят – так я с ними поговорю, или, бывает, встряхну – ну, они и дальше идут.
- Вот так и вы – никогда не останавливались, шли себе по жизни, а если плоховато станет – уговорите себя или встряхнете, и дальше движетесь. Так?
- А как иначе? – удивилась она. – У меня на остановки времени не было. Училась, потом работала, потом сын родился, следом дочка, потом внуки пошли. Когда останавливаться-то?
- А между тем время нам всем отпущено и на движение, и на отдых, – сообщил мастер. – Остановиться, осмотреться, сделать себе передышку. Чтобы механизм тоже передышку получил.
- Ах, молодой человек! Вы просто ужас что говорите, – не согласилась она. – Нас не так воспитывали. Какие могут быть остановки? «Ни шагу назад, ни шагу на месте, а только вперед и только вместе», – вот какой был наш девиз.
- А о душе подумать – тоже на ходу и вместе? – тихо спросил мастер.
- В наше время о душах было думать не принято – атеизм, – строго сказала она. – И я не понимаю, какое отношение это имеет к моим часам.
- Самое прямое, – вздохнул мастер. – Вот смотрю я и вижу: механизм засорен всякими пылинками-песчинками. «Еще не время», «уже не время», «сейчас не время», «не ко времени» – говорили такое? Не спешите с ответом, подумайте.
- Ну как не говорить? Говорила, – подумав, созналась она. – Вот путевку мне давали в санаторий – так у меня семья, они ж без меня пропадут. Отказалась, не ко времени путевка была. Еще помню, дочка мне с первой зарплаты туфли купила – модельные, на шпильке, загляденье одно! Я померила, походила – ну куда я, старая вешалка, в таких пойду? Ну, я и сказала – мол, уже не время мне в таких туфельках прохаживаться. Дочери отдала, чего уж… Ну, еще признаюсь вам: по молодости часто муж ко мне с лаской, а за стенкой – дети, ну я ему и говорила: отстань, мол, сейчас не время. А потом пришло время – и мужа не стало. Упустила, стало быть, время…
- Вот смотрите, сколько счастливого времени вы упустили, – удрученно сказал мастер. – А между тем, это все те пылинки-песчинки, которые мешают времени свободно течь. Механизм засоряют!
- Я еще вспомнила, – заторопилась она. – Вот я часто захочу что-нибудь себе купить, очень-очень, но всегда же есть что-то более важное! Или игрушку для внука, или дочке помочь, или могилки поправить, или в долг кому дать, кто нуждается. Ну, я себя и утешаю: не сейчас, со временем! А потом, глядишь, время прошло, уже и расхотелось, только грусть какая-то осталась…
- А механизм часов, знаете ли, от грусти ржавеет, – проинформировал мастер. – Для него лучшая смазка – счастье. Тогда время течет плавно, свободно, без препятствий. Не даром же говорят: «Счастливые часов не наблюдают». Это потому что они у них не ломаются!
- Да нет, вы не думайте, что в моей жизни счастья не было, – поспешно сказал она. – Было, еще как было! У меня такие детки хорошие! И на работе меня уважали, ценили. И пенсия ничего так, жить можно. И подрабатываю до сих пор, чтобы у детей на шее не сидеть, еще и им подкидываю. Вы не думайте!
- Да я не думаю, я механизм вижу, – ответил мастер, осторожно и бережно обмахивая маленькой щеточкой внутренность часиков. – Механизм о хозяине может сказать больше, чем рентген. Вот он и говорит, что вам правда все это в радость было, не в тягость. Что вы от души свое время на других тратили и взамен ничего не требовали. Но время, отпущенное вам на себя – не использовали. Вот часики вам и намекают: пробил час, пора и к себе лицом обратиться!
- Это как? – всполошилась она. – Я не знаю, как это – к себе лицом.
- Да все просто! Скажите себе: «Ну вот, наконец-то пришло мое время! Время для счастья! И теперь я наверстаю все упущенное!». И наверстывайте!
- А чего ж наверстывать? – озадачилась она. – Я так сразу и не соображу…
- А что вы упустили за прошедшее время? – задал вопрос мастер. – На что у вас времени не хватало?
- Ну… В театры мало ходила, хоть и любила. Наряжаться тоже времени не было. Отдыха себе не давала – то дети болеют, то дача, то ремонт, в общем, все не время отдыхать. Когда без мужа осталась, новой любви не искала – решила, что мое время давно прошло. Так вот как-то…
- Ну, а раз так, то зачем я вам часы чиню? – удивился мастер. – Раз время прошло безвозвратно?
- Это память, – объяснила она. – Память о лучших годах, время молодости моей… Счастливое было время!
- А что сейчас мешает сделать свое время счастливым? – не отставал мастер.
- Так молодость-то прошла, – печально сказала она. – Все в прошлом.
- Застряли в прошлом, – удовлетворенно констатировал мастер. – А я-то думаю, чего у меня тут не запускается? Оказывается, вот в чем дело… Ну так я могу вам сообщить: если вы собрались не жить, а доживать – вам часы и не нужны, они и не заведутся. А вот если намерены жить на всю катушку – тогда есть надежда!
- Как это – «жить на всю катушку»? – не поняла она.
- Видели зарубежных туристок? Старушки уже, божьи одуванчики, а какие живые! В шортах, в кроссовках, с фотоаппаратами, друг друга фотографируют, щебечут, жизни радуются. Они ведь тоже всю жизнь работали, детей растили, а теперь вот находят время и для себя пожить. Наверное, оттого и продолжительность жизни за бугром дольше, чем у нас. Как вы думаете?
- Ой, я об этом и не думала, – смутилась она. – В шортах, скажете тоже…
- А что? Хоть бы и не в шортах. А только все равно – пришло их время, они его и используют как положено.
- Кем положено? – ухватилась за слово она.
- Да кем? Природой. Вселенной. Или Творцом. Как вам больше нравится, – пояснил мастер.
- Откуда вы такой умный? Вроде молодой, а говорите, как старик, уж очень мудро. Ой, извините, вырвалось, – испугалась она.
- Да не извиняйтесь, мне многие так говорят, – развеселился мастер. – Вот такой уж я получился – молодой старик. А как же в сложных механизмах без мудрости разобраться? Старушки-то иностранные тоже, видать, мудрые, раз так использовать отпущенное им время догадались…
- И как же они этот самый механизм смазывают? – несмело спросила она.
- Позволяют себе то, о чем всю жизнь мечтали. Говорится ведь: «Время собирать камни, и время разбрасывать камни»? Ну, вот у них время – снимать сливки! Для смазки механизма…
Вот у вас мечты есть?
- Есть. Чтобы дети счастливы были, – тут же отозвалась она.
- Ну, это понятно. Но это не для себя мечта. А для себя? – настаивал мастер.
Она задумалась, потом засмущалась, даже зарумянилась, но все же решилась:
- Мечтала всегда на Золотое Кольцо съездить, и на теплоходе по Волге. Да все времени не хватало…
- Считайте, что ваше время пришло! – весело сказал мастер. – Держите, вот ваша «Слава». Идут часики. Тикают!
- Не может быть! – ахнула она. – Я уже и не надеялась…
- Человек вы хороший, – улыбнулся мастер. – Для хороших людей всегда время найдется. Только не забывайте: лучшая смазка для механизма ваших часов – счастье.
- Я буду их хорошо смазывать, – пообещала она. – Уж для этого-то я найду время.
- Был рад помочь вам, – счастливо заулыбался мастер.
- Спасибо вам, спасибо! Я вам честно скажу – вы такой молодой, я даже не думала, что у вас получится. Вы и на часовых дел мастера-то не похожи, если честно.
- А на кого я похож?
- Ой, только вы не обижайтесь. Вы такой худенький, молоденький, светленький… На ангела, – смущенно призналась она.
- Здорово. Часовых дел Ангел. Звучит! – жизнерадостно сказал мастер. – Ну что ж, у меня наступает время обеда. А у вас наступает Время Чудес! Желаю вам удачи!
И когда за ней захлопнулась дверь, он с удовольствием повел плечами, разминая затекшие крылья.
Она вышла из мастерской окрыленная. И летела домой, не чуя под собой ног. И в ней просыпались, оживали и робко расправляли крылышки давно забытые мечты. А на руке тикали ее любимые часики, начиная отсчет Нового Времени – Времени Чудес.
Эти сказки Эльфики потрясают своей проницательностью и мудростью, заставляют задуматься и переосмыслить свою жизнь, свои поступки...На столько мастерски и с любовью к людям они написаны. Судите сами...
Узница любви
Дверь одиночной камеры распахивается, на пороге – конвоир с празднично-торжественным выражением лица.
- Узница Любви № 201055, с вещами на выход!
- Меня что, на допрос? Опять мучиться, снова терзаться?
- Ваш срок закончился. Выходите.
- Но я… Я не хочу! Я хочу остаться здесь. Я привыкла!
- Освободите камеру! Вы что думаете, одна вы такая??? У нас тюрьма переполнена! Нам новых узниц сажать некуда! Вы свое отсидели – вот и извольте.
- Хорошо. Раз остаться нельзя… Хорошо. Куда идти?
- Следуйте за мной. Получите личные вещи, документы – и до свидания.
- Безумная Любовь. 14-ый срок. В общей сложности – семь лет строгого режима.
- Насколько строгого? В чем выражалось?
- Очень строгого. Ревновал, бил, бил сильно, я его боялась как мужчину, никуда не ходила….с дома на работу, с работы домой….. За семь лет совместной жизни мы расставались 13 раз……. Но все равно сходились, я его люблю безумно, до сих пор…… Потом бросил, в очень трудной ситуации. Меня как раз с работы уволили, заработок уменьшился в 5 раз. Ведь мы на мои деньги в целом жили, я много зарабатывала. А тут – в 5 раз… Это его так расстроило! Он прямо сам не свой стал, просто смотреть больно. Скандалы начались, ссоры… Но я его понимаю!
- А я вас не понимаю! Выходит, вы свою Безумную Любовь за деньги купили? Пока вы содержали семью, он с вами жил. А содержание кончилось, так он того… свинтил?!
- Не говорите о нем плохо! Он меня любит! Любил…
- Откуда вы знаете? Из чего это следует?
- Он сам говорил! Говорил, что любит меня, что счастлив со мной, что я для него идеальная женщина, и все такое прочее.
- Ну да, вы для него идеальная женщина. За вами – как за каменной стеной. Как при родной мамочке. И накормит, и напоит, и денег даст, и поймет, и простит… Удобно! Пока вас с работы не уволили…
- Не надо так говорить! Вы злой… Вы на него наговариваете!
- Да нет, я не злой. Просто понять хочу. Работа у меня такая – провожать на свободу Узниц Любви. И предупреждать рецидивы. Так что, когда уходил-то, так и сказал: «Люблю, мол, идеальная моя женщина!»? Только чур честно!
- Если честно… Напоследок он мне сказал, что я плохая хозяйка, что я плохая женщина, и что всю жизнь буду жалеть, что его потеряла…. И это не в первый раз, когда он так себя ведет, бросает в очень трудной ситуации…
- И ведь прав оказался! Вы на свободу и выйти не успели, а уже опять, в камеру, проситесь! Жалеете, что потеряли вашего тюремщика и мучителя!
- А что мне делать??? Я же его так люблю!!! Безумно просто!!! А вдруг он другую найдет??? Он мне сказал, что не останется один никогда….
- Чистая правда. Присосется к другой Большой Мамочке – Узнице Любви. Если б вы одна такая были… А то вон тюрьма по швам трещит! Он же не самостоятельный! Он Маменькин Сынок! Он у вас хоть работал?
- Работал… В моей же организации, я его туда и устроила. На машине моей ездил. Такой весь родной, свой, все пополам!
- И сердце ваше – тоже пополам. И душу. В общем, понятно. Что на свободе-то делать намерены?
- Не знаю… Мне так страшно сейчас – одной!!! Что мне делать??? Кому я такая нужна???
- Какая – «такая»?
- Ну вы же сами видите! Толстая, некрасивая, обыкновенная! Пятачок за пучок! Да мне эта Безумная Любовь как подарок судьбы была!!! Я потому ему все и прощала, что он меня разглядел, оценил! Ну кто на меня еще позарится???
- Ооооо, ну теперь совсем понятно. Пока вы так к себе относиться будете, никто порядочный на вас действительно не позарится. Вы же себе даже не второй сорт назначили, а какую-то некондицию просто!!! Вы же себя просто в расход списали!!!
- И что делать?
- Наверное, учиться уважать себя. Вам есть за что себя уважать! Если вы 7 лет строгого режима перенесли и не сломались, выжили – уже достойно уважения!
- Еще я работаю, квартиру недавно купила. Я вообще-то стойкая! И работы не боюсь.
- Вот видите! Вы подумайте, подумайте! Свобода – она и дается для того, чтобы отдохнуть от отношений, посидеть, подумать, переоценку ценностей провести. А то посмотрите, что я вам сейчас буду выдавать по описи в качестве личных вещей:
разбитое сердце – 1 шт.,
раздавленное самолюбие – 1 шт.,
засушенная самооценка – 1 шт.,
обиды проглоченные – 5 коробок,
оскорбления стандартные – 1 набор,
синяки бытовые калиброванные – полный комплект,
Любовь Безумная, уцененная – 1 шт.
Ну и как вы жить будете на свободе с этим багажом???
- А можно, я это не буду забирать?
- Да конечно же, можно! Я же только и жду, когда вы от этого откажетесь!
- Ой, а это разве это допускается? Я и не знала! И куда оно все денется?
- Спишем и утилизируем! У нас так многие делают при освобождении – отказываются получать!
- А я? С чем же останусь я?
- А вы теперь не Узница Любви! У вас – свобода! Полная свобода действий, желаний и всего такого прочего. Выберете себе что-нибудь новое, по душе! Закажете все, что захотите! Новое, светлое, чистое!
- Светлое? Чистое? И можно выбирать? Знаете, я за 7 лет отвыкла от нормальной жизни… Мне как-то страшновато.
- Это не беда! Вот смотрите: ваша Справка об Освобождении. Она дает право обратиться за помощью к любому Работнику Света, в любой Реабилитационный Пункт.
- Реабилитационный Пункт?
- А куда, вы полагаете, направляются Узницы Любви после освобождения?
- Спасибо вам. Спасибо. Я пойду?
- Конечно. На прощание – подарок от администрации. Вот смотрите, в этой коробочке – Любовь к Себе! Работает от солнечных батарей, то есть практически вечно. Начните пользоваться – и результаты не замедлят ждать!
- Благодарю вас. Вы так добры ко мне…
- А Мир вообще добр! И щедр на дары. Вы просто знайте это и никогда не забывайте, хорошо?
- Хорошо, – несмело улыбается Узница.
- Я вам сейчас ворота открою. Добро пожаловать в Свободный Мир! И желаю вам никогда, никогда больше не возвращаться в нашу тюрьму.
Степаныч распахивает ворота, и бывшая Узница Любви робко делает первый шаг в пространство, залитое ослепительным светом невероятной Любви, из которой, собственно, и состоит большой и добрый Мир. Он ее немного пугает – как птицу, которая выросла в клетке, а теперь вот выпущена на свободу. И ей предстоит научиться парить в свободном и радостном полете, как это и положено от природы – и птицам, и людям.
Cкоро 10 лет, как Он ушел. Я еще помню тепло его рук, звук его шагов, тембр его голоса. его смех… Вот обои – к ним прикасались его ладони. Вот ковер – по нему ступали его ноги. Вот диванчик – здесь Он любил сидеть перед телевизором. Когда Он касался моих ручек, душа во мне сладостно замирала.
Вы думаете, если я – Квартира, то у меня нет души? Как бы не так. Душа есть у всего сущего. Просто люди часто вообще не верят в душу. Даже в свою. Что уж там о чужих думать! Да, я Квартира. И я – видит Бог! – любила его. Он заботился обо мне. Пусть не так, как хотелось бы. Пусть не всегда. Но то, что он для меня делал, все еще живет в моей памяти.
Моя ванная комната помнит его тело – о, как оно было прекрасно! Моя кухня была готова работать круглосуточно, без перерыва на обед, только чтобы порадовать его чем-нибудь вкусненьким. Мои глаза-окна всегда были широко распахнуты, чтобы он мог видеть этот прекрасный мир.
Если бы я могла, я не отпустила бы его никогда, никуда, ни к кому…
Я люблю вспоминать его. С годами воспоминания стираются, но я бережно храню их, перебираю и лелею. Все, что было между нами – было чудесно. И мы были – семья.
Когда люди решают связать свою жизнь, тогда они друг с другом «расписываются». Когда люди решают связать свою жизнь с Квартирой, они в ней «прописываются». Похожие слова, правда? То есть мы почти женаты… По крайней мере, мне нравится так думать.
Но нет – надо смотреть правде в глаза. Женой его была все-таки не я. Женой его была Она – та, что живет во мне до сих пор. Нет, я ничего против нее не имею, она тоже обо мне заботится, и она хорошая. Но я ничего не могу с собой поделать – Он мне нравился больше. Ну и пусть, что не идеальный, ну и пусть, что часто уходил, ну и пусть! Все равно он для меня самый лучший. Любимый… Хозяин.
Вот уже 10 лет они не вместе. Она осталась, а Он – ушел. Покинул нас. Она как-то смогла пережить, утешиться, найти себя. А я – нет. Я все еще не забыла.
Вы думаете, почему он до сих пор не выписывается? Потому что я его не отпускаю. Я, Квартира. Я до сих пор прихожу к нему в снах. Утром он не помнит снов, но там, в глубине души, он знает: я была с ним, а он во мне, и наши души разговаривали.
Я знаю, что он не вернется. Я знаю, что не отпуская его, мешаю жить Ей. Ну и пусть! Да, я ревную. А вы что, думаете, квартиры не умеют ревновать? Еще как! Мы даже выжить можем человека, если он нам не нравится. У нас для этого есть куча способов: заставляем «петь» краны, рушиться сантехнику, скрипеть полы. Или сквозняки устраиваем. Или трещины по стенам пускаем. А то еще можно с барабашкой договориться – тогда вообще здорово! С барабашками жить – как на вулкане, никто долго не выдерживает.
Но свободные барабашки – специалисты редкостные, на них запись на годы вперед. И отпуска они себе большие устраивают, чтобы просто так, не по заказу пошалить. Любят они это дело, у них это называется «повышение квалификации».
Когда-то в каждом доме жил Домовой. Вот тогда хорошо было. Домовой семью цепко держал в своих мохнатых лапках, руководил исподтишка, воли не давал! Тогда и разводы редкостью были, и тепло в доме ощущалось. А мы, Квартиры, о Домовых все больше мечтаем… Вымирают Домовые в городе. Они ведь чем питаются – верой да уважением, да еще молочком с хлебцем. Раньше-то люди знали, как Домового уважить, как прикормить. Еду ему всегда оставляли, почтение выказывали. А теперь в них из городских почти никто не верит, а как можно существовать, если в тебя не верят? Вот и уходит древний род Домовых… А вместе с ними – и тепло очагов.
Да, был бы Домовой – все бы не так сложилось. Но у нас его не было. А теперь не стало и Хозяина.
Конечно, Она давно бы нашла нового Хозяина – если бы я не мешала. А я мешаю, я старого люблю. И все еще надеюсь, что вот однажды он вернется, и снова возьмется за ручку, потянет на себя дверь, и я почувствую тепло его рук, и все во мне встрепенется так, что карниз струной зазвенит, что обои затрещат…
Уж лучше бы Она меня поменяла… Уехала бы куда-нибудь, в равноценную, или пусть даже лучше. Въехали бы незнакомые люди, все бы во мне поменяли. Другие привычки, другие энергии… Мне бы пришлось привыкать, подстраиваться. Не до воспоминаний. Мне бы тогда легче было, да и ей тоже.
Но она не уезжает, и я Его все еще помню. Наверное, это смешно: Какая-то там обычная Квартира – и так влюбиться в Хозяина. Но мне все равно: хотите – смейтесь, только Квартиры тоже умеют любить. Нежно, верно, страстно, жертвенно, в общем, иным людям так не снилось.
А у них любовь кончилась… Дураки, как же они ее не удержали? Впрочем, кому интересно мое мнение… Я – всего лишь обычная городская Квартира. Раньше люди строили Дом и жили в нем всю жизнь, да не одну: поколения менялись, а Дом стоял. На века строили, веками и жили. А теперь люди меняют Квартиры как перчатки, они не успевают привыкать к Квартире, о какой уж Связи Поколений тут говорить… Так, перевалочная база.
В общем, он свалил с нашей «перевалочной базы», и теперь мне осталось одно – сладостные воспоминания… Слава Богу, я еще помню!
Вы знаете, чего я больше всего боюсь? Я боюсь, что она затеет Ремонт. Она обдерет обои, и поменяет дверные ручки, и заново побелит потолок, и по-новому поставит мебель, и положит на пол новый ковер… Она обновит все, и вместе со всем старым уйдут мои воспоминания. Так всегда бывает, когда приходит Ремонт. Ремонт – это такое лекарство от воспоминаний. Иногда приходится делать Ремонт несколько раз. Это в том случае, если воспоминаний много, и они слишком эмоциональные. Господи, тогда я все забуду! Тепло Его рук, звук его шагов… Нет, только бы ей кто-нибудь не подсказал про Ремонт…
А еще есть бытовая магия, а это вообще страшная штука. Например, человек садится посреди комнаты и начинает мысленно «выписывать» другого из квартиры. И обязательно «прописывать» куда-нибудь в другое место, только чтобы с пользой для него. Ну, с улучшением жилищных условий. Знаете, как действует? Почище адронного коллайдера. Улетает человек, как в черную дыру, причем с огромной радостью. Ведь ему же на новом месте куда как лучше, чем было на прежнем.
Или вот выпишет Она на простой бумаге Ордер ему на новое жилье, а к ним – бланки выписки-прописки, и повесит на мое собственное окно, текстом на улицу… Я ведь не могу не выполнять, это в мои обязанности входит. Мое окно, между прочим, еще и Окно в Мир. А Мир такие вещи быстро считывает и махом выполняет. Ну, в том случае, если это все с добрыми намерениями, без злобы.
Но откуда ей знать о бытовой магии? Кто ей подскажет? Так что я надеюсь, что еще долго-долго Его не отпущу. А вдруг однажды он вернется? И скажет «я буду тут жить, имею полное право»?
Но я знаю, что у нее тоже есть это самое «полное право». И если Она будет меня просить, как надо – я не смогу ей отказать. Мне придется отпустить Его, как бы это не было больно для меня, Квартиры. Если попросит. Если поможет мне Его забыть. Она просто еще не пробовала…
- Я живу в дымном и душном городе, много работаю и очень устаю. Похоже, что мир сошел с ума, потому что в нем стало слишком много скрытого соперничества, открытой агрессии, непонятных нападок и взаимных обвинений. Негатив льется отовсюду, и порою мне кажется, что все мы вот-вот захлебнемся в этом мутном потоке. И от этого нет ни отдыха, ни спасения. А так хочется иногда просто покоя…
- А ты создай себе Оазис, – посоветовал Мудрец. – Островок покоя и тишины в бурном океане Жизни. Ты не можешь изменить Большой Мир, но можешь изменить свое маленькое Личное Пространство, сделав его комфортным и уютным.
Вскоре человек опять предстал перед Мудрецом.
- Я построил Оазис, и теперь у меня есть место для отдохновения и созерцания. Там тихо, спокойно и безопасно. Мне там хорошо, но очень одиноко…
- Наполни свой Оазис тем, что привлечет туда других ищущих тихих бесед, покоя и созерцания, – предложил Мудрец. – Пусть там каждый найдет что-то для себя, и если ему понравится, он будет приходить вновь и вновь, и ты будешь уже не один.
И Человек вырыл в Оазисе Колодец Желаний, построил Лестницу Успеха, открыл Источник Изобилия… Он поставил везде скамейки для отдыха, украсил клумбы сказочными цветами, и в Оазис потянулись люди. Одни, заглянув на полчасика, уходили и больше не возвращались, другие оставались надолго, а некоторые любую свободную минутку старались провести в этом благословенном месте, куда не долетали звуки тревожного и суетного города. Отдохнув в Оазисе, можно было с новыми силами продолжать свой жизненный путь и выполнять то, что предначертано судьбой.
- Как хорошо, что теперь есть Оазис, где можно на время спрятаться от ветра и непогоды, – часто говорили те, кто побывал в этом чудесном местечке, и Человек был счастлив, что его детище дало отдых еще одному усталому путнику. Многие охотно помогали благоустраивать Оазис, а некоторые даже стали строить поодаль собственные Оазисы, и это тоже радовало Человека.
Но однажды в Оазисе появился странный незнакомец. Он был не похож на других. Если все остальные искали в Оазисе отдыха и занимательных бесед, старались говорить друг другу приятные слова и давать добрые советы, то он, казалось, жаждал прямо противоположного. Там, где он появлялся, привычное спокойствие куда-то пропадало. Если он вмешивался в разговор, то речи его были полны оценочности, а порою – дерзости и скрытой насмешки, словно он бросал вызов собеседнику, вытягивая его на бой. Впрочем, в бой никто не желал ввязываться – обычно спешили покинуть это место. Но пришельца это нисколько не смущало: похоже, ему было совершенно все равно, что там чувствуют и думают остальные. Казалось, он считает себя вправе делать все, что заблагорассудится. Может быть, поэтому вскоре в Оазисе его стали называть меж собой Возмутителем Спокойствия. И многие шептались: в Оазисе становится неуютно, и сюда проник негатив из Большого Мира, и недоумевали – почему Человек ничего не предпринимает?
А вот Возмутителя Спокойствия этот факт невмешательства нисколько не огорчал. Он появлялся там, где хочет и тогда, когда захочет, бесцеремонно вмешивался в чужие беседы и раздавал рекомендации, о которых его не просили. Если же ему возражали, он яростно набрасывался на собеседника, обвиняя его во всех возможных грехах – в гордыне, непринятии, отсутствии любви, непроработанности, и так далее, до бесконечности. В конце концов, ему просто перестали отвечать. Но это его, похоже, только подзадорило. Теперь он уже не стеснялся в выражениях и стал высказываться еще более резко и безапелляционно, доставая всех, кто оказывался в поле его досягаемости.
И вновь Человек пошел к Мудрецу.
- Возмутитель спокойствия принес в Оазис те самые агрессивные энергии Большого Мира, которые и побудили меня построить Оазис. А теперь мое тихое местечко становится все более похожим на любое место в городе. Подскажи, что с этим делать?
- Сделай то, что тебе хочется, – предложил Мудрец. – Возмутитель пришел возмущать тебя, ну и возмутись! Чего тебе стоит?
- Ну уж, посоветовал! – укорил его Человек. – Не хочу я уподобляться ему. Постараюсь решить дело миром. Я скажу ему о том, каковы правила пребывания в Оазисе.
Но вскоре он опять предстал перед Мудрецом, и вид у него был обескураженный…
- Я пытался поговорить с ним, но он всегда обращает мои же слова против меня. У него отличная защита.
- Нападение – распространенный способ защиты, – согласился Мудрец. – А кто мешает тебе поставить себе такую же?
- Я же объяснил! – воскликнул Человек. – Я так, как он, не хочу. Я хочу по-другому. Пожалуй, теперь я буду его просто игнорировать.
- Ну что ж, попробуй, – согласился Мудрец.
Прошло какое-то время, и Мудрец вновь имел удовольствие лицезреть человека. Тот выглядел расстроенным.
- Ну как, проигнорировал? Помогло? – сочувственно спросил Мудрец.
- Нисколько, – смущенно признался Человек. – Этому Возмутителю Спокойствия, кажется, все нипочем. Я его игнорирую, а он меня – нет. От него нигде не спрятаться. И главное – я не понимаю, что ему нужно? Я попросил его уйти, если ему тут не нравится. Но он ответил, что я не вправе тут распоряжаться, что мой Оазис создан не для того, о чем я говорю, и не в моей власти его прогнать.
- Ай, молодца! – расхохотался Мудрец. – Отличный ход! Думаю, когда ты найдешь ответ на этот вопрос, ты поблагодаришь этого самого Возмутителя.
- За что? – изумился Человек. – От него только проблемы и неприятности. Он мешает мне наслаждаться покоем. Еще немного, и я выйду из себя!
– Ну, выходить из себя время от времени даже полезно – взгляд со стороны, знаешь ли, очень многое может показать.
- Выйти из себя – не проблема. Но тогда я сам стану Возмутителем Спокойствия! – воскликнул Человек.
- Ага, станешь, – спокойно подтвердил Мудрец. – И что с того? Хочешь понять мотивы другого – поставь себя на его место.
- Ладно. Пожалуй, в этом что-то есть. Я подумаю, – и Человек решительно зашагал назад, к Оазису.
… Прошло совсем немного времени, и Человек вновь стоял перед Мудрецом.
- Как твои дела? Как процветает твой Оазис? – поинтересовался он. – И как там твой Возмутитель Спокойствия?
- Я обозначил границы и прогнал его из Оазиса за их пределы, – доложил Человек.
- Это поступок, – кивнул Мудрец. – И что же, теперь все хорошо? Ничего больше не возмущает гладь твоих прудов?
- Как бы не так. Он ходит по кругу и все время старается найти какую-нибудь лазейку. Он стучится и требует, чтобы его впустили. Он угрожает, обвиняет и обещает отомстить.
- Это расстраивает тебя? – с интересом спросил Мудрец.
- Еще как! – сердито ответил Человек. – Ведь вместо того, чтобы заниматься Оазисом, я все чаще занимаюсь Возмутителем. Он будоражит, дергает, не дает мне покоя.
- Обычно мы занимаемся тем, что для нас является наиболее важным, – подсказал Мудрец. – Если ты увлечен Возмутителем, значит, он стал для тебя важнее Оазиса. На какое-то время. Тебе осталось только понять, почему.
- Я размышлял над этим, – сказал Человек. – Я думал о том, что ему надо на самом деле и что мог бы дать ему Оазис. Покоя? Но он не ищет покоя. Любви? Но он не принимает Любви. Советов? Но он не просит советов. Получается, что все, что ему надо – это возмущать спокойствие.
- Ну что ж, может быть, в этом его Предназначение, – усмехнулся Мудрец. – Кто-то строит Оазисы и прочие тихие заводи, а кто-то гонит волну и устраивает ураганы. Каждый занят своим делом.
- Но почему надо устраивать ураганы именно в моем Оазисе? – гневно топнул ногой Человек. – Я-то тут причем???
- Хороший вопрос, – одобрил Мудрец. – Действительно, стоит подумать: а причем тут ты?
… На этот раз Человека не было долго, очень долго. А когда он вернулся, это был уже не тот Человек. Глаза его были ясны, тело энергично, а походка упруга.
- Здравствуй, Мудрец! Я пришел поблагодарить тебя, – сказал человек.
- Я покинул свой Оазис, удалился в пески и развел там костер. Я сел у костра и стал смотреть на пламя. Вокруг меня была только пустыня, надо мною – звезды, предо мною – огонь, и через какое-то время все мысли улетучились из моей головы. Я сам стал частью этого пейзажа. И я не сразу заметил, что у костра нас уже двое. Я и он. Возмутитель Спокойствия…
- Я задал ему всего один вопрос. «Кто ты?» – спросил я его. И он мне ответил: «Я – это ты». «Но мы совсем не похожи», – возразил я. Он молча смотрел в огонь и ничего не отвечал. И тогда я вдруг понял, что мы действительно похожи. Вот мы оба сидим в пустыне и смотрим на огонь. Мы оба хотим жить так, как нам нравится, и делать то, что хочется. Мне хочется строить оазисы, а ему – возмущать спокойствие. Но там, в глубине души, ему иногда хочется строить дворцы, а мне – разрушать города. Это наше непроявленное, но оно в нас есть. То есть, по сути, мы ничем и не отличаемся – ну, разве что предпочтениями? И тогда, повинуясь душевному порыву, я спросил его:
- Хочешь, я научу тебя строить Оазисы? Пусть и у тебя будет свое местечко для отдыха!
- Не знаю, – улыбнувшись, ответил он. – Я не думал об этом. Может быть, когда-нибудь… Но пока мне нравится делать то, что я делаю. Налетать неизвестно откуда, подобно тайфуну, раздувать и разметать все вокруг. Возмущать спокойствие! Тогда привычный порядок вещей нарушается, и всем приходится делать генеральную уборку, менять конфигурации, осознавать границы и находить новые места для старых вещей. А может, просто выбрасывать их, как отжившие и ненужные. По крайней мере, я заставляю двигаться и шевелиться, с этим-то ты спорить не будешь? – вот такие слова он мне сказал.
- Ну, надеюсь, ты ему дал достойный отпор? – хихикнул Мудрец. – Объяснил ему, как он осложнил тебе жизнь, нарушив все твои планы?
- Действительно, его появление сильно изменило мои планы. Но я, пожалуй, теперь даже рад этому. Мой Оазис стал краше прежнего, а главное – крепче. Я многое узнал и многому научился. И теперь смогу научить этому других. Ну разве это не здорово?
- Согласен, это и правда здорово. И что же было дальше? Чем закончилась ваша встреча?
- Я почувствовал благодарность к Возмутителю Спокойствия, и мне захотелось его обнять. Наверное, ему захотелось сделать то же самое, потому что он тоже двинулся мне навстречу. И вдруг, когда мы были уже совсем близко, я увидел, что у него – мое лицо. Как будто я смотрелся в зеркало. И тогда произошло странное: каким-то образом мы слились в единое целое. Он стал мной, а я – им. Не было больше Возмутителя Спокойствия, понимаешь? Только я, и он – как какая-то моя часть.
- Поздравляю тебя, мой мальчик! – от души сказал Мудрец. – Ты стал еще на один шаг ближе на пути к Целостности.
- И тебе я тоже благодарен, Мудрец. Ты очень хороший человек! Не понимаю, как тебе не жаль времени, чтобы столько возиться со мной…
- Ну, разгадка проста, – улыбнулся в усы Мудрец. – Дело в том, что я – это тоже ты. Какая-то твоя часть. Как и Возмутитель. Только я тебе нравился, а он – нет. Поэтому ты охотно бегал ко мне, но в то же время убегал от него, а по большому счету – от себя. Но теперь все в порядке. Мы все встретились.
- Ты – это я? – пораженно уставился на него Человек. – Как же я сам не догадался?
- А зачем тебе догадываться, если я для этого и существую? Иди и делай свое дело. Строй новые Оазисы, укрепляй границы, воюй с разными Возмутителями… Ты же знаешь, что я всегда тут. Если надо будет совета, просто спросишь. И знаешь что? Давай, обнимемся! Очень, знаешь ли, хочется слиться и почувствовать Целостность…
Мудрая сказка про "Баню" и личное пространство: о том, как важно чужих не пускать в свое личное пространство:)почитайте обязательно, очень поучительная:
ПЛЕТЕНЬ – сказка от Эльфики
Федосья и Матрёна проживали в одной деревне и даже на одной улице. Если пойти по правой стороне, то рано или поздно увидишь мощный, крепкий каменный забор – на века ставленный, любо-дорого посмотреть. Сразу видно – справные тут живут хозяева, основательные. Это Матрёнино подворье. Что там, за этим забором, творится, с дороги не видать, а забором любуйся, сколько хочешь.
Если же идти по левой стороне, то будут штакетные палисадники, дощатые заборы, разные изгороди, а потом… Потом будет провал. Не в смысле, что яма, а в смысле, что в ряду заборов зияет дыра: сразу от дороги тропа протоптана широкая через травку с лютиками-цветочками, а ведет она к дому Федосьи, или, по-простому, Фени. Семейство Фени состояло из двух человек: она да муж. Она на птичнике трудилась, а муж ее Авксентий шнурками торговал. Звезд с неба, может, и не хватали, но о том не тужили – и так хорошо.
Фенечка была, по деревенским меркам, немного «с приветом». Со странностями, стало быть. Хотя, впрочем, странности ее были вполне безобидные и никому не мешали. Задумчивая она была и мечтательная, вроде как не от мира сего. И делала все не так, как положено, а так, как хочется. Когда хочет – смеется, когда хочет – плачет, когда хочет – трудится, и все у нее в руках горит, а когда хочет – сядет на завалинке, и не заставишь ее никакими силами за дела взяться. Судачили о ней бабы, конечно, не без этого. Но так, беззлобно. Ну, не такая, как все, зато человек хороший, душевный такой. Только вот дивились деревенские, что Феня упорно не хотела забор вокруг дома своего ставить. Из-за этого она даже огород посадить не могла – ведь если все насквозь открыто, то туда и куры чужие забредают, и скотина разная – зелень щиплют, посадки вытаптывают. Поэтому Феня не морочилась – оставила все как есть: трава, а в ней цветы полевые, и все.
И вообще, к сельскому хозяйству Феня была довольно равнодушна. У других теплицы-парники, грядки со всякими овощами огородными, а у нее только два ряда малины у избы понасажено, потому как шибко ей ягода нравилась, а остальное все из серии «дикая природа». Из всей домашней скотины у нее был только кот Котька, а яйца и молоко они у соседей покупали – у Авксентия торговля шнурками хорошо шла, денежка имелась. А еще им доходы Фенечкино увлечение приносило, или, как сейчас говорят, «хобби».
А хобби было такое: придумала Феня себе увлечение для развлечения – на досуге косички из цветных шнурков плести. Возьмет у Авксентия пучок шнурков нераспроданных – и ну фантазировать, косички разные творить. Такого, бывалоча, насочиняет, что и сама не поймет: как такое разноцветье получилось? Подивится да нацепит пеструю плетеночку то на шею, то на руку – красиво! Или соседям раздаривает – ей не трудно, им приятно. Ее шнурковые украшения в деревне, почитай, почти в каждом доме были, и даже называть их стали по ее имени – «феньки», или «фенечки».
Вот за этим как раз по вечерам к Фене в дом народ и тянулся – кто фенечку хотел купить, кто научиться собственноручно их плести, а то и просто на людей посмотреть да себя показать. Такой вот клуб по интересам получился, стихийный. Феня рада была – пожалуйте, мол, гости дорогие, всем места хватит. Вот поэтому она плетень и не хотела ставить – заходи кто хошь, в любое время! Вернее, Авксентий-то о плетне не раз заговаривал, только Феня все отмахивалась – какой, мол, плетень, если народ каждый день косяком валит? Да и к тому же все свои, от кого отгораживаться-то?
Матрёна же была совсем другая. Женщина такая видная, нрава строгого, осанки царственной, и начитанная – просто страсть! Одних только толстых книжек прочитала не меньше тысячи, а уж про тонкие брошюрки и говорить нечего. В деревне таких образованных дам больше и не водилось, куда там! Сельчане с Матрёной и разговаривать робели, ей что ни скажешь – она как цитатой вжарит, и не поймешь, то ли это она тебя одобрила, то ли припечатала. И вообще ее порой понять трудно было, до того умственно изъяснялась. Даже прозвище ей дали почтительное такое – Матрёна-Мудрёна.
У Матрёны все было: и хозяйство справное, и Ума Палата (светелка такая специальная в голове, навроде библиотеки), и муж Святополк, и детки воспитанные, и правильное понимание жизненных ценностей. В общем, «бабой» ее даже сгоряча никто бы не назвал, не того полета птица. Казалось бы, никогда их пути с Фенечкой и не пересекутся, но вот поди ж ты…
Почему Матрёна решила к Фене на вечерку заглянуть – бог весть. Может, из любопытства, может, по случаю, а может, для научного интереса какого… В общем, появилась она однажды в Фениной избе. Огляделась – народу много, все о чем-то там разговаривают, фенечки перебирают, узоры обсуждают. А когда беседовать утомятся – песни хором поют, а Авксентий им на гуслях подыгрывает. На Матрёну никто и внимания особого не обратил – мало ли народу тут за вечер проходит?
Матрёна такого дела не любила – быть в тени. Так что она быстренько растолкала локтями соседей и выбралась на середину избы, под люстру пятирожковую.
- А толкаться-то зачем? – было начал кто-то, но Матрена так на него глянула, что тот увял, не распустившись. – Ой, прощения просим… звиняйте… не опознал сразу…
- Извиняю, только впредь будьте повнимательнее, – степенно кивнула Матрёна. – Ну-с, и что это за странное времяпровождение, объясните-ка мне?
- Дык это… плетем тут потихоньку, – подсказал кто-то.
- Плетете, значит, – со значением сказала Матрёна. – А по какой, простите, технологии?
- Да мы без технологий, так, по-простому, как Бог на душу положит, – робко ответили ей.
- Это неверно. Пора бы вам уже жить осознанно, дорогие мои. Нужно подвести научную базу, и я ее подведу. Не сомневайтесь.
Кто бы сомневался… Матрёна уже если чего изрекала, так очень веско. Знал человек, что говорит.
И Матрёна стала приходить в Фенин дом каждый вечер – базу подводить. Выглядело это примерно так:
- Я не знаю, как это должно быть, но ты сплела неправильно.
- А как надо? – озадаченно морщила лоб какая-нибудь девица, взирая на только что законченную фенечку.
- Ну, это не мое дело, тебе решать. Так что подумай, – строго советовала Матрёна и переходила к другой плетельщице.
- Ой, чегой-то она ко всем привязывается? – шепотом спрашивали люди друг у друга, но ответа на этот вопрос никто дать не мог. Пришла и пришла, куда деваться.
А Матрёна тем временем вошла во вкус и раздавала советы и эпитеты направо и налево. Как правило, советы были туманными, а эпитеты – нелестными.
- А чего вы это тут распоряжаетесь? – осмелилась спросить какая-то девушка из тех, что побойчее.
- Имею право, – кратко ответила Матрёна.
Она и впрямь твердо знала: имеет право. Даром, что ли, она Ума Палату завела и знаниями до отказа набила? Ей всегда есть, что миру преподнести, чем поделиться. Так что должны быть рады, и точка.
- У нас тут не принято друг друга критиковать, – подала голос Феня.
- Ах, не принято? Кем это, интересно, не принято? – удивилась Матрёна. – Тобою, что ли? Нет уж, дорогая, имею право на свободное выражение своего мнения! А то развели тут, понимаешь ли, беззубую толерантность…
Слова «толерантность» почти никто не понял, но догадались, что видать, что-то опять не так сделали… И Феня стушевалась, не нашлась, что ответить.
Она только и шепнула тихонько:
- Вы, люди добрые, лучше с ней не связывайтесь. Себе дороже выйдет.
Те, кто поближе сидел, ее услышали и другим передали. И вот в другой раз Матрёна стала снова уму-разуму народ учить, только вот как-то дело не пошло: она выскажется – все замолчат, на нее уставятся, а потом плечами пожмут да к своим разговорам возвращаются. Не понравилось это Матрёне.
- Так, граждане хорошие. Почему это вы меня тут игнорируете? – строго спросила она. – Я высказываюсь, а вы молчите…
- Так это… Непонятно, чего говорить то, – призналась какая-то молодуха. – Уж больно замысловато говорите. Потому, стало быть, и отмалчиваемся…
- Так внимайте и образовывайтесь, – посоветовала Матрёна-Мудрёна. – А то стыдно: на дворе расцвет цивилизации, а вы тут полная темнота, деревня, слова сказать не можете. Учат вас уму-разуму, так усваивать надо!
- Ага, ладно, будем, – закивали односельчане. – Нам нетрудно, чего уж там…
Стали присутствующие снова на слова Матрёны свои реплики вставлять. Она тоже приободрилась, в своей тарелке себя почувствовала. То цитату из Стократа вставит, то из Цыпцырона. А то и сама от себя чего вылепит, да так авторитетно! Вроде как пространство организовываться стало по уму и по правилам. Только вот поскучнел как-то народ, притих и затосковал.
- Опять в себя уходите? – сдвинула брови Матрёна. – А ну не смейте! Учитесь открытости!
- Знаешь, Матрёна, от такого напора хочется в погреб спрятаться, – брякнула Фенечка и сама испугалась: ой, как это она насмелилась с Матрёной спорить???
- Ага, опять эта голос подала, – с удовлетворением отметила Матрёна. – Лучше бы промолчала. Плетешь, незнамо чего.
- Извините, но я уж как плетется, так и плету, – вежливо ответила Феня. – Как получается.
- Нет уж, девушка. Если вы других плести учите, так подходите к этому ответственно.
- Ну, так вы сами сплетите что-нибудь да нам покажите, – попросил кто-то. – Глядишь, и мы опыт переймем.
- Ничего подобного, – с неудовольствием ответила Матрёна. – Не намерена я ничего плести. Мне это не нужно. Мое дело – на неправильности указывать.
- Нам так не нравится, – зашумел народ.
- Ах, не нравится? – задохнулась от возмущения Матрена. – Ну, знаете ли… Отзывчивости вам не хватает и благодарности. Я тут за вас радею, а вы…
- Ну что вы, ладно, не надо ссориться, – примиряющее замахала руками Фенечка. – Тихо, плетем все, делаем вид, что ничего не происходит, ага?
- Ладно, плетем, делаем, – кисло отозвался народ. Но было видно, что атмосфера в их «клубе по интересам» сильно изменилась. Это было заметно и по тому, что теперь вечером к Фене стало куда меньше народу ходить, а те, кто появлялся, старались надолго не задерживаться. Не ровен час под Матрёнину мудрёность попадешь, ходишь потом как оплеванный, и ничего не понятно…
- А чего ты ее не прогонишь? – не раз спрашивал Феню муж Авксентий. – Она уже себя хозяйкой чувствовать начинает. Откажи ей от дома, и всех делов.
- Ой, неудобно как-то, – пугалась Феня. – Ну, неприятная она, конечно, назойливая чуток. Всех жизни учит. Но она ж, наверное, как лучше хочет. Не со зла.
- Ну и ладно, как хочешь, – соглашался покладистый Авксентий. – Мне-то что, лишь бы тебе хорошо было. Вот тебе еще шнурков, плети дальше.
Только Фене плелось все хуже и хуже. Не было у нее вдохновения, а без него и фенечки получались кривые и унылые. Больше на удавки похожие, чем на украшения.
А Матрёна-Мудрёна уж и вовсе в раж вошла, ни одних посиделок не пропускает. А чего? Народу много, все тихие, не пьют, не дерутся, матом не ругаются – приятное общество. И знания есть где применить, Ума Палата не простаивает. Матрена совсем расцвела, нравится ей такое новое развлечение.
- Так, Федосья, а ты там чего молчишь? – время от времени спрашивала Матрёна. – Не слышишь, что ли, я высказалась? Прокомментируй!
Но Феня только голову наклоняла да еще быстрее плести начинала. Отмалчивалась.
- Ага, молчишь! Нечего тебе сказать, – обличала ее Матрёна. – То-то и оно!
Но однажды Феня не выдержала, да и сказала. Что так, мол, и так, в корне я не согласна с вашим мнением. Ой, как Матрёне-Мудрёне это не понравилось!!!
- Да ты кто такая тут меня критиковать? – сдвинула брови Матрена. – Да как ты смеешь, да что ты понимаешь??? Самозванка! И фенечки у тебя неправильные, и рукодельница ты липовая, я тебя на чистую воду-то выведу!
- Вообще-то это не я к вам пришла, а вы ко мне, – в изумлении вытаращила глаза Фенечка. – Не нравится, ну так не ходите…
А Матрена уже вразнос пошла:
- Еще чего! Хочу и буду! И не в твоей власти мне это запретить! Ты вообще не баба, потому как бездетная. Иди нарожай сначала, а потом командуй.
Вот сидит Феня и чувствует себя дура дурой. При чем тут ее вечерки, фенечки и «нарожай», и как это меж собой связано? Или вовсе не связано? И до того ей тошно стало, что хоть самой из дома беги. Из собственной-то избы!
Только тут как раз к ней явилась бабка Маланья, попросить фенечку для внука, у которого именины скоро.
- Чего это ты, милая, невесела? Чего глазки скучные и челка вон обвисла? Того и гляди, заплачешь!
- Да как же мне не плакать, если Матрёна-Мудрёна тут как бельмо на глазу! Приходит, как на работу, свои порядки устанавливает, гадости всякие говорит. Ух как меня это все раздражает!
- Ай, Фенечка, что раздражает – так это ж хорошо, – обрадовалась бабка Маланья. – Значит, есть у тебя какое-то слабое место, через которое тебя раздражать можно. А через Матрёну-Мудрёну тебе добрый Мир это место и кажет. Чтобы, значит, меры предпринять.
- А какие меры-то? - озадачилась Феня. – Ты уж вразуми меня, бабушка, помоги советом!
- Как же, помогу! Уж больно фенечки твои мне любы, отчего ж не помочь хорошему человеку? Ты, девушка, подумай, что тебя раздражает?
- Так то и раздражает, что не дает она мне спокойно жить. Я и так за день на птичнике шума наслушаюсь, вечером отдохнуть охота. Потому и фенечки плести стала – медитативное занятие, успокаивает. И других желающих учу, что сама умею. А Матрёна-Мудрёна как придет, так всю малину нам портит. Надоело!
- А зачем ты ее сюда пускаешь? – полюбопытствовала бабка Маланья.
- Так я всех пускаю, вход на вечерки свободный, – удивилась Феня. – Милости, как говорится, просим!
- А если пьяный конюх Степан к тебе завалится да начнет девок забижать да нецензурно матюкаться, тоже смолчишь?
- Ну, этот ко мне и сам не пойдет, – засомневалась Фенечка. – Он дальше бани не заходит. Знает, что ему тут делать нечего.
- Ну так и определи ей тоже границу. До бани, мол, можно, а за баню – ни-ни.
- А как эту границу обозначить? Забора ж нет?
- Вот то-то и оно, что нет. У тебя что дом, что душа – всем ветрам нараспашку. Заходи, кто хошь, делай, что хошь! А вот если бы какой плетень был, все бы видели – вот досюда можно заходить, а дальше – частные владения, вход только по личному приглашению.
- Ох, бабушка, правда ваша, – повинилась Фенечка. – Мне уж Авксентий мой давно говорит: давай, мол, плетень соорудим, а то живем, как на ладошке. А я все «зачем» да «потом». Вот и допотомкалась.
- Ну, сама видишь, ко времени Матрёна-Мудрёна к тебе залетела. Так что ты ее поблагодари за науку, да исправляй побыстрее все. Личные границы, они ж должны у каждого быть.
- Ладно! – повеселела Феня. – Завтра же и начнем плетень плести.
- А пока я тебе внука пришлю. Будет возле бани для фейс-контроля стоять. И парнишке заделье, и тебе польза. Ты ж сама знаешь, фенечки твои расходятся, нравятся людям. А кому не нравится – тот пусть за баней проходит.
Назавтра Матрёна-Мудрёна спешит на вечерку, уж в привычку у нее вошло, а у бани пацан стоит и нагло ее не пускает.
- Вас не велено пущать. Тетя Феня вас забанила. Там, за баней, ее граница, вот.
- Чего? – грозно спросила Матрёна. – А ну, мальчик, отойди! Не видишь – старшие идут, по делу.
- Слышь, Матрёна! – вышла и Феня на крыльцо. – Я тебе чего сказать-то хотела? Ты ко мне больше не ходи. Не пущу.
- Это как? – опешила Матрёна.
- А вот так. Я тебя больше не приглашаю. И не наседай на парнишку, отойди за баню.
- Куда???
- За баню, говорю. Там дорога, вот по ней и ходи. А ко мне больше не надо. Ты тут теперь персона нон-грата, и кушай это хоть с маслом, хоть с ветчиной.
- Чтооооо??? Да я тебя!!! Да ты у меня!!! Да я тебя растопчу, на весь мир ославлю, на чистую воду выведу! Я всем покажу твое истинное лицо! Да ты не смеешь!
- Чего б я у себя дома, да не смела? – удивилась Фенечка. – Ты в своем уме, Матрёна? Хоть ты и Мудрёна, да видно, что-то недопонимаешь. Ты иди и у себя командуй, а тут, у себя, я хозяйка. А коль ославишь – так и на том спасибо. Слава по делам идет. Что заслужила, то и получу, пенять не стану. И спасибо за плетень! Я про границы все как есть поняла. Благодарю от души и тебя, и бабушку Маланью!
Стоит Матрёна за баней и уразуметь не может: с ума, что ли, Фенька спятила? Какой плетень, какие границы, какая Маланья? Что вообще на белом свете происходит??? Как это ее, Матрёну, с Ума Палатой, объявили какой-то «нон-гратой»??? И кто??? Фенька-птичница с ее шнурками дурацкими!
А Феня улыбнулась, повернулась, в избу пошла и поклонилась всем присутствующим.
- Люди добрые, мне ваша помощь нужна. Как видите, нет у меня до сих пор плетня. Думала я, что заборы – это лишнее, да ошибалась. Хочу обозначить границы своего участка, да чтобы плетень был не простой, а веселый, сказочный, из шнурков разноцветных. Чтобы он калитку для тех, кто с добром, сам открывал, а для тез, кто с негативом – захлопывал. Поможете сплести?
- А как же! – разулыбался народ. – Всем миром, оно ж быстрее получится, и узоров больше, опять же! Неси, Авксентий, шнурки и гусли! Мигом вам плетень соорудим, с песнями и народным гуляньем.
И теперь у Федосьи с Авксентием такой плетень стоит, что любо-дорого посмотреть. Радует и глаз, и душу. И калитка широкая такая, чтобы заходить удобно было гостям желанным.
А в деревне с тех пор мода пошла на цветные плетни. Наберут шнурков побольше – и всем коллективом, с песнями, на трудовые свершения, границы участков обозначать. Потому как если у тебя дом есть и прилегающая территория имеется, то только ты за нее и в ответе. И если просочился какой недоброжелатель – это он тебе показал, где твое слабое место. Там, стало быть, и надо дырку латать, чтобы твой плетень свою охранную функцию исправно нес. И будет тогда вам счастье, а в доме будет мир и покой. Чего вам от всей души и желаем!
ДОНОР – сказка от Эльфики Он подсел ко мне в очереди к терапевту. Очередь тянулась медленно, читать в темноватом коридоре было невозможно, я уже истомилась, поэтому, когда он обратился ко мне, я даже обрадовалась.
- Давно ждете?
- Давно, – ответила я. – Уже второй час сижу.
- А разве вы не по талону?
- По талону, – уныло ответила я. – Только тут все время без очереди проходят.
- А вы не пускайте, – предложил он.
- Сил у меня нет с ними ругаться, – призналась я. – И так сюда еле дотащилась.
Он внимательно посмотрел на меня и сочувственно спросил:
- Донор?
- Почему «донор»? – удивилась я. - Нет, никакой я не донор…
- Донор-донор! Я же вижу…
- Да нет же! Я кровь сдавала в первый и последний раз в институте, в День донора. Упала в обморок – и все, больше никогда.
- А вы часто вообще в обмороки падаете?
- Нет… Ну, бывает иногда. Я просто так часто падаю. Шла-шла, и вдруг упала. Или с табуретки. Или спать. Вот так вошла домой, увидела диван – и сразу упала.
- Это не удивительно. У вас почти не осталось жизненных сил. Ваш сосуд опустошен.
- Кто опустошен?
- Сосуд жизненной энергии, – терпеливо пояснил он.Теперь уже я внимательно посмотрела на него. Он был симпатичный, но немного странный. Вроде бы молодой, не больше тридцати лет, но глаза! Это были глаза мудрой черепахи Тортиллы, из них вроде даже шел свет, и в них плескалось столько понимания и столько сочувствия, что я просто впала в ступор.
-
А болеете вы часто? – спросил он.
- Нет, что вы! Редко болею. Я очень сильная. Вы не смотрите, что я на вид худосочная.
- «Худо – сочная», – раздельно произнес он. – Вслушайтесь же! «Худые соки» – вот что лежит в основе вашей конституции. Отношения с родителями не очень?
- Не очень, – призналась я. – Отца я почти не помню, он с нами давно не живет. А вот с мамой… Я для нее до сих пор малышка, она все время учит меня жить по ее правилам и что-то требует, требует, требует…
- А вы?
- Когда силы есть, отбиваюсь. А когда нет – просто плачу.
- И вам становится легче?
- Ну, немного. До следующего скандала. Вы не подумайте, она же не каждый день так. Раз или два в неделю. Ну, иногда три.
- А вы пробовали не давать ей энергии?
- Какой энергии? Как не давать? – не поняла я.
- Вот смотрите. Мама провоцирует скандал. Вы включаетесь. Заметьте слово: «включаетесь»! Как электроприбор. И мама начинает подпитываться вашей энергией. А когда скандал закончен, ей хорошо, а вам плохо. Так?
- Так, – признала я. – Но что я с этим могу поделать?
- Не включаться, – посоветовал он. – Другого способа нет.
- Да как же не включаться, если она пробивает? – разволновалась я. – Она же меня как облупленную знает, все мои болевые точки!
- Вот-вот… Болевые точки – как кнопки. Нажал на кнопку – вы включились. А когда «пробивает», тогда и происходит утечка энергии! Это же в школе на физике проходят.
- Да, помню, что-то такое учили…
- А законы физики, кстати, общие для всех тел. И для человеческих в том числе. Просто в Школе Жизни мы зачастую двоечники и прогульщики.
- Как можно прогулять Школу Жизни?
- Да очень просто! Вот Жизнь дает тебе урок, а ты его учить не хочешь. И сбегаешь!
- Ха! Хотела бы я сбежать. Да вот что-то не получается.
- А так и бывает. Пока урок не пройдешь – будешь его раз за разом долбить. Жизнь – хороший учитель. Она всегда добивается 100%-ной успеваемости!
- Нет у меня сил на этих уроках сидеть. Вот видите, пришлось даже к врачу тащиться. Еле ноги передвигаю.
- С вами всегда так?
- Да нет. Временами. Вот последняя неделя – вся такая.
- А что происходило в эту последнюю неделю?
- Да самое интересное, что ничего особенного! Обычная рутина.
- Ну, расскажите мне про рутину. Если не жалко.
- Да чего тут жалеть? Говорю же, ерунда всякая. Ну, с мамой пару раз пообщалась. Все как всегда. Работа – никаких перегрузов. Со сменщицей поцапалась разок, но не сильно. Вечерами не напрягалась, только на телефоне висела, помогала ситуацию разрулить. А чувствую себя так, как будто на мне пахали всю неделю!
- Ну, возможно, и пахали, только вы не заметили. Что вы там разруливали по телефону?
- А, да это фигня. У подруги проблемы, ей надо было выговориться. Я просто предоставила ей большую жилетку.
- Выговорилась?
- Ну да, наверное. Каждый вечер по полтора часа – любой выговорится.
- А вы?
- Что – я?
- Вы – выговорились?
- Да нет же, я ее слушала! Ну, утешала, поддерживала, советы умные давала. А сама я ей не жаловалась, ей сейчас не до меня, у нее своих проблем хватает.
- Ну так я вам скажу: вы послужили не большой жилеткой, а сливным бачком. Она слила в вас весь свой негатив, а вы ей в ответ послали свою позитивную энергию в виде советов и поддержки. А сами ну ничуть не разгрузились!
- Но друзья же должны поддерживать друг друга!
- Вот именно: «друг друга». А у вас получается дружба «в одни ворота». Вы ее – да, а она вас – нет.
- Ну, не знаю… Что ж теперь, отказать ей в помощи? Но мы же дружим!
- Это вы с ней дружите. А она вами пользуется. Хотите – верьте, хотите – проверьте. Начните с первого же слова рассказывать ей о своих проблемах, и посмотрите, что будет. Вы удивитесь, насколько этот метод энергосберегающий.
- Да, вы знаете, неплохо было бы… В смысле побольше энергии.
- Говорите «неплохо». А сами ее разбазариваете!
- Но я же не думала! С такой-то точки зрения… Хотя сейчас вот вы сказали – а ведь точно. Я с ней поговорю – и как будто вагоны грузила.
- Это она вас грузила. А вы принимали на себя ее груз проблем. Оно вам надо?
- Да нет, конечно… Зачем мне? У меня своих проблем выше крыши.
- Какие же?
- Да разные. Например, муж. Бывший. Я его люблю – ну, чисто по-человечески. А может, и больше. А у него другая семья. И там все неблагополучно. Она его приворожила. А мне его жалко, он ведь хороший! И все-таки родной человечек…
- Эти переживания доставляют вам радость?
- Что вы! Какую радость??? Сплошные мучения. Я ведь все думаю, думаю, как ему помочь, и не знаю…
- А вашему мужу сколько лет?
- Он немного старше меня. Но это неважно!
- Важно. Взрослый человек в состоянии сам решать свои проблемы. Если хочет, конечно. И если не привык перекладывать их на других. Вы с ним общаетесь?
- Да, конечно! Он приходит навестить детей. Ну и поговорить. Пожаловаться, как ему там плохо.
- И вы его жалеете. Да?
- Ну конечно, жалею! Сердце кровью обливается. Ему же плохо…
- А вам, стало быть, хорошо.
- Нет, мне тоже плохо.
- Тогда сами подумайте: и чем же вы можете ему помочь? К его «плохо» добавить свое «плохо»?
- Нет! Нет! Я ему дарю то, чего у него нет в той семье. Понимание… Поддержку… Тепло…
- А взамен?
- Не знаю. Благодарность, наверное?
- Ну да. Он благодарит и несет то, что вы ему дали, в ту семью. Потому что там требуют, а своего тепла у него не хватает. Тогда он берет это у вас. А знаете, почему вы обессилены?
- Нет, я как раз по этому поводу к терапевту иду. Чтобы он сказал.
- Ничего он вам не скажет. Терапевт лечит симптомы. Ну, витамины пропишет, может, массаж. И все! А причины, причины-то останутся!
- Какие причины?
- Вы не любите себя. Вы пытаетесь любить других, не полюбив прежде себя. А это так энергозатратно! Вот и чувствуете себя выпотрошенной.
- И что же делать?
- Я посоветовал бы обратиться лицом к себе. И подумать, нужно ли вам так выкладываться, чтобы другим было хорошо. Причем за счет вашей жизненной энергии. Скиньте их с себя! Перестаньте быть донором. Хотя бы временно! И начните любить себя, баловать себя, питать себя. Тогда через какое-то время вы наполнитесь и засияете. Как лампочка! И глаза ваши загорятся. И сердце нальется теплом. Вот увидите!
Он говорил вдохновенно, глаза его горели, и я думала – какой интересный человек! Такой умница! Интересно, кем он работает в жизни?
- Ну вот вы меня учите жить, а сами тоже больной! – вдруг сообразила я.
- Нет, я не больной. Я электрик. У меня просто обеденный перерыв. Кстати, уже кончается. Вон напарник идет со стремянкой, сейчас будем лампочки менять! До свидания, и здоровья вам! Душевного – прежде всего. И хватит быть донором!
Я так и осталась сидеть с открытым ртом, наблюдая, как мой знакомец вскочил и присоединился к мужчине постарше, который действительно шел по коридору со стремянкой. Боже мой, ну как я сразу не заметила, что он был одет в синий форменный комбинезон? Наверное, из-за его глаз – я ведь почти не отрывала от них взгляда.
И у меня ощущалось странное тепло в груди, как будто туда что-то влилось, такое приятное и живительное. Я даже почувствовала, что силы возвращаются ко мне. «Законы физики, кстати, общие для всех тел. И для человеческих в том числе», – так он сказал мне. Я вдруг ясно вспомнила, как на уроке физики нам показывали опыт с сообщающимися сосудами. Когда в один доливают воды, уровень в другом тоже поднимается. И наоборот. Наверное, пока мы общались, этот странный электрик поделился что-то таким, что в нем было – жизненной энергией, вот! И ее уровень у меня повысился. То есть он мне дал, а я взяла.
Я вскочила с места и помчалась по коридору, догоняя электрика.
- Погодите! Это что же получается? Вы – тоже донор?
- Донор, – улыбнулся он. – Только я, в отличие от вас, делюсь энергией добровольно, потому что у меня в избытке!
- А почему ее у вас много? Есть какой-то секрет?
- Есть. Он очень простой. Никогда не позволять высасывать себя до дна, нажимая на кнопки, и никогда не включаться в то, что не в твоей власти. Вот и все!
И они с напарником свернули в какой-то кабинет – давать людям свет. А я задумчиво пошла по коридору обратно, по дороге раздумывая о том, что все равно хочу быть донором. Только сначала подкоплю Любви, чтобы мой источник жизненной силы наполнился до краев. И обязательно научусь нести людям свет – так же, как этот замечательный электрик с мудрыми глазами черепахи Тортиллы.
С Таисией несчастье стряслось – не приведи Господь. У Таисии счастье украли. А счастьем для нее был муж Павел Петрович, Пашенька, Павлуша. И вот не стало у нее счастья – украла-увела гадюка, разлучница, змея подколодная, красотка драная, по имени Снежана – Таисия все вызнала-выведала, и даже видела их вместе, причем неоднократно.
Конечно, со Снежаной этой ей равняться не приходилось – та лет на 10 помоложе и вся холеная, как кошечка породистая. А если рассудить – так кошечка поганая, по-другому и не скажешь. Это ж надо – чужого мужа из семьи переманивать, деток без отца оставлять???
Если честно – так с Павлушей у Таисии проблем всегда было выше крыши. Подолгу работать на одном месте он не любил, а новую искал всегда подолгу, все считал, что лучшей достоин. По хозяйству тоже не надрывался – весь дом на Таисии держался. И с детьми не больно-то возился, на это мать есть. И жили они в квартире Таисии, и расписаны даже не были… Но так-то из себя мужчина видный и ласковый, поэтому Таисия за него держалась. Муж как муж, хоть и неофициальный, других не хуже, к тому же и любимый… А тут эта Снежана!!
Таисия, конечно, так просто сдаваться не привыкла: как только почуяла, что что-то не так, сразу Павлуше устроила жесткий прессинг по всему полю – и смс-ки почитала, и записную книжку прошерстила, и адресную книгу телефона изучила, и разведданные собрала. А потом приперла его к стенке и устроила ему допрос с пристрастием, только пыль столбом. Павлуша сначала держался, как юный партизан Валя Котик, а потом сдулся под давлением неопровержимых доказательств и дал признательные показания. И вроде даже раскаялся, обещал, что все, мол, осознал свои ошибки, больше не повторится…
Только Таисия начеку была. Знала она, что известное выражение «не верь, не бойся, не проси» и в семейной жизни очень даже применимо. Затаилась, конечно – но следила. И выследила! Опять у них там любовь, только шифроваться стали, искуснее прятаться. В телефоне у него Снежана под именем «Сергей Семеныч» поместилась (ой, наивные! Кого бы вы этим обманули???).Таисия и тут маху не дала – живо его расколола. Буквально в угол загнала! Он опять в глухую несознанку – «не знаю, не видел, не был, не участвовал…». Только какое там «не участвовал», если Таисия лично их у ресторана на мобильный телефон засняла???
Она уж и плакала, и по-хорошему просила, и по-плохому… Павлик, Павлуша ее вроде искренне сожалеет, со всеми ее доводами соглашается – а потом снова в штопор. Ах, Снежана, Снежана… «Чтоб тебе скиснуть!» – в сердцах думала Таисия и не могла сообразить, что ж ей еще сделать, чтобы Пашеньку своего в нужное русло вернуть.
Однажды смелости набралась да и позвонила этой самой Снежане с мужнина телефона. По-хорошему позвонила, попросить, чтобы та в семью не совалась, не рушила чужое счастье.
Но Снежана оказалась штучка еще та… Говорила таким ледяным голосом, что у Таисии аж мурашки по ногам побежали.
- О чем это вы? Мне ваш Павел Петрович не нужен. Я девушка самостоятельная. Мы просто друзья, если хотите знать.
- Ага, друзья??? – опешила от такой наглости Таисия. – А в рестораны???
- А что, вы с друзьями в рестораны не ходите? – в свою очередь, удивилась Снежана.
- Не ваше дело! – опомнилась Таисия. – Отдайте мне моего мужа!
- Если он ваш, так в чем же дело? Забирайте на здоровье, – Снежана, казалось, даже развеселилась. – Я своей жизнью вполне довольна, и вы там ваши проблемы сами решайте, а меня не беспокойте.
И отключилась, мерзавка такая. Таисия потом еще пробовала ей звонить, но номер заблокирован был. Наверное, симку сменила. А Паша опять, с честными глазами вранье склоняет по всем падежам: «Ты что, люблю тебя, только ты, исключительно с тобой, не думай о плохом, думай о хорошем». А как тут думать о хорошем, если все плохо? Таисия-то ведь не дура, ой, не дура! И глаза на месте, и душа болит, и сердце-вещун трепещет, надрывается. А как бы вы себя чувствовали, если бы у вас счастье украли???
В общем, поделилась Таисия бедой своей с подругами. Они, конечно, советы давать мастерицы, только все говорили разное. Одни талдычат «перетерпи!», другие советуют «гони кобеля в шею!», третьи говорят «а ты ему тоже измени», четвертые подстрекают выследить эту самую Снежану да зенки бесстыжие ей повыцарапать… А Райка, трижды разведенная, любовью траченная, как шуба молью, и потому циничная, вообще посоветовала: «А ты пойди и удавись!», да с таким смешком, что Таисия даже обиделась. Райка, видать, устыдилась, потому как на другой день позвонила Таисии и велела собираться к бабке, которую где-то отыскала. Вроде эта бабка в делах сердечных была большая дока, на 7 верст вглубь души все насквозь видела. Ну, Таисии выбирать особо не приходилось – собралась и поехала.
- Счастье украли, говоришь… – с сомнением протянула бабка, выслушав Таисину историю. – Видать, плохо лежало твое счастье, раз его вот так легко стырить… Как ты его хранила-то?
- Хорошо хранила! – горячо доложила Таисия. – Я хозяйка хорошая, дома все помыто-приготовлено, всегда и выслушаю, и пойму, и советом помогу. Работаю, на шее у мужа не сижу. И детки у нас опять же, двое, умненькие и прибранные, и в школе хорошо учатся. И за собой я слежу, не распускаюсь, сами видите. Ну что ему еще надо???- Зазнобу, видать, – предположила бабка.
- Кого-чего? – не поняла Таисия.
- Зазнобу, говорю. Ты, чай, и слова такого не знаешь. Сейчас все больше всякие «сожительницы» да «герлфренды», – щегольнула иностранным словечком бабка. – Одни для быта, другие для развлечения.
- А зазнобы для чего? – поинтересовалась Таисия.
- А зазнобы – для любви. Они мужику глаз зажигают, кровь будоражат, стареть не дают.
- Так мой Павлуша вовсе и не старый, – обиделась Таисия. – Даже моложе меня.
- Старость, она сначала в душе наступает, – пояснила бабка. – Это уж потом на физиономии проявляется. А наступает она от скуки. Видать, скучная ты.
- Почему от скуки? От какой такой скуки? – окончательно запуталась Таисия. – С какой это стати я скучная? Я очень даже веселая!
- То-то я и гляжу – хоть сейчас в пляс, – усмехнулась бабка. – Вона, на твоей физиономии все твои печали крупными буквами прописаны.
- Так счастье же украли, – и впрямь опечалилась Таисия. – Что делать-то?
- Хреновое твое счастье, девонька, коли оно не в тебе живет, а в ком-то другом. Никакой ведь гарантии! Человек, он что? – как птица перелетная. Сегодня здесь, а завтра его Бог прибрал. Вещь какая – и того хуже. Или износится, или поломается, или потеряется. Только то счастье, что в душе лежит. Вот оно – истинно твое, никто не отнимет. Ни Снежанка-разлучница, ни другой кто…
- Да люблю я его, бабушка! – взмолилась Таисия. – Ну как мне его другой отдать? Этой самой, как вы говорите… зазнобе! Сделайте что-нибудь, бабушка, миленькая! Хоть приворот, хоть присушку, хоть заговор! Только чтобы счастье украденное вернуть…
- Черной магией я не балуюсь, и тебе не советую, ничего хорошего из этого не выходит, - твердо сказала бабуська. – А вот заговор тебе, пожалуй, дам. Надо тебе стать для мужа зазнобой, чтобы у него от тебя кровь в жилах вскипала. Есть на чем писать? Тогда успевай: «ГОСПОДИ, ДАЙ МНЕ СИЛ ЕГО ОТПУСТИТЬ, ОТ СЕБЯ ОТЛЕПИТЬ, КРЫЛЬЯМ СВОБОДУ ДАТЬ, ЗАЗНОБОЙ ИЗВЕЧНОЙ СТАТЬ, САМОЙ КРАСИВОЙ, САМОЙ ЖЕЛАННОЙ, САМОЙ ЛЮБИМОЙ И ДОЛГОЖДАННОЙ, ПООДАЛЬ ХОДИТЬ, СТРАСТЬ В НЕМ БУДИТЬ, БЫТЬ КАК ПРИНЦЕССА, ДЛЯ ПУЩЕГО ИНТЕРЕСУ, РАЗОГРЕТЬ В НЕМ КРОВЬ НА ВЕЧНУЮ ЛЮБОВЬ».
- Как это отпустить и отлепить? – ужаснулась Таисия. – Я ж наоборот – удержать его хочу!
- Так все равно же ничего не получается? – вроде как удивилась бабка. – Так попробуй по-другому, глядишь, чего и выйдет. У Снежанки-то вон ой как ловко выходит! Вот и перенимай науку.
- Какую такую науку? Не возьму я в толк, о чем вы говорите! – пожаловалась Таисия.
- Ох, ну что за бабы дурные пошли! – попеняла бабка. – Ладно, так и быть. Расскажу.
Долго Таисия слушала бабкины наставления. В душе все переворачивалось, а разум и вовсе протестовал. Ой, не то это было, что ей услышать хотелось. Ой, не то! Да еще внутри какой-то голос строгий объявился, который ей стал нашептывать: «Не слушай старуху, все это неправильно, порядочная женщина себя так вести не должна, она обязана мужа ублажать, о нем заботиться, лаской его окружить, а если рвется из семьи – удвоить и утроить усилия!». Но уже и какой-то другой голос стал слышен, хоть и несмелый, но звонкий: «Да так и надорваться можно, удваивая и утраивая! Может, и впрямь по-другому попробовать?». От этих слов Таисии вроде как жарко стало.
И бабка, словно мысли ее подслушала, масла в огонь подлила.
- Ты запомни: заботой окружать тоже в меру нужно. А то мужика и задушить недолго. Почует он, что кольцо смыкается, и начнет из окружения прорываться, как на войне. Так что иди и делай, как я тебе сказала. А там – как Бог рассудит.
И пошла Таисия выполнять бабкины наказы. Сначала трудно было, буквально ломать себя пришлось, чтобы зазнобу из себя сделать. Но в ушах все бабкины слова звучали: «Ты ему и мама, и подруга, и учительница, и домработница, с ними жить, конечно, удобно, только скучно. А вот зазноба… Тянет к ним, понимаешь?». Таисия не очень понимала, но старалась изо всех сил. Прямо по пунктам план действий наметила, помолилась – и начала.
Для начала договорилась с подругами, чтобы деток по вечерам к ним отправлять. Те ничего, с пониманием отнеслись и даже с некоторым азартом. Ведь ущучить изменщика коварного каждой женщине приятно, хоть бы и чужого.
Записалась с бассейн и на восточные танцы, к стилисту сходила и прическу поменяла, ну и еще кое-что придумала.
Муж сперва вроде даже обрадовался – никто не контролирует, свобода! Но дня через три спросил:
- А чего это у нас холодильник пустой?
- А не знаю, – отозвалась Таисия. – Наверное, кончилось, все.
- Так это… Купить надо?
- Ты купи, чего хочешь, – посоветовала Таисия. – А я на диете, ты уж извини.
- А-а-а… – озадаченно протянул муж. – А деньги?
- А кто в доме кормилец? – задорно тряхнула свежевыкрашенной гривкой Таисия. – Ой, прости, я побежала, опаздываю!
Еще через неделю у мужа чистые рубашки и носки кончились.
- А стирка когда будет? – осторожно спросил он.
- Когда стиральную машину включишь, – радушно сообщила Таисия. – Инструкция на полке, где телефон.
Еще немного погодя муж попытался устроить ей скандал.
- Какая же ты жена, если тебя дома нет? – гневно обличал он. – Дети тоже куда-то девались! Куда, спрашивается?
- Неужели заметил? – округлила тщательно накрашенные глазки Таисия. – С детьми все в порядке, ты не беспокойся. Счастливы, здоровы, накормлены, играют со сверстниками, привет тебе передают. И ты куда-нибудь сходи, развейся.
- Куда, интересно? – возмутился Павлуша.
- Куда интересно – туда и сходи, – отмахнулась Таисия. – И все, я помчалась, у меня массаж и эпиляция.
- С каких это пор… – завопил вслед муж, но Таисия уже не слышала – дробно стучала каблучками по лестнице. Про Снежану она и не заикалась – бабка строго-настрого запретила.
А в один прекрасный день Павлуша собрал чемодан.
- Все, допрыгалась ты. Ухожу! – объявил он.
- Счастья, – коротко пожелала Таисия.
- И ты даже не спросишь, куда? – трагически вопросил он.
- Верю, что там тебе будет лучше, – с чувством ответила Таисия. – Раз ты так решил – значит, так и надо. Ты ж мужчина!
- А ты – вертихвостка! – взорвался муж.
- Ага, – согласилась Таисия. – Так и есть. В точку.
И сама удивилась – вроде как муж уходит, а ей уже и не страшно. Волнительно, конечно – что там, впереди? – но не страшно, и сердце из груди не выпрыгивает.
Павлик ушел, и так дверью хлопнул, что штукатурка посыпалась.
- Развод! Однозначно! – на прощание рявкнул он.
- Ой, мамочки, – прошептала Таисия. – Что ж я делаю?
Но за ним не побежала – зазнобы за мужиками не бегают, они от них бегают, чтобы драйв и адреналин охотничкам создавать.
- Господи, дай мне сил его отпустить, от себя отлепить, крыльям свободу дать… – прошептала Таисия заклинание и хотела было по привычке заплакать, но не стала – пора было на танцы мчаться.
«Ну что, зазноба, осталась без мужика в доме? Одинокая теперь?», – начал было строгий голос внутри нее, но другой, юный и задорный, который за последнее время очень окреп, тут же ответил: «Одиночества пусть курицы боятся, им без петуха тревожно и не по себе. А для зазнобы одиночество – отдых перед кастингом. Скоро женихи будут в очередь стоять!».
А вскоре и Снежана объявилась, сама позвонила.
- Заберите вашего Павлика, – потребовала она. – Мне он не нужен.
- Что значит «заберите»? – весело изумилась Таисия. – Он что, переходящий красный вымпел??? Вы там сами между собой решайте, а меня попрошу не беспокоить, – и подумала: «Надо бы симку сменить».
Скучать Таисии некогда было. Деток она теперь по вечерам подругам не отдавала – поняла, что они уже вполне могут самостоятельно дома побыть, пока она на пару часов отлучается. И как она раньше этого не понимала? Зато оказалось, что с ними интересно играть в разные игры, гулять и просто разговаривать. И от детей она теперь часто слышала: «Мамрчка, какая ты красивая!». Раньше они такого не говорили, а может, говорили, да она не слышала.
И по улице теперь она с большим удовольствием ходила: заинтересованные мужские взгляды подогревали ее зазнобистость, вдохновляли на новые подвиги и свершения. Оно ведь как бывает: главное – начать что-то новое, придать первоначальный импульс, а потом уж оно само обороты набирает!
А потом объявился и сам беглый муж – Павел Петрович, собственной персоной. Встретились не дома – в скверике, на скамеечке. Таисия такая красивая была, что муж даже оробел слегка.
- Слышь, Таисия… Давай я домой вернусь, и будет у нас все по-старому.
- По-старому я уже не хочу, – глянула на него прищуренным взглядом Таисия. – У нас тут теперь все по-новому.
- Ну, пусть по-новому. Погорячились мы оба, с кем не бывает, – продолжал он.
- Ну, ты, может, и погорячился, а я вовсе нет, – покачала головой она. – Ничего скоропалительного, сплошной холодный расчет.
- Чужая ты какая-то стала, – попробовал сыграть на тонких струнках ее души он. – Я ведь тебя по-прежнему люблю, а ты вот чужая, неласковая. Незнакомая какая-то.
- Да? Ну что ж, все течет, все меняется. Тебе придется очень постараться, чтобы получше меня узнать.
- Так я могу вернуться? – неуверенно спросил Павлуша.
- Пока нет, – обольстительно улыбнулась она. – Мы ж вроде как разошлись? Так значит, и ухаживать тебе придется с самого начала. Со всей ответственностью!
- Эй, Таисия! Ну ты чего? Я к тебе шел – такой счастливый был, думал, и ты обрадуешься. А ты взяла и все мое счастье того… украла.
- Украденное счастье, – вспомнила Таисия. – Давно же это было… Я уж и забывать начала тебя, счастье мое украденное.
- Какого черта? – начал было Павлуша, но, наткнувшись на ее взгляд, примолк. – А… понял.
- В общем, разрешаю тебе за мной поухаживать. На общих основаниях. Надеюсь, ты помнишь, какие цветы я люблю. До встречи, – царственно кивнула Таисия и пошла легкой походкой прочь. Да так пошла, что Павлуша даже привстал, провожая ее взглядом. И не он один, между прочим!
В этот день она впервые после всей своей эпопеи с беглым мужем снова отправилась к бабке. Бабка узнала ее сразу, даже вроде бы обрадовалась. И слушала внимательно.
- …и вот он пришел, – рассказывала Таисия. – Просится назад. А я…
- А ты не знаешь, хочешь ли снова строить с ним отношения, да? – сразу догадалась бабка.
- Да вот так получается, – покаялась Таисия. – Смотрю на него и думаю: а ведь ему при мне удобно было, как при родной мамочке, которая и накормит, и напоит, и денег даст. И никакой ответственности при этом! А мне так больше не хочется, по-старому-то!
- Ну так и не надо по-старому. Кто заставляет-то? Теперь у тебя все по-другому, сама же говоришь!
- Но он ведь ничуть не изменился! – воскликнула Таисия. – Смотрю на него – а он все такой же. Хитренький, лживый, слабый. Мальчик и мальчик. Не хозяин, не кормилец… Он всегда такой был, только я на это глаза закрывала. А теперь вот все как есть вижу.
- Ах, зазноба ты моя, зазноба, – улыбнулась бабка. – Вот теперь ты настоящей Женщиной стала, с большой буквы. И открою я тебе самую главную женскую тайну.
- А тайна простая: КАК ЖЕНЩИНА ЗАХОЧЕТ, ТАК И БУДЕТ. Захочет мучиться – мучитель найдется. Захочет счастливой стать – обязательно станет. Если только она Истинная Женщина, конечно.
- Как это, бабушка?
- А вот так! Он не изменился – а ты-то другой стала. Вот и дай ему возможность тоже вырасти. Пусть ухаживает за тобой, как в молодости. Пусть для тебя звезду с неба достанет, аленький цветочек добудет, все сокровища мира положит к твоим ногам. Зазнобы на то и нужны, чтобы из мальчиков мужчины вырастали. Ради любимой женщины мужик горы свернуть может!
- А если у него сил не хватит? – тихо спросила Таисия.
- Да, что, коли так? – прищурилась бабка. – Знаешь ответ?
- Пожалуй, знаю! – прислушавшись к себе, улыбнулась Таисия. – Но говорить не буду. Дам ему шанс вернуть украденное счастье! Если я смогла, то и он сможет.
- Умница! – восхитилась бабка. – Теперь ты знаешь и самую главную женскую тайну. СЧАСТЬЕ ЖЕНЩИНЫ – В НЕЙ САМОЙ. СЧАСТЬЕ МУЖЧИНЫ – В ЖЕНЩИНЕ. ЧТОБЫ МУЖЧИНА БЫЛ СЧАСТЛИВЫМ, ПОЗВОЛЬ ЕМУ ДЕЛАТЬ СЧАСТЛИВОЙ ТЕБЯ. Вот и все.
Спросите, а как сейчас дела у Таисии и мужа ее Павла Петровича? Знаете, а очень хорошо! Они уже пенсионеры, деток вырастили, на крыло поставили, недавно второй уже внук на свет появился. Таисия шустрая такая, энергичная, радостная, с годами все больше все цветет, а муж ее до сих пор называет «моя зазноба». А как еще называть женщину, которая знает все главные женские тайны? Только так!
И теперь-то уж точно их счастье никому не украсть!
Сказка написана по мотивам статьи «Не пытайтесь быть нужными»
Билет на поезд я купила под влиянием душевного порыва. Вот рванулась душа отчаянно из той темницы, где ей было и темно, и тесно – и за полчаса я покидала вещи в сумку, примчалась на вокзал, купила билет, села в вагон, и… И вот уже поезд тронулся, колеса застучали, «любимый город в синей дымке тает», как поется в популярной песне. Я приобрела билет в купе (плацкартных не оказалось), здорово переплатила, но теперь даже радовалась: мне хотелось тишины и одиночества – просто глазеть в окно, наблюдая, как вместе с чахлыми придорожными кустиками убегают в прошлое все мои проблемы. Я и не заметила, как доехала до следующей станции. Поезд зашипел и остановился, залязгали двери вагонов.
- Разрешите? – в купе протиснулся мужчина. – Здравствуйте, девушка. Похоже, мы с вами попутчики.
- Угу, – невежливо буркнула я. Не настроена я была вступать в разговоры, знакомиться и вообще реагировать на окружающий мир.
- О, какая восхитительная роза! – с энтузиазмом сказал мужчина, прикоснувшись к унылой пластмассовой вазочке, стоявшей на столике. Я посмотрела – там действительно была роза. Свежая, нежная, благоуханная, с капельками росы на лепестках. Что за черт??? Я могла бы поклясться, что эта вазочка с самого начала и даже еще секунду назад была совершенно пуста. Определенно! Но по купе уже плыл тонкий розовый аромат, что доказывало ее материальность.
- Ее здесь не было, – сказала я. – Это вы ее поставили?
- Ну что вы! Не я. Просто – обыкновенное чудо.
- Вы лжете, – твердо определила я. – Хотите сказать, что я рехнулась? Что у меня уже крыша поехала? Что я ничего вокруг не замечаю, да?
Я с ужасом понимала, что нахожусь на грани истерики, и еще чуть-чуть – пойду вразнос.
- А это вам, – сказал мужчина, сделал неуловимое движение рукой, и в ней оказалась шоколадка.
- Как вы это делаете? – напряженно спросила я, уставившись на его пальцы.
- Не обижайтесь на меня. Привычка. Я – иллюзионист.
- Кто?
- Иллюзионист. Фокусник. Артист оригинального жанра. Но мне нравится слово «иллюзионист». Я – мастер иллюзий. Это я вам, девушка, могу без ложной скромности доложить.
- Так роза – ваша?
- Моя, – покаянно кивнул он. – Вы были такая грустная, мне просто захотелось сделать вам приятное. Я не ожидал, что безобидный цветок может так испугать.
- Меня сейчас все может испугать, – ответила я. – Ситуация такая… пугающая.
- Пугающих ситуаций не бывает, бывают испуганные люди, – сообщил иллюзионист. – Я могу вам чем-то помочь?
- Нет, конечно, – мотнула головой я. – Вы-то чем поможете? Незнакомый человек, просто попутчик…
- Э-э-э, не скажите, – не согласился он. – Именно незнакомый человек и может стать тем, кто увидит вашу ситуацию непредвзятым, «незамыленным» глазом, и оценит ее беспристрастно, не принимая ничьей стороны. Вам от меня ничего не нужно, мне от вас ничего не нужно – встретились и разошлись. Так что пользуйтесь случаем!
- Знаете, не лезьте вы ко мне в душу с вашими разговорами! – рассердилась я. – Тоже мне, спаситель! Иллюзионист… Мне своих иллюзий хватает – во! – и я для наглядности чиркнула ребром ладони по подбородку.
- Ого, да вы почти захлебнулись в собственных иллюзиях, – нисколько не обидевшись, озабоченно сказал он. – Еще чуть-чуть – и они в вас хлынут через рот. Надо срочно чем-нибудь запить! Айн, цвай, драй – ап!
Дверь приоткрылась, и в проеме возникла проводница, немолодая и полная, с усталым недовольным лицом.
- Билеты приготовим, пассажиры.
- Хорошо, приготовим. А пока… Два стаканчика кипяточку, если вас не затруднит. А чаек у нас свой, – распорядился попутчик. Голос у него был негромкий, но властный, проводница сразу закивала и сгинула – видимо, за кипяточком.
Мы едва успели достать билеты, когда она вернулась с двумя стаканами в допотопных металлических подстаканниках с эмблемой ЖД.
- И лимончик! – заботливо сказала она, почтительно опустив на стол блюдечко с желтыми кружочками.
- Вы – чудо! – искренне восхитился иллюзионист, и в его руках оказался тюбик. – Это вам, чтобы сберечь вашу красоту для мира.
- «Атласные ручки»! Линии «Мерилин»! – ахнула проводница, заворожено уставившись на тюбик. – Вы… волшебник!
- Вы тоже, моя дорогая, – задушевно сказал он. – Все мы волшебники, каждый в своем роде…
Проводница удалилась, светясь от счастья, а я воззрилась на него уже внимательнее. Мужчина был на вид совершенно обыкновенный: немолод, не сказать чтоб красив, но и не урод, конечно. Одет он был в серый костюм и голубую рубашку – и то, и другое так себе, явно не от Кардена. Экипировку дополнял не то большой портфель, не то небольшой чемодан черного цвета. Собственно, все. Среднестатистический мужчина. Только вот глаза у него были замечательные: темные, глубокие, живые и теплые, и в них, где-то там, глубоко-глубоко, словно бы плясали золотые искорки.
- А крем – тоже иллюзия? – спросила я. – Через минуту растает в воздухе, как мираж?
- Нет, крем настоящий, впрочем, как и роза, – засмеялся он. – Мне не трудно, а ей приятно. Маленькие чудеса всегда приятны. И творить их может каждый, было бы желание.
- А большие чудеса вы творите?
- Я разные творю. Все-таки иллюзионист со стажем…
- А если я вас попрошу? – решилась я.
- Я постараюсь, – серьезно ответил он. – Вы пейте чай, он уже заварился.
Все-таки ловкость рук у него была неимоверная. Я и не заметила, когда он успел кинуть в стаканы по пакетику чая, и теперь к аромату розы и нарезанного лимона примешивался запах корицы, имбиря и, по-моему, еще мяты…
- Рассказывайте, – повелел он, и я не посмела ослушаться. Ух и сила в его голосе, просто мурашки по спине! – Что у вас там стряслось?
- Безвыходная ситуация. Тупик, – начала я и замолчала, собираясь с мыслями.
- Безвыходность – иллюзия, – тут же сообщил он. – Если вы даже и забрели в тупик, то всегда можно выйти через вход.
- А если дверца захлопнулась? Если это даже не тупик, а ловушка? – спросила я.
- Ловушка – это тоже иллюзия. Это просто такая хитроумная задача на логическое мышление. Надо не отчаиваться, а решать – вам даже интересно будет.
- Ничего себе «интересно»! – всплеснула руками я. – Когда ты находишься в замкнутом пространстве, и на тебя со всех сторон давит…
- Абсолютно замкнутых пространств не бывает. И это иллюзия! Уж поверьте старому фокуснику. Всегда имеется какая-то дверка, или окошко, или щелка, или отверстие – в общем, лазейка. Вход, он же и выход.
- А если не имеется? – горько спросила я. – Если вообще – эти стены вот-вот тебя раздавят? Если постоянно приходится сжиматься, скукоживаться, принимать неестественные формы? Если так тесно, что уже начинаешь задыхаться?
- Да, что тогда делать? – спросил он. – Невозможно же сжиматься и скукоживаться до бесконечности? Вот смотрите… – и он сотворил очередной фокус: в его ладони сам собой появился небольшой мячик. – Вот, я его сжимаю, придаю ему неестественную форму… А он сопротивляется и возвращается к естественной. Вот вроде бы я его сжал… Почти получилось! А он не хочет жить в таком состоянии и снова становится круглым… То есть самим собой! Видите?
- Вижу, – кивнула я, внимательно следя за трансформациями мячика. – Но я же не мячик!
- А поему бы вам им не стать? Ну хотя бы на время? – предложил он. – Создать такую иллюзию – ощутить себя резиновым мячиком? Слабо, да?
- Вовсе нет, – слегка обиделась я. – Воображение у меня хорошее. Сейчас, ощутю. То есть ощущу. В общем, попробую!
- Я вам немного помогу, – пообещал он, воздевая руки. – Брамс, бимс, абракадабра!
Не знаю, он ли помог, или я такая талантливая, но у меня получилось сразу. Я сосредоточилась – и вдруг почувствовала себя маленьким теннисным мячиком. Я прямо физически ощущала и свою приятную округлость, и жесткую упругую резину, и ворсистое покрытие, и желание попрыгать, полететь куда-нибудь, отскочить от твердой поверхности…
- А теперь я попытаюсь засунуть мячик воооот в эту шкатулочку, – услышала я как издалека голос иллюзиониста.
В поле моего зрения появилась небольшая коробочка, почти вдвое меньше меня. То есть мячика, конечно. Я хотела сказать, что не помещусь в нее, но не успела: иллюзионист уже стал уминать меня, запихивая в эту самую шкатулку, причем довольно жестко и немилосердно. Я, потеряв дар от такой наглости, только возмущенно пыхтела и отчаянно сопротивлялась, но его сильные и ловкие руки держали меня крепко. «Как в ежовых рукавицах», – подумала я. Наконец, ему удалось со мной справиться, и он даже прихлопнул меня крышечкой. Но тут уж меня просто взорвало. В прямом смысле слова. «Прекратите немедленно!», – хотела завопить я, набрала полную грудь воздуха, и – бу-бух! – шкатулка с треском развалилась, а я вмиг очутилась на воле, воинственно подпрыгивая на месте.
- Тихо, тихо, тихо, – успокаивающе забормотал мой попутчик. – Все уже закончилось. Но сколько же в вас задавленной энергии! Еще чуть-чуть – и вы бы все купе разнесли!
- Ой, извините, – смутилась я, приходя в себя. – Уж очень ярко я все это представила…
- Не удалось захлопнуть вас в ловушке, да? – засмеялся он. – Как вы ее – вдребезги! Вот ведь можете, когда захотите!
- Ну еще бы! – все еще не остыв, с вызовом сказала я. – Вы же меня буквально смяли! Как можно было запихивать такой большой мячик в такую маленькую коробочку? Это же немыслимо!
- Ну а как вы позволяете себя, такую большую, взрослую и красивую девушку, запихивать в рамки чужих представлений, желаний, условий? – живо отозвался он. – Вы давно уже выросли из всех «коробочек», но все еще даете собой играть другим. Вот что немыслимо!
- Я не даю! – возмутилась я. – Я такая, какая есть!
- Ой ли? – усомнился фокусник. – Вот это задерганное, несчастное, испуганное существо, запрыгнувшее в первый попавшийся поезд, чтобы сбежать от себя – это вы и есть? Нет уж. Обманываете. А я не верю! Считайте, что этот фокус не удался.
- Я так выгляжу? – испугалась я. – Задерганно и испуганно? Что, сразу заметно?
- Ну, может, не всем. Но мне, старому опытному иллюзионисту – да, заметно.
- А почему вы решили, что я сбегаю от себя? Вообще-то, если честно, – да, сбегаю. Но не от себя, а от проблем!
- Милая моя! – задушевно взял меня за руку он. – Бегство от проблем – это величайшая иллюзия. Они не отстанут! Они потянутся за вами даже на край света.
- П…почему?
- Потому что вы связаны! Вы же их питаете. Вы им нужны, понимаете?
- Я всем нужна, – горько сказала я. – Иногда мне кажется, что они просто разорвут меня на лоскуты, для индивидуального использования. Это никакая не иллюзия, поверьте. Это и есть моя главная проблема.
- И слово «проблемы» предлагаю заменить: вообще-то все проблемы – это задачи, которые требуется решить. Только и всего. Как на контрольной. Сделал дело – гуляй смело.
- Эк у вас просто получается! – хмыкнула я. – Заменил проблемы на задачи – и все волшебно изменится, так, что ли?
- Уверяю вас. Это очень простой фокус, для первоклассников. Освоить его – раз плюнуть. Попробуйте! Ну, вспомните школьную программу! «В бассейне две трубы, в одну трубу вода втекает, а из другой вытекает…».
- Ну, у меня такая проблема… То есть задача, – неуверенно начала я. – Понимаете, все от меня чего-нибудь хотят. Каждый день, каждый час, каждую минутку. Я нарасхват, я всем нужна. Я разрываюсь, я надрываюсь, я спешу все успеть и всем помочь. А мне, похоже, уже никто не нужен! Я обессилена и все время хочу спать. Я – бассейн, из которого стремительно утекает вода. Иногда мне кажется, что я умираю. Все…
- Не все, – возразил иллюзионист. – Пока это только условия задачи. А что требуется узнать?
- Через сколько времени бассейн окончательно опустеет, – мрачно ответила я. – Или, скажете, что опустевшие бассейны – это тоже иллюзия?
- Нет, это не иллюзия, – серьезно ответил он. – Опустевшие бассейны – это страшно. Я видел такие. Но только я прошу вас подумать: а вы точно хотите узнать именно это?
- Именно что?
- Через какое время вода в вашем бассейне окончательно иссякнет?
- Н-нет… Это я от отчаяния. Черный юмор. На самом деле я хотела бы узнать, как сделать, чтобы мой бассейн всегда был… полноценный. Вернее, полноводный.
- Ага! Так сейчас вы, стало быть, считаете себя неполноценной! – обрадовался фокусник. – А почему, собственно?
- Потому что не соответствую! – сердито сказала я. – Не оправдываю ожиданий, понимаете?
- Чьих?
- Да чьих угодно! Родительских, например. Начальства. Мужчин. Подруг. Своих, в конце концов.
- Уточним условия задачи, – предложил он. – В чем заключаются ожидания?
- Ну, родители хотят, чтобы я состоялась в этой жизни: сделала карьеру, вышла замуж, нарожала им внуков, посещала все семейные тусовки и была послушной девочкой. Начальство хочет, чтобы я неуклонно повышала производительность труда и работала за двоих, за троих, за целый батальон – желательно за одну зарплату… Мой любимый мужчина хочет, чтобы его обожали, понимали и принимали таким, какой он есть, но при этом постоянно требует, чтобы я изменила в себе и то, и это, и еще что-то… Подруги хотят, чтобы я в любое время дня и ночи была готова послушать, посоветовать и утереть слезы. А я… я уже ничего не хочу. Устала. Сбежала. Меня нет.
- Вас нет… – медленно повторил он. – Вы просто потерялись в темном лесу чужих ожиданий. Вы уже сами перестали понимать, кто вы, куда вы и зачем живете, так?
- Да нет же! – запротестовала я. – Это-то я как раз хорошо понимаю. Человек должен жить для других, приносить пользу обществу. Для этого он и приходит в этот мир.
- Величайшая иллюзия! – веско сказал фокусник. – Вовсе не для этого!
- А для чего?
- Для того, чтобы понять, кто он есть на самом деле, и выполнить то, для чего он предназначен! Вот этот мячик – зачем он пришел в этот мир?
- Чтобы им играли в теннис, – недоумевающе ответила я.
- И это его предназначение! На нем нельзя жарить яичницу, его нельзя надеть вместо тапочек, к нему не прибьешь полочку. Потому что его дело – служить для игры в теннис. Он радуется и скачет по корту, с азартом отскакивает от ракетки при ударе, коварно уходит в аут. Он счастлив от того, что выполняет то, для чего он создан. Понимаете, о чем я?
- О счастливом теннисном мячике? – неуверенно предположила я.
- Да нет… Я о вас! Почему вы разрешаете использовать вас для всего на свете??? Образно говоря, вы стремитесь объять необъятное и осчастливить весь мир. Но это целиком и полностью ваша иллюзия! Как может осчастливить мир тот, кто сам в глубине души несчастен? И сколько воды можно получить из бассейна, который вот-вот пересохнет?
- Но я… Я просто считаю не вправе отказать кому-то в помощи, внимании, поддержке. Ведь любовь и уважение просто так не даются, их надо сперва заслужить!
- Ну, милая моя, это не я мастер иллюзий, а вы! – развел руками фокусник. – Вы создаете иллюзию собственной незаменимости, чтобы взамен получить иллюзию любви. И на этот затяжной фокус у вас уходит масса энергии. Вот в какую трубу утекает ваша жизненная энергия!
Я призадумалась. Хотелось сказать, что это не так, но… В принципе, чего уж врать себе и этому незнакомцу из поезда, с которым мы скоро расстанемся навсегда? Он говорил чистую правду: да, для меня было очень важно, чтобы меня любили. Принимали. Одобряли. Хвалили. Считали хорошей. И я правда прилагала много усилий, чтобы все было именно так.
- Любовь – это тоже иллюзия? – спросила я, вспомнив его последние слова.
- Нет, любовь – это как раз настоящее, – серьезно ответил фокусник. – Любовь – наполняет. Только не стоит путать любовь с желанием признания и одобрения. Любовь – питает, желания – опустошают. Научитесь любить себя, и вы с радостью будете делиться ею с другими, не ожидая одобрения и благодарности, просто – от полноты чувств.
- Но я не знаю, как! – воскликнула я.
- Вам придется научиться этому. Постепенно, конечно. Но вы умница, и у вас получится. Вот увидите: в самом скором времени от ваших иллюзий и заблуждений не останется и следа.
- По-моему, это не так уж просто, понадобится какое-то время, – заметила я.
- Вы правы, – развел руками он. – Так может, имеет смысл для начала хотя бы поменять свои заблуждения на более позитивные?
- А что, так можно?
- Да почему же нет? – развеселился иллюзионист. – Меняйте на здоровье! Уж собственные-то иллюзии вы точно можете выбирать сами!
- Тогда… А можно, я превращу свой бассейн во что-нибудь другое?
- Да пожалуйста! – разрешил он.
Я зажмурилась и представила себя… фонтаном. Он был большой, круглый, многоструйный, и на нем играли радужные блики. В чаше плавали золотые рыбки и плескались малыши. А вокруг на скамеечках сидели люди и наслаждались прохладой, исходящей от меня в жаркий летний денек. Я вовсе не ждала их одобрения – разве фонтаны нуждаются в благодарности? Я просто наслаждалась напором воды, и упругостью струй, и тому, как они играют и переплетаются между собой, и мне было хорошо уже от того, что я существую.
- Какое у вас лицо. Замечательное. Одухотворенное! – сказал мой попутчик.
- Я хочу просто быть, – ответила ему я, не открывая глаз. – Просто быть, такой свободной и полноводной, и не думать о том, кому я нравлюсь и что я должна.
Голос мой задрожал – мне захотелось плакать. Как будто внутри меня действительно забил фонтан и стал наполнять меня влагой. Но поплакать я не успела, потому что в дверь деликатно постучали.
- Скоро Тамбов. Вы просили… – сообщила проводница, взирая преданным взглядом на дарителя «Атласных ручек».
- Благодарю вас, мадемуазель, – поклонился фокусник, вручая ей невесть откуда взявшийся апельсин. – Хорошего вам настроения и благодарных пассажиров!
- Вы уже выходите? – искренне огорчилась я.
- Да, это так. Я приехал.
- Жаль, что так быстро. Вот так всегда: только познакомишься с интересным человеком, как уже пора расставаться.
- Расставание – тоже иллюзия, – улыбнулся он. – Вы думаете, это я, старый фокусник, так уж вам интересен? Не думаю. Вам интересна та информация, которую вы получили. А она приходит разными путями, и от кого угодно.
- Спасибо, – поблагодарила я. – Вы мне очень помогли.
- Я рад, что смог быть вам полезен. Но заметьте – только до определенной границы, в данном случае – до Тамбова! А тут у меня начнется своя жизнь, а у вас – своя. Надеюсь, уже немножечко другая. Ведь и вы уже другая…
… Я могла бы поклясться, что когда он выходил в Тамбове, а я его провожала до тамбура, на столике было чисто (стаканы проводница унесла и даже столик протерла). А вот когда я вернулась – там лежал тот самый теннисный мячик, который так отчаянно не хотел сжиматься до размеров коробочки. Я взяла его в руки и покатала на ладошках.
- Я никогда не буду принимать уродливые формы, – пообещала я ему. – Только ты мне об этом напоминай, ладно?
Мячик слегка дрогнул, словно кивнул. Согласился, значит. Наверное, это была иллюзия. Но я ее выбрала, и значит, для меня она стала реальностью.
- Благодарю вас, мой дорогой иллюзионист, – прошептала я мячику. – Мне сейчас так хорошо… Я – очень счастливый мячик!
Меня переполняли чувства. Похоже, что во мне и впрямь забил фонтан. Это фонтанировали новые идеи, планы и мечты. И это точно была никакая не иллюзия, а самая что ни на есть реальность!
Она с детства бредила островами. Любимый мультик – «Чунго-Чанго». Любимый кинофильм – «Таинственный остров». Любимый школьный предмет – география, потому что там учат и про острова тоже. Любимый вид спорта – плавание, потому как остров, как известно, есть часть суши, окруженная водой. Любимое развлечение – отдых с родителями на песчаном островке посередине реки, где располагался городской пляж. Более далекие острова семье были недоступны – родители ее были людьми небогатыми, но ее это сильно не расстраивало. Она любила острова просто так, ни за что и без надежды на взаимность.
Она выросла – а любовь не прошла. Любимый фильм – «Остров». Любимая передача – «Последний герой». Любимый мультик – «Мадагаскар». Любимая песня – «Острова любви». Мечта – хотя бы раз в жизни съездить на острова.
- Ну чего ты забыла на этих самых островах? – недоуменно спрашивала мама. – Ведь взрослая уже, пора бы угомониться.
- Не могу! – разводила руками дочь. – Они мне снятся.
- Ты, дочка, сама посуди: мы живем в России, на Евразийском континенте, – внушал отец. – На Сахалине погода плохая, инфраструктуры никакой и землетрясения опять же. Ну не на Сахалин же?
- Не знаю. Может, и на Сахалин, – беспечно отмахивалась дочь.
- Но ты же не сможешь бросить нас? – беспомощно спрашивала мама, и дочери становилось ее жаль.
- Нет, конечно же, нет, – обещала она. – Я вас никогда не брошу. Только съезжу, посмотрю – и сразу назад.
Но острова продолжали ей сниться, будоражили ее воображение, притягивали к себе.
В их небольшом провинциальном городе, который журналисты называют обычно «глубинка», высшее образование можно было получить или в педагогическом, или в медицинском. Она выбрала педагогический – решила стать учителем географии. Ей казалось, это еще больше укрепит ее связь с неведомыми островами. Училась она хорошо, а на досуге зубрила обязательный английский и факультативный испанский, затем подумала и добавила французский – ведь на островах чаще всего говорили на одном из этих языков, или же, по крайней мере, их понимали.
Родители переживали: другие девчонки влюблялись, расставались, развлекались, перекрашивали волосы и рожали детей. Их дочь, как ботаник-заучка, корпела над учебниками, перелистывала атласы и не расставалась с плейером, откуда звучали тексты на не наших языках. Родители переглядывались и не знали – то ли радоваться, то ли тревожиться.
Ее упорное стремление двигаться вперед не осталось не замеченным. После 3 курса она, как победитель конкурса студенческих работ, получила возможность целый семестр проучиться по программе обмена студентами в Японии, на острове Кюсю. Она впервые побывала на самых настоящих островах – и они ее не разочаровали. Она еще больше полюбила острова, но что-то ей подсказывало, что это только прелюдия, и ее Остров Любви все еще ждет ее.
Теперь она знала об островах гораздо больше. Но так и не смогла понять, почему они так притягательны для нее. Наверное, это и есть настоящая любовь – когда не понимаешь, почему, не знаешь, за что, не думаешь, зачем – просто испытываешь несказанную, необъяснимую нежность к объекту своей любви.
А потом она закончила учебу и стала работать в школе. Зарплата учителя географии не располагает к путешествиям по миру, но она подрабатывала переводами – благо за время учебы поднаторела в иностранных языках. И копила деньги, потому что в мире было еще столько островов, на которых ей хотелось побывать, чтобы найти тот, единственный!!!
Между тем родители все чаще заводили разговор о внуках, и Мишка из соседнего подъезда из друга детства вдруг как-то незаметно переквалифицировался в верного кавалера и почти жениха. Она тоже понимала, что годы идут, родители стареют, а острова, какими бы притягательными они не были, вряд ли годятся в спутники жизни для молоденьких провинциальных учительниц. И наверное, так все и закончилось бы – любовь к островам превратилась бы в чудесные воспоминания, фотографии в альбоме и компьютере и щемящее чувство ностальгии по самому лучшему, что было у нее в жизни. Так и произошло бы – если бы не Остров.
Она еще ничего не решила. И не сказала Мишке окончательное «да». Мишка был хороший, но очень «земной», и пределом его мечтаний являлся свой дом с садиком, в котором бегает куча детишек. А ее страсть к островам он считал блажью, которая пройдет вместе с детством. Но она не этого не хотела. Она хотела найти свой Остров.
Окончился очередной учебный год. Свой отпуск – возможно, последний отпуск свободной незамужней женщины – она решила провести на волшебном средиземноморском острове. На бело-голубом острове – там, где стихи рвутся из души сами, где дома похожи на застывшую музыку, а на узких улочках все еще бродят тени древних богов. Там и произошло чудо, изменившее всю ее жизнь.
Когда ее нога впервые ступила на остров, она почувствовала легкое потрясение, вибрации, пронзившие все ее тело. И Остров почувствовал тоже самое. Так бывает, когда встречаются двое людей – между ними пробегает незримая искра и возникает прочная связь.
Они словно узнали друг друга – она и Остров. «Она божественна», – ощутил остров. «Мне кажется, что я здесь уже жила, и эта жизнь была долгой и прекрасной», – подумала она. До этого она была влюблена в острова. Теперь Остров влюбился в нее. Она всегда чувствовала свою связь с островами, но до этого было только предчувствие. Теперь же началась их история…
Она бродила по острову, гладила рукою шершавый от времени камень стен и впитывала в себя его древнюю красоту. Он отвечал ей тем же.
Кто сказал, что у островов нет души? Если вы хоть раз бывали на островах, вы понимаете, о чем это я. Остров любовался ею, восхищался ею и заботился о ней, как самый внимательный любовник. Он следил за тем, чтобы погода была восхитительной, а дорога – безукоризненной; он ласкал ее тело пеной волн и обнимал легким теплым ветерком, он следил, чтобы песок не был слишком горячим, а крики чаек – слишком громкими. Остров нашептывал ей, в каком кафе самая вкусная рыба, и в каком магазинчике самые дивные коралловые украшения, и она слышала этот тихий шепот. Это было волшебство – то, которое всегда возникает там, где есть любовь. Но календарь неумолимо отсчитывал дни, и рано или поздно сказка должна была кончиться.
Однажды вечером, на закате, она вышла из моря, на ходу отжимая длинные волосы, и Остров в который раз замер в немом восхищении. Ему казалось, что вернулись старые времена, когда из волн вот так вот запросто выходила прекрасная Афродита, затмевая собой и луну, и звезды. Глядя на закат, она негромко сказала, обращаясь к Острову:
- Это самое лучшее, что было у меня в жизни. Теперь я точно знаю, что такое счастье. И у меня еще есть несколько дней этого счастья – до отъезда. Спасибо тебе, Остров! Я тебя люблю.
И Остров вдруг ощутил прилив грусти. Ведь она, его Богиня, его возлюбленная, действительно должна была его покинуть. Возможно, надолго. Возможно, навсегда. Эта мысль показалась Острову непереносимой. Он так расстроился, что ночью разразилась страшная гроза. По небу метались синие молнии, гром рвал на части полотно мироздания, хлестал ливень – казалось, что кто-то огромный и сильный мечется во гневе и отчаянии, смывая слезами все, что мешает изливаться горю.
А наутро все успокоилось. Остров придумал, как задержать ее у себя. По крайней мере, он готов был попытаться. Ради своей Богини он был готов на все – и свой план начал осуществлять немедленно. Остров повидал за свою долгую жизнь немало, и он знал, что если что-то и может изменить линии судьбы – то это Любовь. У него было мало времени, но все-таки оно было. Он решил стать для нее Островом Любви. Богине нужен был Бог – и Остров уже знал, что он будет делать.
… Она вышла на пляж. Было раннее утро, и пляж еще не успел заполниться людьми. Она опустилась на золотой песок и пропустила его между пальцами.
- Я люблю тебя, мой волшебный Остров, – с нежной улыбкой сказала она. – Мне так хорошо с тобой! Я осталась бы здесь на всю жизнь – если бы это было возможно…
А потом она поднялась и начала танцевать. Ей даже показалось, что она слышит тихую музыку – может, это была музыка волн, а может – ее сердца. Она закрыла глаза, и кружилась, кружилась по золотому песку. Ей казалось, что Остров кружится вместе с ней, и в какой-то момент она даже почувствовала на своей талии его сильные руки, которые повели ее так уверенно, будто они репетировали этот танец всю жизнь. А когда она очнулась от своего наваждения, перед ней стоял молодой мужчина. Он был очень красив. «Красив, как молодой бог», – подумала она. Но «молодой бог» стоял с каким-то странным, растерянным выражением лица, словно пытался что-то вспомнить или стряхнуть остатки сна.
- Я схожу с ума, – сказал он и потряс головой. – Этого не может быть.
Она поняла его – недаром вечерами сидела над учебниками и учила разные языки, которые были в ходу на ее любимых островах.
- Чего не может быть? – улыбнулась она в ответ.
- Вы не поверите… Но сегодня всю ночь я видел вас во сне, – сказал он так искренне, что она сразу поняла – это чистая правда.
- Меня? Мы встречались? – удивилась она.
- Нет! В том-то и дело, что нет. Я только вчера вернулся на остров из деловой поездки. И был уже вечер. Я никого не видел! А сегодня проснулся с рассветом, и мне почему-то захотелось прогуляться по пляжу. И вот – вы…
- И я проснулась с рассветом… И мне тоже захотелось прогуляться по пляжу, пока здесь пусто.
- Когда вы танцевали здесь, я подумал, что вы – Богиня этого острова, – признался мужчина. – Вы здесь живете?
- Нет. Скоро я должна уехать, – ответила она. – Я издалека. Я здесь просто гостила…
- Не может быть, – замотал головой мужчина. – То есть я понимаю, что вы издалека. Но вы должны жить здесь! Не сочтите меня сумасшедшим, но вы и этот остров – как единое целое.
- Я тоже так чувствую, – согласилась она. – Меня не покидает странная мысль, что я здесь уже бывала, и даже жила, и я часто угадываю, что откроется за поворотом.
- Местные легенды говорят, что Остров не может забыть никто, и каждый, кто способен почувствовать его магию, стремится хоть раз вернуться сюда. Даже древние боги время от времени воплощаются в теле простых смертных, чтобы вновь встретиться с Островом.
- Какая красивая легенда, – медленно сказала она. – На вкус – как красное вино, которое подают в кувшинах в кафе нашей гостиницы. И пахнет розами и медом.
- Вы – Богиня, – пристально глядя на нее, сказал мужчина. – Богиня этого острова. Он вас так просто не отпустит.
- Он? Вы имеете в виду – Остров? – похоже, она даже не особенно удивилась.
- Да. И я. Я тоже вас так просто не отпущу, – решительно сказал мужчина.
Скромная серая скорлупка учительницы географии, которую так старательно растворял Остров на протяжении всего ее пребывания, тихо треснула и опала шелухой к ее ногам. На золотом песке стояла Богиня – юная, немного растерянная, только привыкающая к своей новой роли.
Оставшееся до отъезда время она провела со своим новым другом. И он смотрел на нее такими влюбленными глазами, что она действительно чувствовала себя Богиней. Ее друг возил ее по самым чудесным уголкам острова, в которые не попадают обычные туристы, и она все чаще и чаще понимала, что откуда-то знает, помнит эти места. Они плавали в море, и танцевали ночью под крупными южными звездами, и говорили обо всем на свете, и были счастливы, как дети. Или как Боги. Остров ликовал. Его план оправдался! Он сумел стать для нее Островом Любви и очень радовался этому.
А потом наступил день, и она уехала. Но ненадолго! Только уладить свои дела – и сразу вернуться. Ведь Остров не мог долго жить без своей так счастливо обретенной Богини. А Богиня – без Бога.
Наверное, каждый захочет знать, где расположен этот Остров. В этом нет никакого секрета. Он расположен везде! Если в вашем сердце живет Любовь, а помыслы чисты и бескорыстны – вы обязательно попадете на свой Остров. И он вас мгновенно узнает и никуда не отпустит. Потому что у островов тоже есть душа, и каждый из них мечтает стать для кого-нибудь Островом Любви.
Отрывок из новой книги «Подарок судьбы» (очень мужская сказка)
Я – зверь. Я – убегаю. За мной по пятам вот уже который день идет она. Охотница.
Я бегу по лесу, петляя и заметая следы. Я не хочу быть пойманным. А Она не хочет, чтобы я ушел. Это – соревнование, тут уж кто кого. Победит тот, кто окажется быстрее, выносливее и, конечно, хитрее.
Иногда мне удается от нее оторваться, она на какое-то время теряет след, и тогда я отдыхаю и кормлюсь. Но она очень хорошая охотница. Нет, не так. ОЧЕНЬ ХОРОШАЯ ОХОТНИЦА. Да, Охотница с большой буквы. Она не отступится. Если только потеряет след. Или увидит другую, более лакомую добычу. Но я не отвлекаюсь на пустые надежды. Я бегу.
Вскоре я опять чую ее запах и понимаю, что она снова идет по следу. Она пахнет приятно, но это – обманка. Вернее, приманка. Этот запах как поводок, он тянет и влечет. Но я – опытный зверь, я знаю, что бывает с теми, кто покупается. Он идет на запах, вдыхая его, наслаждаясь им, туда, где в засаде сидит какая-нибудь Охотница. Запах дурманит, притупляет нюх, сбивает с толку, заставляет терять голову. Если ты попался – считай, все. Рано или поздно она молниеносным движением накинет на тебя аркан – и тогда все. Ты на поводке. На тебя наденут специальный ошейник, и ты перестанешь быть Зверем. С этого момента ты – домашнее животное. Может быть, даже скотина.
Домашним животным быть плохо. Тебя станут кормить по расписанию, приучать к разным штукам – выполнять команды, знать место, ходить на коротком поводке и даже не мечтать о свободе. Свобода – табу. Тобой станут хвастаться как трофеем перед другими Охотницами. Тебя будут холить и лелеять, чтобы твой экстерьер не попортился – иначе твоя ценность снизится, и Охотнице перестанут завидовать. А \они этого не любят. Они ценят свой труд, ту энергию, которую они вложили в выслеживание, преследование и поимку. Да и экипировка для такой охоты стоит немало, и поддержание должной физической формы тоже. Так что если тебя поймали – они считают, что ты должен «отбить» вложения. Иногда на это уходит вся твоя жизнь. Если, конечно, не удастся сбежать и снова уйти в вольные леса.
Так что лучше не попадаться, и я бегу. Ухожу от погони. Расслабляться нельзя: я знаю, что она не отстанет. Если только ей встретится зверюга получше, а таких мало. Я понимаю, почему она так упорно охотится именно на меня – я породистый зверь, достойный представитель своего вида: я сильный и большой, у меня крепкие ноги, мощный торс и богатая шкура, таким трофеем можно будет гордиться всю жизнь.
Старые самцы рассказывают, что однажды плененный уже никогда не будет прежним. Это – существо второго сорта. В его крови навсегда останется память о тех унижениях и ограничениях, которые ему пришлось пережить, и эта память передастся его потомству. Так что «чистые» самки будут его избегать. Они предпочтут вольного, себе подстать. Того, кто не носил ошейник и не ходил на поводке. Так что я бегу.
Надо быть внимательным. Охотницы серьезно готовятся к погоне. Они в совершенстве владеют знанием леса, умеют читать следы, у них есть множество всяких приспособлений для поимки зверя. Капканы, силки, манки, хитроумные ловушки, вырытые ямы, иногда даже ядовитые стрелы. Нет, нет, насмерть вас не убьет – так, временно парализует. Ровно настолько, чтобы догнать и заарканить. Да, в сленге Охотниц есть такое выражение – «заарканить». «Она его заарканила» — значит, еще один дикий зверь не смог уйти. Попался… Но я не попадусь.
Самое плохое – если ей удастся обойти тебя лесом и встать на пути, перекрыв тропу. Тогда самое главное – не смотреть на нее. Куда угодно, только не на нее. Никто не знает, как они это делают, а только вид Охотницы может полностью лишить Зверя воли. Лес его знает, почему… В мире много того, что не надо понимать, а следует просто знать и учитывать. Это как раз тот случай. Не смотреть – и все. А посмотреть-то тянет… Все непонятное и нездешнее привлекает, тем более – Охотницы. Ведь дикие звери, встречаясь на тропе, всегда смотрят друг другу в глаза. Это – честно. Но только не в случае с Охотницами. Это другой вид, и они играют по своим правилам.
Еще надо уметь отключать слух. Голос Охотницы – это страшно. Нет, не так. Это приятно, но это может стать последним приятным воспоминанием в твоей вольной жизни. Охотницы умеют, используя голос, загипнотизировать и увести за собой куда угодно, и ты вспомнишь о том, кто ты есть, только когда уже будет безнадежно поздно.
Иногда – к счастью, редко! – Охотницам помогают их подруги. В основном, как загонщицы. Это если надо загнать зверя в ловушку или яму. Но коллективно они не охотятся никогда, только поодиночке. Одна Охотница – один Зверь. Это ее добыча, и других она не подпустит. Впрочем, бывает, что одного и того же Зверя одновременно облюбовали несколько Охотниц. Тогда одна надежда – что они обнаружат друг друга и передерутся за добычу. Это – выигранное время, а значит – шанс.
В короткие моменты отдыха я мечтаю о том, как однажды весной услышу призывный запах самки. Я пойду на запах и скоро увижу Ее. У нее будут большие влажные глаза, стройное сильное тело и гордая посадка головы. Она покосится на меня, но никак не выкажет своей заинтересованности. Она, как и я, дитя Леса, и живет по его законам. Она никогда не будет охотиться на самца, потому что рождена свободной. Она будет ждать, пока лучшие самцы не соберутся, чтобы померяться силой и доказать свое право обладать ею. И когда выявится, кто лучший, она благосклонно посмотрит на него, и станет понятно – она выбрала. И неважно, что с точки зрения других ее выбор может быть сомнителен, его все равно никто не оспорит – самке виднее, кто может сталь лучшим отцом для ее потомства. У нее инстинкт.
Я знаю, что это однажды случится и со мной. И после меня в Лесу останутся мои отпрыски – красивые зверята с золотистыми искорками в глазах, и в их генетической памяти не будет ничего записано об арканах, ошейниках, командах и неволе. Никогда. Ни за что!
Эта мысль придает мне силы, и я мчусь напролом сквозь непроходимую чащу, через овраги и буреломы, переплываю речки и взлетаю на косогоры.
Ты не догонишь меня, Охотница. Тебе не сделать меня своей добычей, своим выставочным трофеем. Я убегаю. И да поможет мне Лес!
Поселилась во мне Злыдня. Нет, так-то я белая и пушистая, родители меня как следует воспитали: все пойму, всех прощу, где надо – смолчу, обиду – проглочу. В общем, плюшевый зайчик, а не женщина! И откуда эта Злыдня объявилась – ума не приложу?!
Только вот стала я замечать, что иногда мне хочется заорать во всю глотку, высказать все, что наболело, шмякнуть, плюнуть и растоптать. Так меня, понимаете ли, все раздражать стало…
С утра встанешь – и сразу уже раздражаешься. Муж что-то речитативом бубнит, сын басит, свекровь третьим голосом подпевает, и всем чего-то от меня нужно – такая вот опера. На работу придешь – целый хор: сплошное жужжание, что почем да кто кого, и так до 18.00. С работы вернешься – муж по телевизору спортивный канал смотрит, стадион гудит, муж вслух комментирует… Сын музыку свою включит – «ды-дынц, ды-дынц», все мозги выносит. Свекровь вся такая приторно-ядовитая, как крысиный яд, ни слова без подковырки, кукует и кукует, только года мне в минус идут…
И ведь что характерно – раньше я как-то со всем этим жила, и ничего. А тут вдруг стала Злыдня из меня вылезать. Поднимет голову – и подстрекает меня на неадекватные действия. Ну, например, запустить в телевизор вазой – и чтобы оба вдребезги! Или налить в стереосистему водички и посмотреть, как она потом свое «ды-дынц» делать будет. А на работе карантин объявить, чтобы все марлевые повязки надели и хоть немного помолчали. А еще лучше – гранатой запулить, чтобы уж наверняка. Это не я, это Злыдня мне такое нашептывает… И понимаю, что держусь я уже из последних сил, вот-вот начну все это в жизнь воплощать.
Злыдни я боюсь. Каждый раз, как она вылезает, я начинаю ее мысленно обратно запихивать и коленкой утрамбовывать, чтобы не дай Бог, никто не подумал, что Злыдня – это я. Но, конечно, не всегда получается. Иной раз сорвусь и кааак наору! Прямо до истерики. На работе, конечно, я себе крайне редко такое позволяю, когда уж совсем край, а вот дома иной раз не сдержусь. И сама потом удивляюсь: повод-то обычно бывает какой-нибудь мелочный, яйца выеденного не стоящий, а вот как понесет меня – так и не остановишь. А потом сама себя поедом ем, потому что стыдно, и чувство вины гложет. А семейство мое словно чувствует – начинают во мне эту самую вину подогревать и раздувать, так что я потом себя и правда начинаю Злыдней чувствовать. Хотя она – не я!!! Я же хорошая, добрая по натуре, если бы не Злыдня – я бы никогда такого себе не позволила, а она вот провоцирует…
И вот однажды после очередного срыва сижу я в гордом одиночестве и размышляю, как бы эту Злыдню в себе изничтожить. Чтобы не было ее вообще, чтобы не мешала мне быть белой и пушистой, окружающих собою радовать. Интересно, где во мне эта Злыдня сидит и как бы ее оттуда выковырять?
И тут случайно глянула я в зеркало, а там – о господи! – вроде я, а вроде и не я. Такая дамочка востроносая, с прищуренным глазом, с улыбочкой на один бок, будто что-то ехидное сказать хочет.
- Это еще что такое? – ахнула я. – Неужто галлюцинация?
- Нет, — говорит, — не галлюцинация я, а твоя любимая Злыдня, прошу любить и жаловать. Ты меня хотела выковырять – ну так я не стала дожидаться, сама объявилась.
- Ах, вот как! – говорю, — стало быть, ты и есть та сущность, что мне жизнь отравляет и в глазах общественности мое реноме по полу валяет. И откуда ты взялась, такая наглючая да агрессивная, и кто тебе разрешил во мне поселиться?
А она мне в ответ:
- Здравствуйте-подвиньтесь! Да я тут вообще с рождения прописана, потому как я – твоя неотъемлемая часть и имею полное право на самовыражение.
- Очень, — говорю, — здорово! Ты, значит, самовыражаешься, а мне расхлебывай? А то, что меня из-за тебя Злыдней за глаза зовут – это как вообще? Думаешь, приятно? Я ж не такая!
- Такая-такая, — расхохоталась Злыдня мне прямо в лицо. – Люди зря не скажут! Поскольку ты меня не замечала, подавляла, дышать мне не давала, я и разрослась. Специально, чтоб заметили!
- Да уж куда больше-то, тебя не заметишь, как же! – отвечаю я. – И чего тебе надобно, неотъемлемая часть?
- Мне – ничего, — и плечиками эдак пожала, — а вот тебе, как я понимаю, порою хочется разнести все вокруг вдребезги пополам, уничтожить, с землей сровнять и на этом месте новое построить. Можешь не возражать, я ж – твоя жиличка и про тебя все знаю.
Конечно, я ей хотела выдать по первое число, что, мол, нет, ни о чем таком я не мечтаю, а потом думаю: «А чего врать? Так-то Злыдня близко к правде оказалась, порою хочется мне все на слом пустить и начать жизнь с чистого листа».
- А не получится, — скалит зубы она. – Я-то никуда не денусь, с тобой останусь, значит, и по новой у тебя все так же пойдет. Неправильное решение!
- А какое правильное?
- С этого бы и начала, — говорит Злыдня. – Я ж, как и ты, тоже не вредная, а вовсе белая и пушистая. Ежели со мной по-хорошему, так я со всей душой отвечу и разъясню, зачем я тебе нужна и почему такая большая стала.
- Да? Ну, не могу сказать, что я тебе так уж и поверила, но послушаю со всем вниманием. Будь добра, расскажи!
- Сначала-то я была Здоровой Злостью, маленькой такой, компактной. Она каждому от природы выдается, чтобы сигнализировать о неудобствах. Разозлился на что-нибудь или на кого-нибудь – значит, неудобно тебе, некомфортно, надо меры срочно принимать. Как только положение изменилось – я сразу калачиком сворачиваюсь и засыпаю. А с чего тебе злиться, если все хорошо? Ну, а если ты не услышала, не увидела, хорошо себе не сделала – уж не обессудь. Ты в раздражении, а я им питаюсь. Для меня раздражение, что для тебя драже – раздуваюсь, как на дрожжах. А когда меня слишком много становится, ты меня уже так просто не задвинешь – я тебя сильнее становлюсь. И я из Здоровой Злости перерождаюсь в Нездоровее Самолюбие. Извини, ничего не поделаешь, природа моя такая.
- И я заметила, что ты из-под контроля выходишь, — кивнула я. – Раньше-то я тебя подавить запросто могла, а теперь вот срываюсь. Ругаю себя потом, а ничего поделать не могу – словно взрывает меня изнутри!
- Это я такая необъятная и всепоглощающая стала, вот наружу и прошусь, — объясняет мне Злыдня. – И не думай, что меня это радует. А просто работа у меня такая, и должна я ее честно выполнять.
- Ага! Тебе – работа, а мне – полная хана! – говорю ей я. – Меня это тоже не радует. А нельзя сделать так, чтобы и тебе, и мне снова радостно было?
- Отчего нельзя? – отвечает моя Злыдня. – Можно! Если ты меня на диету посадишь, перестанешь меня раздражением пичкать, так я быстро похудею и слова стану миниатюрной, буду спать себе в уголке и сладкие сны видеть.
- А как же мне не раздражаться? – опечалилась я. – Целыми днями все эти «ды-дынц», «бу-бу», «жу-жу», «ку-ку», «гоооол!». Знаешь, как достает?
- Мне ли не знать, — ухмыляется Злыдня. – А только кроме тебя никто ситуацию не разрулит и к общему знаменателю не приведет. Давай, коллега, самоопределяйся.
- Так у них же тоже право на самоопределение есть? Мне только и остается – молчать, пыхтеть и злиться.
- «И злиться» – «излиться», — подсказывает мне Злыдня. – Ты не копи раздражение, а сразу изливай его в доступной форме. Чтобы мне меньше досталось!
- Да ты что! – испугалась я. – Ну как я свекрови скажу, что она – змея из семейства пресмыкающихся? В смысле, что сынок ее, а мой муж, перед ней всю жизнь пресмыкается, и я вместе с ним. Она меня тогда совсем заглотит!
- А ты в глаза и не говори, ты возьми чистый лист бумаги, да на него и излей весь свой гнев. А потом сожжешь и пепел по ветру развеешь. Считай, и освободилась!
- Ну, свекровь – ладно. А остальные?
- И с остальными так же. Тебе что, бумаги жалко?
- Да не жалко. Заведу я такой гроссбух, назову его «Гневник». Ну, как «Дневник», только от слова «гнев». И писать в нем буду свои претензии. Как тебе идейка?
- Хорошая идейка, — одобрила Злыдня. – А потом выдрала лист, пожамкала его от души, и сожги его. Излила душу-то, считай, гнев свое и отполыхал.
- Только это что же получается? – спохватилась я. – Ведь если снаружи ничего не поменяется, я только и буду, что Гневник свой вести. Каждый день что-нибудь да случается! Я ж не могу телевизор выбросить, сыну музыку запретить, а свекрови рот заткнуть?
- Им – не можешь, а вот себе – за милую душу, — подсказывает Злыдня. – Да и с ними как-нибудь договориться можно. Подумай, ты ж умная!
- Слушай, а разве злость – это хорошо? Хотя бы и здоровая? Злиться – неправильно, неприлично и неестественно, — засомневалась я.
- Все, что в тебе есть – Богом дано. Вот себя гнобить, гнев внутри копить – точно неприлично и неестественно.
- А «гнобить» и «гнев» — не родственные слова, случаем? – спрашиваю.
- Еще какие родственные, — охотно подтвердила Злыдня. – Почему гнобить-то начинают? Да потому что не принимают что-то в этом мире, отрицают, видеть не хотят! Гнев поднимается – зачем оно существует? И неважно, вовне или внутри себя, главное, что гневаются: как, мол, природа такое уродство допустила? А в природе уродства и вовсе нет, в ней все целесообразно и на пользу человеку придумано!
- Ладно, вроде, дело ты говоришь, попробую, — согласилась я. – Так и так надо что-то делать, а то я скоро кусаться начну, а то и вовсе кого загрызу. Благодарю за советы!
- Всегда пожалуйста, лишь бы только обращалась, — отвечает Злыдня. – А то пока ты меня видеть не желаешь, я ж ничего полезного до тебя донести не могу, сама понимаешь.
В общем, Злыдня оказалась не такой уж и Злыдней – даже мне понравилось с ней беседовать. Резковатая, зато энергичная и волевая – как раз то, чего мне, белой и пушистой, по жизни не хватает. Проговорили мы с ней в тот вечер долго, я даже о своем чувстве вины как-то забыла. И наметили мы план действий, которые я стала в жизнь воплощать.
Первым делом я приобрела для себя в аптеке «беруши», а в «Электронике» — MP3-плейер. Закачала туда музыку, которая мне нравится, сунула наушник в ухо – хорошо! Апробировала на работе – никакого «жу-жу-жу», сплошной релакс и нирвана! К меня работоспособность в разы повысилась, и не устала ни капельки. Это потому что не раздражалась, а пребывала в полном душевном равновесии.
А домой я притащила с работы гроссбух, написала маркером крупно «ГНЕВНИК», устроилась на диване, приспособила беруши и стала изливаться. Уж излилась так излилась, все всем сказала, что раньше не решалась! А перед сном сбегала на улицу и за гаражами костерок небольшой развела из скомканных листов. Штук 10 их получилось, хорошо горели! Даже поплясала вокруг немного!
И так мне все это понравилось, что я осмелела и сделала следующий шаг. Приобрела две пары наушников, самых навороченных, одни сыну, другие – мужу. Вручила им подарочки и объяснила, что шум очень мне жить мешает, так что ни на чем не настаиваю, но прошу по возможности обеспечить дома покой и тишину. Они удивились очень, с чего это я вдруг, но подарки приняли и даже использовать начали. Дома стало куда тише, никаких «ды-дынц» и «шайбу, шайбу!».
Со свекровью – с той посложнее оказалось. Но у нас с ней отношения простыми никогда не были, так что я и не удивилась. А сделала я в конце концов вот что: подарила ей тоже МР3-плейер, куда закачала в аудио-формате сначала ее любимого Зощенко, чтобы хитро завлечь, а следом Зеланда и Синельникова. И так свекровь увлеклась этим делом, что ее не видно ее и не слышно стало! А потом начала свекровь с нами знаниями полученными делиться. И ядовитости у нее поубавилось – просто на удивление! Видать, ее личная Злыдня тоже села на диету, перестала драже раздражения подпитываться. Смотрю я на нее и думаю: «Вот ведь чудеса какие, оказывается. Нам и поговорить есть о чем, и во мнениях мы в целом сходимся!». Так что ее Злыдня меня больше не гнобит…
А моя-то уж давно обратно превратилась в Здоровую Злость, свернулась калачиком и почивает себе мирно. А как только я почувствую, что она голову приподымает – сразу реагирую, не жду, когда она проснется и расти станет.
А вот записи в «Гневник» я делаю все реже и реже. Просто повода нет!
Так что спасибо моей Злыдне, я снова белая и пушистая и ужасно себе нравлюсь. И в жизни у меня теперь снова все просто замечательно.
А вы со своей Злыдней уже подружились? Если нет – то очень советую! И вам хорошо, и для окружающих безопасно, и все счастливы. А быть счастливым – уж точно прилично и естественно! И самое главное – целесообразно!
Маринка водить машину не умела. Да и зачем ей? За рулем всегда муж, ее дело – штурманское, вовремя сказать, куда ехать надо. Так и распределялись у них роли, пока не случилась авария.
Да нет, так-то ее муж хорошо водил машину, нарушений не допускал. Не на дороге случилась авария, а в жизни. Вдруг начались у них в отношениях какие-то неполадки. Ну, словно как в машине бывает – не то карбюратор барахлит, не то резина поизносилась. Стала как-то их семейная машина то тормозить, то пробуксовывать, то дергаться на ровном месте. А потом и вовсе встала как вкопанная. Как будто бензин кончился!
Маринкин муж объявил ей, что все, мол, прошла любовь, пришла рутина, надоело все, и он уходит. Навсегда. К маме. Такая вот авария.
Маринка просто остолбенела и впала в ступор. Как так – «к маме»? Почему уходит? Ведь столько лет вместе прожили, вроде все хорошо было, и достаток, и деток вырастили, и дорога впереди виделась ясной, накатанной. И все жизненные ухабы-рытвины они до сих пор как-то преодолевали, а теперь вот на тебе – «прошла любовь». Ну как так?
Ну конечно, Маринка попыталась что-то сделать. Поговорить, объясниться, может, изменить что-то. Ну, как на другой бензин перейти, что ли? Или тюнинг сделать… Но ничего из этого не вышло: муж ее не слушал и стал уже вещи свои к маме перевозить. Решил твердо, стало быть, поменять семейную машину на что-то более современное.
У Маринки просто руки опустились. Если бы у него другая женщина появилась – еще хоть как-то понятно было бы. В женских журналах всегда множество советов есть, «как Его удержать», «как отвадить разлучницу», и все такое прочее, что можно было бы в жизни применить. А тут – «к маме»… Мама его Маринку никогда не жаловала, все губы поджимала. Так что не союзник она, и ни в одном журнале советов не найдешь, как быть в таком вот случае. Все, конец. Авария! Транспортное средство восстановлению не подлежит…
В общем, ушел муж. И машину забрал. А Маринка и не возражала – она же все равно водить не умеет, на что ей машина, зачем?
Вот так и гараж опустел, и семейное гнездышко. Бродит Маринка целыми днями из угла в угол и не знает, чем заняться. Готовить не надо, стирать тоже, хлопот поубавилось, и ехать не на чем, да и некуда. Дети уже взрослые и самостоятельные, у них своя жизнь. А Маринка осталась, как говорится, без руля и без ветрил. И уже подумывала, что ей самой на свалку пора, но тут…
От скуки и отчаяния полезла она в Интернет, зашла на какой-то женский сайт и описала свою беду. Так, мол, и так, осталась одна, вся в непонятках. Вроде жили-не тужили, муж за рулем, я при нем штурманом, а теперь ни руля, ни мужа. И как из этой ситуации выруливать – совершенно непонятно.
На ее крик души много кто откликнулся. Но советы они давали какие-то невнятные: кто советовал наказать, кто отомстить, кто забыть… А вот один совет ей в душу запал. Уж очень он выделялся из общей массы.
БЕЗ РУЛЯ НЕ РАЗРУЛИШЬ. СРОЧНО НУЖНО ПРИОБРЕСТИ РУЛЬ! – вот такой был совет.
И ник у этого пользователя было необычный. Птицефея Симороновна – вот как ее звали. Маринка сразу представила себе эдакую полную деревенскую бабуську, птичницу в третьем поколении, носительницу опыта и народной мудрости. Ясное дело, Маринка сразу ей написала, и завязалось у них общение.
- А где же мне руль взять? Машина-то у мужа, — написала она.
- Известно где. Иди в автомобильные магазины и присматривай. Да сразу не покупай, повыбирай сначала.
Маринка в таких магазинах сроду не бывала. Это потому что ни в рулях, ни в прочих автомобильных деталях не разбиралась – все муж приобретал. А тут собралась и пошла. Ой, глаза у нее просто разбежались! С только всяких штуковин непонятных, железяк всяких… Но она честно все осмотрела аж в трех автомобильных магазинах. Вернулась домой и пишет:
- Рулей много, и все разные. А как свой выбрать?
- А каким тебе рулить приятнее будет? Тот и бери. Руль, он ведь как родной мужчина. Он тебе нравиться должен, тогда сладится у вас.
- А может, какой подешевле? – спрашивает Маринка.
- А ты что, на дешевых мужиков разве западаешь? – отвечает ей Сипороновна. – Не экономь на себе, дорогая. Жизнью рулить – это тебе не двухколесным самокатом управлять. Какой руль, такая и жизнь!
- Это точно, — вздохнула Маринка, махнула рукой и купила себе самый красивый руль. Дорогой – страсть, но зато он ей нравился. Ну нравился – и все тут! Продавец пытался ей какие-то вопросы задавать, но она ничего не поняла и наврала ему, что в подарок покупает. Ну, он и отстал, а ей только того и надо. Пришлось такси взять – а то с рулем в общественном транспорте ехать было как-то неловко.
- Ага, — пролепетала Маринка, молясь, чтобы он не стал еще вопросы задавать. А то ей и сказать-то нечего. Но он и не задавал, только посматривал уважительно всю дорогу.
- Купила. И что теперь? – просигналила она Птицефее.
- А теперь начинай рулить потихоньку, — отписала та. – Можешь ситуации разруливать, можешь вираж заложить, можешь поворот судьбы сделать. Только осторожно! Потренируйся сначала. Ты ж водитель начинающий…
Маринка сама себе удивляется – ну что за ерундой тетка занимается? – но рулит. Уж очень он приятно в руки ложится, руль-то… Такой солидный, но не тяжелый совсем. Как тут и был, как будто она с рулем родилась.
- А как ситуации разруливают? – это она Птицефее пишет.
- А ты что, машину не водишь? Надо бы научиться, — отвечает ей Симороновна. – А то когда рулишь, как Бог на душу положит, тогда и аварии случаются.
Маринка подумала – и записалась на курсы вождения. А чего ей делать ,времени свободного куча, да и наличие руля в доме как-то мотивирует…
Поначалу боялась ужасно, но инструктор ей попался толковый, знающий, он все ее комплексы как-то обошел и первичные навыки вождения дал. А Маринке вдруг показалось, что она и раньше рулить умела. Конечно, дома-то уже натренировалась со своей игрушкой. Инструктор Маринку хвалил, говорил, что способная. А ей-то как приятно было!
Ездить Маринке понравилось, и рулить тоже. Дома со своим рулем тренируется, а в автошколе – с настоящим. И так уже ей хочется, чтобы и у нее своя машинка была! Ведь скоро она уже права получит, а где их применять? Не в трамвае же?
- Ой, как я хотела бы авто-леди стать! – набирает она в переписке.
- Так в чем же дело?
- Так и денег нет, и права еще не получила.
- А ты не жди! Иди, присматривай себе машину, а дома бери свой руль и рули по направлению к ней. Поняла?
- Поняла. А что, подействует?
- А ты об этом не думай, ты просто рули! – советует Птицефея.
Маринка поехала на авторынок, где с рук машины продают. Ходит, машины рассматривает, с продавцами общается. Маринка ученицей старательной была, много что полезного от инструктора почерпнула. Теперь она уже могла поговорить на их языке, кое-что понимала. Но вот так взять и купить машину самостоятельно – нет, это ей пока боязно было.
Одна машинка ей сильно понравилась, просто до ужаса! Маленькая такая, синего цвета «металлик», на жука похожая. Стоила она не то чтобы много, но и немало. Таких денег у Маринки не было.
- Присмотрела одну. Очень понравилось. Только купить я ее не смогу, денег нет, — призналась она Симороновне.
- Денег нет у тебя в голове, а в мире их предостаточно. Набери ка в «Поиске» симорон-деньги, и начинай их приманивать.
- А симорон – это кто?
- Это мой папа. По совместительству и мама, — отвечает Птицефея. — Ты не спрашивай, ты делай!
Набрала Маринка эти слова – а по такому запросу столько всяких материалов обозначилось! Она читает – и ей смешно: ну как такая чепуха может деньги приманивать??? Но решила попробовать – чем черт не шутит???
И что вы думаете? Заработало! Стали деньги к Маринке слетаться, как птички к кормушке.
- А вдруг машинку раньше купят, чем я деньги соберу? – спрашивает она Птицефею.
- А ты рули, рули! Вырулишь как раз в нужное место и в нужное время! Есть у Симорона такая присказка: «Нас устроит любой результат. Особенно другой!». Ты его на вооружение возьми, и увидишь, как жить легче станет!
- Ох, дела! – дивится Маринка, но все инструкции выполняет. Про аварию свою и не вспоминает – не до этого ей, ведь столько сделать надо!
И как раз когда она права получила, вскоре у нее день рождения случился, ей как раз 45 стукнуло. Все ее детки приехали и подарок сделали. Вскладчину.
- Ты у нас мама и бабушка современная, вождение вот освоила, молодец просто, гордимся тобою! Мы тут посовещались и решили, что тебе машина нужна. А это наш скромный первый взнос на будущую машину!
И конвертик ей вручили. Маринка после прикинула, своих добавила и взяла кредит – теперь на все хватает. Только вот как бы проверить, насколько машинка ей подходит? Новых аварий в своей жизни она не хотела.
- А я руль с собой возьму! – решила Маринка. – Будет мне и талисманом, и консультантом.
И поехала прямо с рулем! Смотрит, стоит она, родимая, ее дожидается. А продает ее мужчина, такой немолодой уже, приятный во всех отношениях.
- Ох, я смотрю, вы со своим рулем, — восхитился он. – А откуда вы знаете, что он к этой марке подойдет?
- А это как Золушкина туфелька, — пошутила она. – Не подойдет – другой машинке примерим.
- Первый раз вижу женщину, которая к рулю машину подбирает, — удивился мужчина. – Какая вы… оригинальная! А вы сами водите? Может, хотите тест-драйв произвести?
- Обязательно хочу, — обрадовалась Маринка. – А то нам ведь с ней долго жить придется.
Хозяина, конечно, на пассажирское сиденье пригласила. Вот поездили они по окрестностям авторынка, он еще больше изумился:
- Да вы водите просто как ас! Никогда не думал, что женщины так с машиной сливаться могут. Наверное, большой опыт за рулем?
- Большой, ох, большой! – засмеялась Маринка. – Ни дня без руления.
В общем, машинке Маринка тоже понравилась, и решили они узаконить свои отношения и жить вместе. А дальше они с хозяином отправились документы оформлять. Оказалось, что это он старую машинку продает, а сам себе новую купил – большую, серебристую. И домой они отправились уже на двух автомобилях, каждый на своем. А хозяин бывший так Маринкой увлекся, что пообещал ей подарить все запчасти к ее машинке просто так, из хорошего расположения. Для этого они телефонами обменялись и о встрече договорились.
А потом случилось такое. Едет однажды Маринка на своем синем чуде, жизни радуется. На работе оклад повысили и премию дали, вечером – свидание намечено с тем самым мужчиной, у кого она машину купила, мотор работает – как кошка мурлычет, все у Маринки хорошо! Недаром говоря, что в 45 – баба ягодка опять, особенно если у нее в голове симоронский ветерок веет. Его еще Ветром Перемен можно смело назвать, кто симоронить пробовал – тот знает. И тут на перекрестке рядом с ней в соседнем ряду – кто бы вы думали? Муж ее бывший. На той самой знакомой машине, что до их жизненной аварии общей была. Муж ее тоже увидел и аж рот открыл. И на лице его такое выражение, словно он привидение узрел. Конечно, разве после таких аварий, что у них случилась, женщины могут ТАК выглядеть? Нет, они обычно увядают, опускают руки, доживают себе тихо свой век на воспоминаниях о минувшем счастье… Внуков нянчат да пенсии ждут. А тут… И эта супер-пупер-авто-леди – его бывшая??? Не может быть! Все это промелькнуло на его лице, как кадры на кинопленке.
А Маринка ему улыбнулась, помахала, дождалась зеленого – и рванула туда, в новую жизнь, где перед ней открыто сто дорог, и все новые и интересные, и главное, что она сама за рулем, и едет не туда, куда везут, а туда, куда хочется!
Кролики бывают опытные, неопытные и подопытные. Если неопытный кролик не хочет усваивать уроки жизни, он рано или поздно становится подопытным. Я быстро учусь и никогда не повторяю прежних ошибок, поэтому прямо вам скажу: я – Очень Опытный Кролик.
Я живу в Лесу уже давно и много что повидал, а потому охотно делюсь опытом с неопытными. Передаю, стало быть, мудрость веков. Но у них дырявые корзинки, и, как правило, пока они скачут туда-сюда, вся мудрость оказывается рассеянной и разбросанной по лесным тропинкам-полянкам. Ну, на то они и неопытные. Это уж им решать, стать впоследствии опытными или подопытными…
Наш Лес – одно из многих мест, заселенных всякой живностью. Слева от нас – Болото, справа – Поля, еще подальше есть Озеро, а в другой стороне, за буграми – Забугория, ну и другие Леса, конечно. У меня много приятелей из разных мест, с которыми я люблю при встрече поболтать «за жизнь». После этих разговоров я всегда прихожу к выводу, что везде одно и то же, и наш Лес ничем не хуже других местностей.
Жить в Лесу сложно, но можно. Если быть начеку и следовать писаным и неписаным законам, то можно обеспечить себе очень даже сносное существование. Я, например, своим вполне доволен.
Главный в нашем лесу – Медведь. Правитель он толковый, худо-бедно, а Лес наш постоянно улучшает и обустраивает, и нам, кроликам, жить дает. Хотя многие и ропщут, что задавили, мол, кроликов совсем, но это неправда. Опытные кролики приспособились, неопытные чаще сами в толпе давятся, а подопытные… Ну, это разговор особый.
Дело в том, что подопытные кролики на все покупаются. Они-то думают, что это они покупают, ха-ха, наивные! Нет, все с точностью «до наоборот». Да если бы только кролики!
Вот вчера бегу я по своим делам, вижу – Коза суетится, блеет на весь лес, а Козел ревет, как скаженный, и рогами какую-то штуковину колошматит – только треск стоит. Спрашиваю, чего, мол, случилось? А Коза мне сквозь слезы:
- Этот козел баян растоптал!
- Какой такой баян? Откуда? Вы ж, вроде, не по музыкальной части?
- А я его на распродаже купила, со скидкой! А он меня обревел всяко разно, копытом по башке треснул и баян порушил. Козел, он и есть козел!
Вот, спрашивается, на фига козе баян? Играть на нем несподручно – копыта же, больше он в хозяйстве ни для чего не пригоден… Так что я Козла очень даже понимаю!
Другой случай. Встречаю Зайца – он мне дальним родственником приходится. Волочет штуковину какую-то, я сначала и не понял, что. Тяжело ему, пыхтит, отдувается. Спрашиваю:
- Привет, кум! Что это у тебя?
- Стоп-сигнал, — говорит.
- А зачем зайцу стоп-сигнал???
- Да тут такое дело: если приобретешь 9 штуковин, то 10-я – в подарок. Ну, я приобрел, а это, стало быть, подарок и есть.
- А чего приобрел-то?
- Да много чего: Калоши резиновые, стремянку складную, пароварку электрическую…
- Заяц, ты чего??? У нас же в Лесу электричество только в виде молний наблюдается, да и то, когда гроза! Зачем тебе все это?
- Так говорю же, чтоб подарок получить! А так видишь – вот, стоп-сигнал, новенький! То-то Зайчиха обрадуется!
Ладно, думаю. Может, Зайчиху, когда она муженьку грозу с молниями устроит, этот стоп-сигнал остановит от прямого членовредительства. Ладно, их дело. Сам виноват, в случае чего, пусть со стремянки калошами отбивается. А я вот дальше поскачу.
А за поворотом – вижу, Лиса, и возле нее группа кроликов. По всему – неопытные. А Лиса вся ласковая такая, красноречивая, прямо соловьем заливается. Ну, я поближе – тоже послушать. А, ясно, чего это братцы-кролики уши-то развесили. Ведь речь идет о морковке, а морковка для кролика – это тема всегда актуальная, ведь мы преимущественно ее в пищу употребляем. Только вот интересно, что Лиса может нового про морковку сказать?
- Новейшие разработки Забугорных ученых доказали, что морковка, которая тут у нас в ходу – неправильная. Недостаточно в ней витаминов и минералов для поддержания жизни среднестатистического кролика. Все Забурорские кролики уже давно перешли на «Морковку-Лайф». В переводе – «жизнь». Поэтому у них там, в Забугории, кролики и живут богаче, и скачут резвее, и плодятся активнее. Будете регулярно употреблять «Морковку-Лайф» — и вы сподобитесь.
- Ах! – хором выдохнули неопытные от таких невероятных перспектив.
- А в чем ее отличие? – робко спросил один из соискателей.
- Отличие кардинальное, вы даже удивитесь, — еще пуще запела Лиса. – Вот морковка фиолетовая, а вот зеленая, и еще в диагональную полосочку, а вот и вовсе в виде порошка. Если принимать ее строго по схеме и без перерывов, так скоро вы все тут будете бодрые и счастливые, как забугорские собратья.
- Ах! – в очередной раз восхитились кролики. – Какая красивая морковка, особенно та, что в полосочку!
- А скажи-ка, Лиса, — спрашиваю, — как это наши отцы и деды ели обычную морковку и при этом оставались бодрыми и счастливыми без всяких забугорных разработок?
- А это потому что экология другая была, — вывернулась хитромудрая Лиса. – Тогда-то и трава росла зеленее, и солнышко светило ярче, и Лес был другой, и кролики пожирнее были…
Во-во… Вот тут я верю, поскольку знаю, что все Лисы за счет крольчатины и живут. Они морковку не уважают – ни отечественную, ни забугорскую.
- А в какую же цену твоя «Морковка Жизни» будет?
- Цена соответствует качеству, — быстро говорит Лиса. – Вот тут у нас гибкая система скидок. Если вы покупаете весь комплект прямо сейчас, то это вам обойдется ровно в 2 раза дешевле, чем когда-нибудь потом.
- Ах! – опять залопотали кролики. – В два раза, подумать только! Надо пользоваться случаем, а то потом переплачивать придется!
- А если вы приведете ко мне каждый по другу, и он тоже что-нибудь купит, то вам еще часть денег вернется, в виде вознаграждения, — продолжает соблазнять Лиса. – Так что вы еще и зарабатывать на этом сможете!
Тут кролики совсем как с ума посходили, задрожали, запрыгали, даже друг друга отталкивать стали.
- Слышь, Лиса! А чем это морковку твою поливали, что она фиолетовая да зеленая стала? – спрашиваю. – Небось, пищевые красители и добавки? А это разве полезно для лесных жителей?
- Слушай, ты, опытный! – говорит мне Лиса так тихонько, сквозь зубы. – Скачи отседова, не мешай мне бизнес делать! Чем надо, тем и поливали, тебя не спросили!
- Братцы-кролики, вас обманывают, вам фуфло впарить хотят! – заявляю я. – Морковка, она и в Африке морковка, какую земля родит, такая и полезная!
Но куда там, не слушают меня кролики, уже выгоду в уме подсчитывают, аж глаза косят от умственного напряжения…
Ну, мое дело предупредить, я и предупредил. А дальше пусть сами думают, куда им – в подопытные или в обратном направлении. А я в эти игры не играю, мне фиолетовая морковка дюже подозрительной кажется, не говоря уж о порошковой… На мне опыты ставить – нет уж, увольте! А то так недолго и самому в какой-нибудь другой цвет перекраситься, а оно мне надо? Фигушки вам, я у себя один, запасного не выдадут!
Скачу дальше – тут мне поперек дороги выплывает Удав. Весь такой важный, красивый, откормленный, лоснится аж. И глаза такие ласковые-ласковые, как у отца родного. Ну, я не шибко-то испугался – наш Медведь порядок блюдет, просто так, за здорово живешь, Удавам кроликов хавать строго-настрого заказано. Но вот обходным маневром – можно. Так что все равно надо быть настороже, держать ушки на макушке.
- Какое шшшастье, что вы пришшшли в нашшш «Удав-банк», — радостно зашипел Удав, как будто не кролика, а сына блудного встретил после долгой разлуки. – Только у нас самые выгодные кредиты под совершшшенно ничтошшшные проценты, вы и не заметите…
Ага, как же! Знаю я их. И ведь не врет, только не договаривает! И не заметишь, как они своими процентами тебя за горло возьмут – и не пикнешь. Их «Удав-банк» у нас в Лесу «Удавкой» кличут, и за дело, между прочим…
- Я, Удав, к тебе в банк ни ногой, — отвечаю. – И в мыслях не было. Посторонись, освободи дорогу!
- А зря ни ногой-то, ты запусти такую мысль, — продолжает шелестеть Удав. – Вот у тебя норка небольшшшая, а семейство все растет и растет. Детям шшшилье надо? Внукам надо? Нашшш «Удав-банк» предлагает жилищщщные кредиты с рассрочкой на 20 лет…
- Не надо нам, — мотаю головой. – Мы уж лучше подкопим, и так как-нибудь…
- А чего жжждать? – шипит Удав. – Пока это вы ещщще накопите… А тут шшшразу заселяться можжжно… Жжживите на жжждоровье…
- Какое уж тут здоровье, ежели сплошная кабала? Такое жилье вдвое дороже встанет, — говорю я. – Нет уж, нет уж, мы уж так уж как-нибудь…
- Это вы прошшшшто ушшштали, — переменил тактику Удав. – Вам бы попутешшшествовать… Вожжжьмите туришшштический кредит… На Озера… Или дажжже в Забугорию…
А у самого кончик хвоста так и подрагивает, так и напрягается в нетерпении. Уж очень ему хочется меня за горло взять, да только я кролик тертый.
- Спасибо, спасибо, тут подумать надо, с семейством посоветоваться, пойду я, удачи вашему «Удав-банку», если что, так сразу же, а пока прощевайте…
И я одним прыжком – в сторону, и по травке, по травке, обогнул Удава и был таков. Нужны мне его кредиты, как же… Я тут дикарем на Озерах был, познакомился с тамошней Жабой, так она мне тоже порассказала – ужас сплошной, не захочешь туда и путешествовать. Там пришлых гостей тоже на всякую всячину разводят, да так умело! Какой-то Щуке зонтик умудрились навязать. Ну зачем Щуке зонтик, ежели она всю жизнь под водой проводит? И вот ведь вроде рыба мудрая, не пескарь какой-нибудь, а повелась, купилась… Над ней потом все Озеро хохотало, и до нас вот этот анекдот докатился! Нет, ну их, эти Озера, да еще с кредитом. И «Удав-банк» мне даром не нужен. Когда чего очень хочется, так я или подкоплю, или у других зверей взаймы возьму – оно себя окупает, куда дешевле получается, чем в их «Удавке». И без залога опять же. Они ведь в залог душу берут, если что – ам, и нет кролика, слопают и не подавятся.
Бегу дальше, смотрю по сторонам. Вон, сороки трещат-заливаются:
- Вкладывайте ваши сбережения в Дупло! Дупло – надежный гарант ваших вкладов! За 10 орешков через год вы получите 12!
Ага… То, что сейчас стоит 10 орешков, уже через пару месяцев будет стоить 12, через полгода – 15, а через год… Кто же его знает, сколько оно будет стоить через год? Но уж никак не меньше, чем 12… Так что смысла в таком вложении вроде бы и нет, а вот несут же, вкладывают…
Тут навстречу мне Еж – деловой такой, спешит, топочет короткими ножками, яблоки на иголках несет. Видать, запасы на зиму делает. Я обрадовался: мы с ним приятельствуем, и я его крепко уважаю. Очень опытный Еж!
- Здорово, Кролик!
- Здорово, Еж! Как оно?
- Оно нас, мы его, пока что дружеская ничья. А ты как?
- Бегаю, наблюдаю. Скажи мне, друг, от чего это у нас в Лесу народец так поглупел? Уж водят их за нос, водят, обманывают-облапошивают, а им все невдомек!
- Наверное, от фиолетовой морковки, — захихикал Еж. – Ее же каким-нибудь «оглупином» и поливают. Это и ежу понятно!
- Чего ж они такие доверчивые-то? – посетовал я.
- Естественный отбор, — предположил Еж. – Глупые вымрут, умные – как мы с тобой! – останутся. И потомство наше останется, потому как наш опыт успеет перенять. Тем более что мы с тобой твердо знаем, как выглядят природная морковка и настоящие яблоки. И где взять, тоже знаем.
- А им кто мешает?
- Дык за ней же бегать надо, далеко, опасно. Я вон за яблочками тоже не ближний свет куда топал, в сад пришлось наведаться. Шевелиться надо – а им лень. Вот им всякие Лисы с доставкой на дом и приносят вредную чепуху. «Новейшие разработки», ха! Еще надо подумать, кто и зачем их разработал, заместо природного-то материала!
- А я еще думаю, тут в халяве дело, — ответил я. – Как услышат слова «бесплатно» или «со скидкой», так готовы гнилушку болотную купить! Халява – это, друг, заманчиво.
- Это и ежу понятно, — вздохнул он. – Эх, не тот уже Лес, не тот… Помнишь, как раньше-то хорошо было? Все свое, родное, натуральное… И звери жили дружно, не в пример теперешему…
- Да ладно, не преувеличивай, — говорю ему я. – И тогда был естественный отбор, и Лисы, Удавы и прочие хищники – тоже наблюдались. Только народ лесной тогда был… поумнее, что ли. Посмекалистее. Осторожность соблюдал. А теперь все какие-то беспечные и до приобретений алчные. У иного в норе уж и не пролезть толком, все покупками завалено. Если между этим всем пробираться, то времени куча уходит, когда жить-то?
- Ну, нам с тобой это не грозит, — засмеялся Еж. – Мы-то – опытные!
И отправились мы каждый своей дорогой. Я скачу и думаю – на фига козе баян, зайцу стоп-сигнал, а щуке зонтик? На кой вкусную, сочную, сладкую и полезную оранжевую морковку во все цвета радуги перекрашивать и в порошки превращать? Зачем голову в пасть удаву по собственной воле совать?
Нееет, наверное, пора мне за дело браться! Буду выпускать Лесную Газету. Так и назову ее – «Опытный Кролик». Буду им, неопытным, на мозги капать, пока они все в подопытных не превратились. Глядишь, кто и задумается. А материала у меня – на три кроличьих жизни хватит. А то и на пять! Так что, пожалуй, будет это семейный издательский бизнес, дети мои (а они ооочень умненькие крольчатки!), дело продолжат. Буду делиться собственным опытом выживания в Лесу.
А что это мне новые возможности и горизонты открывает, а также дополнительные источники дохода – так это и ежу понятно! И зачем мне «Удав-банк», если у меня и лапы быстрые, и мозги ясные, и ушки торчком, и нюх отменный, и хвостик всегда по ветру? В будущее я смотрю с оптимизмом, потому что сам себе голова. И главное – на ошибках я учусь и никогда их больше не повторяю.
Ведь только так в нашем лесу и можно не выживать, а жить! На Медведя-то, как говорится, надейся, да сам не плошай. Чего и вам от души советую!
Дед Склероз был не только забывчивым, но и рассеянным. Мало того, что он часто забывал, кто он, зачем он и куда он идет, так еще и мысли у него все время расползались кто куда: одни в облаках витали, другие в темных закоулках памяти потерялись, третьи между собой перепутались, а многие так и вообще до конца додуманы не были и болтались между небом и землей, как воздушные шарики. А еще Дед Склероз постоянно забывал, где он живет, и поэтому все время забредал куда не надо – то есть в чужие тела.
Надо отметить, что в каждом теле кто-нибудь живет, какая-нибудь Душа – тела для того и созданы.Для того, чтобы поддерживать связи между Душой и Телом, существует Разум, а все вместе это называется «Организм». Если все они между собой дружат, то и человеку в теле живется очень даже хорошо. А вот если что-нибудь разладилось, то плохо. «Еле-еле душа в теле» — это когда настолько связь между Душой, Разумом и Телом потеряна, что просто жить не хочется. Или не можется…
Так вот, у женщины по имени Светлана как раз то самое и наблюдалось – «еле-еле душа в теле». Светлана заболела. Это потому что в ее тело нечаянно забрел рассеянный Склероз, да и заблудился. Бродит туда-сюда, а выхода никак не найдет. И Света тоже выхода из этой ситуации никак не найдет, потому что врачи говорят: «Это болезнь неизлечимая, лекарствами ее можно только притормозить, а вот вылечить – пока не знаем как. Уж больно она по организму вашему рассеялась – то тут, то там проявляется, и никак ее не поймаешь».
И впрямь: как ее поймаешь, если Дед Склероз то в руки Светины забредет, то в ноги, то по позвоночнику пройдется, то по сосудам шастает, то в голову вступит, то в сердце стучится? Он-то по своей рассеянности не помнит, откуда вышел, куда направляется, где уже был, а где не был. А иной раз ему вдруг мнится, что Светино тело – и вовсе его обитель, и он тут полновластный хозяин, только вот непонятно, куда вся прислуга подевалась?
А Светлана не поймет, что такое с ней происходит: то мурашки какие-то по телу бегают, то конечности дрожать начинают, то язык вдруг заплетается, то координация движений в полный беспорядок приходит. Какой уж тут порядок, когда в доме два хозяина, причем один – совершенно рассеянный и очень забывчивый?
Но надо сказать, что Дед Склероз не случайно в Светланином теле задержался. Дело в том, что ему время от времени казалось, что он тут и всегда жил. Это потому что Света была чем-то на него похожа. У нее Разум, Тело и Душа жили каждый сам по себе. Душа просит одного, Разум думает другое, а Тело чувствует третье, и мысли часто недодуманными до конца остаются, а так, в обрывках каких-то, а в результате получается полная внутренняя рассеянность и никакой целостности. Не удивительно, что Склероз себя там как дома почувствовал…
У Светланы от таких событий внутри совсем нестабильно стало – и настроение поминутно меняется, и физическое состояние – то почти совсем хорошо, то плохо так, что хоть святых выноси. Только она в кучу себя соберет и здоровью обрадуется – тут Дед Склероз топает на трясущихся ногах: «Иде это я? Кто я? Зачем я тута? Иде я нахожуся? Куды идтить-то?», а у Светы от его кукования и брожения опять полный хаос внутри и «еле-еле душа в теле»…
Только Светлане такое положение дел не нравилось. Не хотелось ей болеть, хотелось здоровой быть. Потому что женщина она была еще вполне молодая, и мечтала жизни радоваться, детей вырастить и при этом обузой им не стать на старости лет. Но вот что делать и как быть – она и придумать не могла. Мало того что сама свое тело плохо ощущает, так еще и Дед Склероз ей сосредоточиться мешает…
Вы вот думаете, почему когда человек болен, то говорится «он себя плохо чувствует»? Да потому что он все здоровые чувства в себе заглушил и перестал слышать сигналы тела! А между тем оно, прежде чем заболеть, всегда нам знаки подает, только вот мы их не всегда слышим. И в таком случае рано или поздно к нам приходит болезнь.
Светлане повезло: в одной умной книжке наткнулась она на совет:
«Если вы хотите исцелиться от любого недуга, первым делом примите на себя ответственность за то, что впустили его в себя, потому что, кроме вас, ворота в ваш Организм никто не откроет».
Свете этот совет очень в душу запал – и она не откладывая, пока мысли не рассеялись, тут же приняла на себя ответственность. Искренне так, без самооправданий и отмазок.
Второй совет был:
«Попросите у своего Тела прощения, что не распознали его сигналов вовремя и пропустили развитие болезни».
И это Светлана сделала – попросила прощения.
Дальше вот что было написано:
«А теперь отключите Разум, загляните в Душу и спросите у своего Тела, что вы можете для него сделать прямо сейчас, чтобы началось постепенное исцеление?».
Вот хорошо советовать – «отключите Разум»! А как его отключить, если он всегда включен, и рубильник давно заржавел? А в Душу как заглянешь, если это субстанция нематериальная и, по некоторым данным, даже несуществующая?
Но и тут книга не подкачала, дала инструкцию:
«Чтобы научиться отключать Разум и наладить контакт с Душой, надо на время умереть – то есть уйти в Черное Безмолвие».
Светлана, когда такое прочитала, и правда чуть не умерла, только от страха: это какой же умник советует с помощью смерти от болезней лечиться? Да как раз болезни к ней и ведут, и никто умирать вовсе не хочет. Что за чушь собачья? Но когда она дальше стала читать, все быстро разъяснилось: авторы вовсе не то в виду имели, не настоящую смерть, а «понарошечную». И уходить в Черное Безмолвие оказалось проще простого.
«Обеспечьте себе полное уединение. Удалите на время родственников и домашних животных. Отключите все телефоны, телевизор, радио, компьютер. Поставьте рядом, в пределах досягаемости, бутылку с чистой питьевой водой и тарелочку с простой пищей. Можно орехи, кусочки сыра или фруктов, хлеб или сухарики. На глаза наденьте удобную непроницаемую повязку. Сядьте или лягте так, как вам удобно. И начинайте слушать тишину. Сначала внешнюю, потом внутреннюю, потом опять внешнюю и вновь внутреннюю. Какими звуками наполнена тишина? Снаружи это могут быть отдаленные голоса или звуки моторов, жужжание мухи или капанье воды. А внутри – звуки вашего дыхания, биение сердца, шум крови в венах и артериях… Наблюдайте, прислушивайтесь! И не торопитесь – у вас впереди вечность!».
На этом месте Светлана остановилась, чтобы дух перевести. Как-то сразу эта рекомендация у нее тревогу вызвала: как же вот она бросит все и сядет тишину слушать, а как же жизнь, дела домашние, заботы и хлопоты? Что же, это все так без Светланы и будет проходить?
Но в книге и на это ответ имелся:
«Если вам кажется, что болезнь вас рано или поздно до смерти замучает, так вы не мучайтесь, а встретьтесь с ней заранее в Черном Безмолвии и поговорите по душам, может, она от вас и так отстанет».
Света не очень поняла, о ком тут речь идет и с кем встретиться надо – с Болезнью или со Смертью, а потом решила, что раз «и так отстанет», то неважно – и то хорошо, и другое.
«Если будут мысли какие одолевать – не гоните их, а додумывайте до конца. Они потому и лезут в голову, чтобы их додумали, тогда они сами уйдут. Если тело устанет – поменяйте позу и продолжайте безмолвствовать. Если спать потянет – не сопротивляйтесь, поспите. Если в туалет захотите – не снимайте повязку, по стеночке и на ощупь, авось дома не заблудитесь».
«Ой, хорошо-то как! – обрадовалась Света. – А то я вот медитировать пробовала, а там везде надо, чтобы в голове ни одной мысли не было, а у меня не получается, лезут и лезут, как тараканы!». Так что ей очень понравилась, что думать можно и даже нужно.
И еще вот что прочитала:
«Там, внутри себя, в Черном Безмолвии, рано или поздно вы услышите Внутренний Голос, даже если раньше никогда его не слышали. Может, он к вам в виде озарения придет, или в виде надписи, а может, просто словами. Пугаться не надо: это вы, наконец-то, себя услышали. Потому что этим голосом ваше Высшее Я разговаривает. Вот тут-то и спросите, чем вы своему Телу такой урон нанесли, что в него болезнь вошла? А можете и напрямую к Телу обратиться – оно вам или через Голос ответит, или знак какой подаст».
Собственно, на этом техника Черного Безмолвия и исчерпывалась. Дальше было написано только вот что:
«Пребывать в Черном Безмолвии нужно достаточно долго. Для начала можно один час, потом увеличить до трех, потом до целого дня. А если уж сумеете на три дня в Черное Безмолвие уйти, то ждут вам подарки неописуемые и сокровища несметные. Потому как В Черном Безмолвии сойдутся ваши Душа, Тело и Разум, и почувствуете вы единение небывалое, которое и называется Исцеление».
И последний совет в этой книжке такой был:
«Не забудьте каждый день, утром и вечером, благодарить свое Тело за то, что оно такое умное, Разум за то, что он такой гибкий, Душу за то, что она такая чуткая, весь Организм за то, что он такой целостный, а себя за то, что вы так хорошо Организмом руководите».
Светлане, конечно, сразу не поверилось, что исцеления такими странными методами можно достичь. Она больше в лекарства верила и в разные медицинские процедуры. Но как вспомогательное средство – отчего не попробовать?
И вот стала Светлана Черное Безмолвие практиковать. Сначала на один час повязку на глаза надела – вроде ничего, выдержала. Потом на три часа – и тоже получилось. Голосов никаких не слышала, но отдохнуть от суеты-маеты очень хорошо удалось. А потом на целый день всех домашних выпроводила и устроила себе Большое Черное Безмолвие. И вот тут-то оно и случилось!!!
Она долго сидела и слушала тишину, уж и счет времени потеряла. И вдруг представилось Свете, что внутри нее зажегся огонек – ну, вроде как фонарик какой… Все ближе, ближе… А потом видит – это и не фонарик вовсе, а зрачок огромного глаза, который сам по себе в темноте возник. И такой из него свет, что Черное Безмолвие в сияющее превратилось. И вроде как говорит этот Глаз:
- Зовут меня Всевидящее Око. Если задашь интересный вопрос – так и быть, отвечу. А если неинтересный – не обессудь, промолчу.
Свелана думает: какой же вопрос для нее самый интересный? И придумала:
- Скажи, Всевидящее Око, что сейчас мой Рассеянный Склероз делает?
- По телу твоему бродит, везде зарубки оставляет. Потому как заблудился он и выхода не видит.
- А как бы ему этот выход показать?
- А ты сама выход видишь?
- Нет, не вижу, — ему Света говорит.
- А как же ты выход покажешь, если сама не знаешь, где он?
- Ну ты-то Око всевидящее, вот и подскажи мне, где он есть!
- Он там, где и вход.
- А вход где?
- А вход – это Врата. Когда в человеке Разум, Душа и Тело едины, они собою эти врата и образуют. Крепко друг за друга держатся, от бед оберегают, напасти не пускают. А как только их триумвират нарушится, так сразу Врата приоткрываются, а в тяжелых случаях и вовсе рассыпаются. И в них кто угодно пролезть может, не только Склероз.
- Отчего же мои Врата распахнулись, Рассеянный Склероз пропустили?
- А они меж собой перессорились. Вот и забрел к тебе Дед Склероз, рассеянный да забывчивый, и бродит с тех пор то там, то сям, сам себе не рад…
- А чего ж они перессорились?
- Так бывает, когда все начинают разного желать. А почему бы тебе их не спросить?
Светлана и думает: а действительно, почему нет? И спрашивает:
- Разум, почему ты с Душой и Телом поссорился?
- Потому что я им говорю, что надо делать и как мы жить должны, а они не хотят!
- Душа, а тебя что не устраивало?
- Да твой Разум замучил уже, «надо» да «должны», а если мне это не по душе? Никакого удовольствия! Вот я и перестала к нему прислушиваться!
- Тело, а ты почему не слушаешься?
- А пока они там между собой препираются, я само по себе живу, как получится. Да мне при таком раскладе болеть выгоднее, можно сесть или лечь и вообще ничего не делать. Пусть сначала между собой договорятся, а потом и я подтянусь!
- Вон оно что, — поразилась Света. – А я и не знала, что во мне такие распри идут…
- И не узнала бы, если бы в Черное Безмолвие не ушла, — подсказывает Душа. – Только так Разум на время придержать удалось, а то у тебя мыслей в голове целый табун, так что они и душу затоптали, и чувства задавили. Давай уже, делай что-нибудь, а то у меня временами появляется желание отлететь и не вернуться.
- Не надо, не отлетай! – испугалась Света. – Я все сделаю! Я же не знала, почему я такая душевно подавленная. А оно вон что оказалось! Получается, Разум неправильные команды отдает!
- А что Разум, что Разум? – вмешался тот. – Кто мной командовать должен? Хозяйка! А если ты меня не чистишь, мысли не упорядочиваешь, я тоже сам по себе живу, как разумею.
- Живешь неразумно, о душе не вспоминаешь, а больше всех страдаю я, — заключило Тело. – Не мудрено, что к тебе такие гости незваные захаживают и всем нам жизнь портят…
- Простите меня, — покаялась Свелана. – Я очень хочу все исправить. Скажите мне только, что делать надо, чтобы Рассеянный Склероз мое тело покинул.
- Надо ему дорогу обозначить, — подсказало Тело. – Маячки поставить, чтобы он по ним шел-шел, да постепенно весь и вышел.
- От скле-роза – склеить розы, — пропела Душа.
- Не поняла?
- Ты видела, как из лепестков роз создают картины? Из множества лепестков получается цельный образ. Познай себя, каждый свой лепесток! И склей воедино, и получится дивный цветок, который и есть ты!
- Узнай, какая ты разная, сколько в тебе разных субличностей. Но есть один центр – это твое Высшее Я, оно Личность твою определяет, и руководит всеми остальными. Установи с ним контакт, отдай ему бразды правления. А то что все я да я? – посоветовал Разум.
- Слушай меня! Координируй меня, изучи и полюби каждую свою мышцу, каждый орган! – сказало Тело. – Для этого столько способов есть — холодные обливания, йога, самомассаж… И не разбрасывайся – а то ты сама рассеянная становишься, как твой Склероз.
- Уходи регулярно в Черное Безмолвие, и я буду приходить и давать тебе советы, — пообещало Всевидящее Око.
- Мы тебе все поможем, ты нам только указания вовремя давай! – уверили ее Душа, Тело и Разум. – Врачи и лекарства – это хорошо, но причина-то не в них, а в тебе!
- Я уже приняла ответственность на себя, — ответила Светлана. – А теперь и осознанные действия предприму. Надо починить Ворота, прогнать Склероз и больше его никогда не пускать. Слышишь, Склероз? Не переживай, недолго тебе блуждать осталось! Мы тебя отсюда выведем!
- Ась? Чегось? Никак люди объявились? – отозвался Склероз. – Вроде Голос слышу… Ну, слава Богу! Наконец-то!
- Кстати, о розах, — вспомнила Светлана. – Что-то мне захотелось купить букет роз и сотворить из них картину. Будем тренироваться в создании цельного образа!
- Я – за! – отозвалось Тело.
- Умное решение! – одобрил Разум.
- Это мне по душе! – обрадовалась Душа.
- Ну вот, мы уже заодно, а значит, Исцеление не за горами! – радостно сказала Светлана, Душа которой пела, в теле расцветали невиданные цветы, а голове так прямо просветление вышло.
А ее Разум, Тело и Душа уже дружно слились воедино, образовав Врата, над которыми сиял свет Всевидящего Ока, и Рассеянный Склероз, неуверенно щурясь, пошел на этот маячок и стал медленно, но верно, пробираться к выходу.
Однажды девочка, которая любила мечтать, встретилась с Феей. Где? Ну конечно, во сне! Ведь мечтательным девочкам снятся чудесные, волшебные сны!
Фея и девочка вместе летали, кружились в хороводе с бабочками, зажигали звезды, прыгали с облачка на облачко, хохотали и веселились. А когда ночь подошла к концу, и пора было просыпаться, девочка очень огорчилась – ей так понравилась фейская жизнь! И Фее тоже было жалко расставаться с девочкой. Она внимательно посмотрела на нее и увидела, что у девочки чистая душа, светлая головка, хрустальное сердце, в котором очень много Любви, и огромное желание помогать людям. А еще увидела, что у нее очень нежная и ранимая душа. Фея знала, что с такой душой очень легко летать, мечтать и витать в облаках, но очень, очень трудно жить в грубых земных энергиях.
- Знаешь что, дитя мое? – проговорила она. – Хочешь отправиться со мной в мою Волшебную Страну? Пожалуй, я могла бы взять тебя с собой и сделать своей ученицей. У тебя есть все задатки для этого.
- Извините, я не могу, — с сожалением сказала девочка. – У меня тут есть мама и папа, и друзья, кошка Мася и плюшевый медвежонок Бум. Я их очень люблю, и они меня тоже. Они будут скучать без меня, а я – без них.
- Ты права, малышка, — согласилась Фея. – У тебя доброе сердце. Тебе никак нельзя их бросать. Но мне все-таки хочется сделать для тебя что-то хорошее. Знаешь что? Пожалуй, я хочу подарить тебе одну вещь. На память о нашей встрече!
И Фея достала из складок своего розового плаща Хрустальный Шар.
- Что это? – прошептала девочка, завороженно глядя на эту волшебную вещицу.
- Это футляр. Вместилище для твоей души! Хрустальные стенки шара не задержат ни одного лучика ее света, но в то же время не дадут никому ее поранить или обидеть. Это мой Дар тебе, маленькая Фея!
- Благодарю вас, — и девочка без колебаний протянула руки, чтобы принять Дар. – Я никогда, никогда не забуду этот сон.
- И я тебя не забуду, маленькое солнышко! Может быть, мы когда-нибудь еще встретимся. Но если и не встретимся – все равно ты вырастешь и станешь Феей! Я это просто чувствую. А мой Дар тебе в этом поможет.
Наутро девочка проснулась и увидела, что рядом с ней на подушке лежит Хрустальный Шар, а в нем… в нем нежно светится-переливается что-то очень легкое, воздушное и волшебное. Теперь ее душа в чудесном футляре, подаренном Феей, сияла всеми гранями, и это могли видеть даже те, кто ходил по земле и никогда не танцевал с феями.
Такого шара ни у кого не было, и, конечно же, все хотели его посмотреть. А девочка была совсем не жадная – она разрешала и посмотреть, и даже дотронуться. Ей казалось, что такой необычный Дар не должен принадлежать одной ей, всем должно достаться хоть по капельке волшебства.
Шли годы, девочка росла и превратилась сначала в хрупкого, как тростинка, подростка, а потом и в прелестную девушку. Хрустальный шар придавал ей особенное очарование – ведь он все время поворачивался разными гранями, и поэтому девушка казалась то нежной, то задумчивой, то веселой, то грустной, то озорной, то строгой, и это просто завораживало людей. На нее хотелось смотреть и смотреть, как дети могут часами смотреть в окошечко калейдоскопа, бесконечно меняющего свои узоры. К тому же девушка сохранила все свои лучшие качества, которые когда-то так понравились Фее: она по-прежнему была доброй, отзывчивой, всегда готовой прийти на помощь.
Только вот Шар… Шар стал постепенно тускнеть. Дело в том, что теперь у нее было гораздо больше знакомых, и это были уже не дети, а вполне взрослые люди, и они все хотели прикоснуться к ее Дару, к ее хрустальному сокровищу. Она по-прежнему не прятала Хрустальный Шар от людей, ведь разве можно прятать Свет, если он так нужен людям?
Но следует сказать, что, к сожалению, годам к двадцати большинство людей уже теряет свою детскую чистоту. И когда они прикасались к Хрустальному Шару, порою на нем оставались и нехорошие следы – от горьких обид и тайной зависти, от сальных рук и грязных мыслей, и еще много разных следов.
Девушка пыталась чистить футляр, протирать его, но Хрустальный Шар – штука тонкая, нежная, иные следы с него стереть очень и очень трудно. Есть, конечно, у Фей определенные приемы – но наша девушка все-таки не была настоящей Феей и еще многого не знала.
И вот ее шар стал тускнеть и терять былую яркость. Его поверхность, когда-то гладкая и сияющая, вдруг стала выглядеть матовой и шероховатой. И люди стали просить приоткрыть футляр, чтобы посмотреть, что там, внутри. Девушка и это позволяла, хотя что-то ей подсказывало, что лучше бы этого не делать. Ведь каждый раз, открывая футляр, она обнажала свою Душу, а она, как мы помним, была очень тонкая и слишком ранимая.
И вот через какое-то время она поняла, что что-то не так. Она стала быстро уставать, ей все чаще хотелось запереться в своей комнате и побыть одной, ее стали одолевать сомнения. Ей по-прежнему хотелось всем помочь, всех обогреть, но порою на это просто не было сил. Иногда в голову даже закрадывались пугающие мысли – ей вдруг казалось, что она перестает любить людей. И тогда ей становилось страшно, но что с этим всем делать, она не знала.
И вот однажды она взяла в руки Хрустальный Шар, в котором хранилась ее душа и поразилась – какой он стал невзрачный. Нет, конечно, там, внутри, все так же ярко сиял свет ее души, но вот наружу пробивались только отдельные лучики. Вся поверхность словно запылилась, и это было очень грустно видеть.
- Может быть, вынуть душу из Хрустального Шара, и пусть будет так, без защиты? – вслух подумала она. Но тут же сама испугалась этой мысли. Вся ее душа воспротивилась – ведь если мы отвергаем такие Дары, из нашей жизни навсегда уходит волшебство, и она становится серой и скучной.
- Нет! – решительно сказала она. – Фея говорила, что у меня задатки. Значит, я должна их развивать и сама стать Феей. Тогда я узнаю, почему потускнел мой Хрустальный Шар и как вновь сделать его ясным и прозрачным.
И девушка начала действовать. Как? Об этом долго рассказывать. Скажем только, что чистое намерение, в которое вложена энергия, обязательно приводит к цели. Так случилось и с нашей девушкой. В ее жизни вновь возникла… Фея! Нет, не та, с которой она встречалась во сне. Совсем другая.
Пока девочка росла, Мир Фей и наша Земля сблизились, и теперь Фей можно было встретить не только в снах. Некоторые из них явились на Землю, чтобы передавать людям знания о том, как сделать мир чище и добрее.
Эта самая новая Фея была Феей Сказок. Она собирала вокруг себя всех, кто обладал чистой душой и мечтал наполнить мир чудесами. Она обучала их разным фейским премудростям и учила, как гореть, не сгорая, и освещать путь другим, не теряясь во мраке.
Сказочная Фея своим зорким взглядом увидела Хрустальный Шар и озабоченно спросила:
- Детка, что я вижу? Ты уже однажды встречалась с Феей? Этот Дар ни с чем не спутаешь! Он волшебный!
- Я знаю, — сказала девушка. – Я получила его, когда была совсем маленькой. Фея подарила мне Хрустальный Шар, но забыла рассказать, как им правильно пользоваться и как за ним ухаживать. И теперь он вот такой…
- Она не забыла, — покачала головой Фея Сказок. – Она не стала этого делать, потому что иначе у тебя не случилось бы повода искать Знаний. А так – ты искала пути, ты нашла, и вот ты здесь, и я знаю, что тебе нужно.
- Что же?
- Понять, как это работает. До сих пор это было для тебя красивой игрушкой, подаренной Волшебным Созданием. Теперь и ты должна стать Волшебным Созданием, чтобы дарить другим такие же игрушки. У тебя есть для этого все задатки!
- Вот и та Фея мне то же самое говорила, — обрадовалась девушка. – Я готова учиться столько, сколько потребуется.
- Что ж, я вижу, что ты действительно готова. Ты будешь прилежной ученицей, я знаю.
И девушка начала учиться у Феи Сказок всему, что та умела сама. Фея щедро делилась своими Знаниями, и девушка старалась не пропустить ни одной крупинки. Но Хрустальный Шар все так же оставался тусклым, хотя внутри сияние заполнило его до отказа.
И вот обучение подошло к концу. Девушка была немного удручена: она надеялась, что в процессе обучения ее Дар преобразится, но этого не случилось. Ну что ж… Значит, не судьба.
И тут Фея Сказок подошла к ней и ласково спросила:
- Что ты сейчас чувствуешь, девочка? Загляни к себе в душу!
Девушка честно заглянула к себе в душу и сказала:
- Я испытываю огромную благодарность к вам, за все то, чему вы меня научили. К моим новым подругам, которые тоже стали Феями. И к себе – за то, что я все-таки сделала это. Я испытываю очень большую радость от того, что теперь я тоже Фея. И немного грусти, потому что я там и не поняла, что случилось с моим Хрустальным Шаром и как это поправить.
- Ну что ж, я расскажу. Думаю, это будет полезно для всех.
И она поведала Феям следующее:
- Вы попали ко мне не случайно. У каждой из вас имеется Дар. У кого-то это Хрустальный Шар, у кого-то – Заветное Слово, а у кого-то – Счастливая Родинка на теле. Не важно, как он выглядит, важно, что вам нужно его беречь. Ведь это вместилище вашей Силы, волшебный талисман, который не предназначен для чужих рук. Дары нужно хранить там, где их не коснется ни дурной глаз, ни злое слово.
- Но ведь свет моей души заключен в Хрустальном Шаре! – воскликнула девушка. – Неужели я должна спрятать его от мира и пользоваться только сама?
- Нет, конечно же, нет! Но все вы должны запомнить одну важную премудрость: нельзя только брать, не возвращая, и отдавать, не восполняя. Неся и даря свой свет людям, вы просто обязаны принимать от них что-то взамен. Я не знаю, в чем будет выражена их Благодарность – но это и не важно. Главное, что она должна быть, а вы должны научиться принимать ее с радостью и открытой душой! Именно она шлифует и чистит поверхность ваших Талисманов и наполняет их Силой! И тогда наступает воодушевление и желание дарить, посылать в мир все больше и больше! Если вы будете об этом помнить, то ваши Источники Силы никогда не иссякнут, и у вас будет еще больше энергии для волшебных свершений.
- Так вот в чем дело… — проговорила девушка. – А ведь я считала, что моя миссия – дарить, а уж дальше как поучится.
- И в этом заключалась твоя ошибка. Любой Источник должен восполняться. Лучики Любви и Благодарности из Хрустального Шара должны свободно проникать в обе стороны. Ты светишь – но и к тебе возвращается Свет. Давать – и получать взамен! Это очень важное умение для любой Феи.
- А я думала, что Феи помогают людям исключительно бескорыстно, — удивленно сказала девушка.
- Бескорыстно – да. Это значит – не в целях наживы. Но подумайте сами: принося Дары, вы делаете другого вашим должником. Так позвольте же ему расплатиться, и тогда он будет чувствовать себя равным вам, Феям.
- Благодарю вас. Я так вам благодарна! – прошептала девушка. – Вы подарили мне столько мудрости, но эта – самая важная. Это то, до чего я никак не могла додуматься сама. Это восхитительный Дар! Спасибо, спасибо!
И из ее груди вырвался мощный луч Благодарности, который осветил все пространство вокруг. И вдруг она заметила, что Хрустальный Шар от такого душевного порыва засиял, засверкал всеми цветами радуги, очистившись от всего чужого и наносного, что пристало к нему за эти годы.
- Ну вот теперь ты – настоящая Волшебница, — улыбнулась Фея Сказок. – Неси свой Хрустальный Шар по жизни, и пусть он осветит и согреет всех, кто в этом нуждается. А как содержать его в порядке, ты теперь знаешь.
- Да, я знаю, — ответила ей девушка.
Она подняла свой Хрустальный Шар над головой и пошла, сначала робко, а потом все смелее и смелее, туда – в мир, которому очень нужны Феи. И свет ее Души освещал все вокруг, и люди, которые видели это, невольно улыбались и протягивали руки, чтобы коснуться чудесных лучей ее Души и тоже стать немножечко волшебниками. Автор: Эльфика
- Тише, тише! Это я, бабушка Бессонница. Я тут давно сижу, а ты только заметила. Не кричи, всех домашних перебудишь.
- Бабушка Бессонница?
- Да-да-да, это я. Прихожу к тем, кто не спит. Ты же вот не спишь?
- Не сплю, хотя очень хочется… Бессонница у меня. То есть, выходит, ты. Так может, тебе уже пора? Ушла бы, а? Уже дело к утру, дала бы поспать… А то я по ночам не высыпаюсь, а потом весь день брожу, как во сне.
- Да мне-то что? Спи! Ты ж сама не хочешь.
- Я-то очень хочу, только не получается. Уже измучилась вся. Ни таблетки не помогают, ни пустырник, ни овец считать. Мысли тревожные в голову лезут, от бессонницы-то.
- Нет, как раз наоборот, это не мысли от меня, а я от мыслей. Ты сама подумай, чем у тебя голова забита?
- Ну, о детях думаю, о внуках. Беспокоюсь, как там они. Все ли хорошо, нет ли опасности какой… А то ведь мало ли что? Вдруг нападет кто? Или ключи от дома потеряют? А еще могут в плохую компанию попасть. Или заболеть. А какие болезни-то сейчас пошли! Птичий грипп, свиной… Гепатит С! Их даже лечить еще толком не могут. А если осложнения? Можно оглохнуть, или печень посадить…
- Стой, стой! Ну чего ты несешь? Дети ж твои живы-здоровы, чего и тебе желают…
- Вечером вроде были. А завтра – кто его знает? Мало ли что? Вот и беспокоюсь, не сплю… А как про детей все передумаю, начинаю про жизнь. А вдруг технологическая катастрофа где случится, или ДТП с многочисленными жертвами? Вдруг трубы прорвет или военные атомную бомбу проморгают? Вдруг на нас Америка нападет или колорадский жук картошку на корню съест? Страшно…
- Слушай, ну и чего ты делаешь? Ночь, тишина, звезды с неба смотрят, желания людские улавливают. А ты им что посылаешь, какие просьбы? Чтобы с детками твоими чего плохого случилось? Или вообще мир рухнул? Нет, не понимаю я тебя…
- Так если бы ты не приходила, я бы спала себе и ничего такого не думала. Я и то иной раз встану, пойду дела какие поделаю, или просто так у окна посижу. Все равно не уснуть… Замучила ты меня, бабушка Бессонница!
- Да это не я тебя, это ты меня замучила! Я бы, может, тоже поспала – а раз ты не спишь, и мне сидеть рядом приходится.
- Получается, обе мы с тобой несчастные. И что делать?
- Был бы день, спели бы. А так – перебудим всех. Только разговаривать и можно, и то шепотом. Может, все-таки уснешь?
- Нет, сна ни в одном глазу. И опять всякие страшилки в голову лезут. Теперь еще больше, потому что ты меня напугала: а вдруг накликаю, и сбудется все?
- Беспокойная ты. Нельзя так. Слушай, а раз уж ты все равно обо всех беспокоишься, может, тебе наоборот делать?
- Это как?
- Ну, не плохое сочинять, а хорошее.
- Что-то не пойму…
- Да все просто. Вместо того, чтобы страсти всякие представлять, воображай что-то очень приятное. Ну, например, как плохая компания ждет-пождет, чтобы твоего внука завлечь, а он каждый раз идет другой дорогой и с ними вовсе не встречается. Или как ключи потерялись – и тут же нашлись, в соседнем кармане. А с ними вместе – и колечко, которое еще в прошлом году куда-то подевалось.
- Ну так это ж неправда будет?
- А те ужасы, которые ты придумываешь, разве правда? Но если об этом думать постоянно – очень даже может ею стать. Так лучше уж тогда о хорошем…
- Да, о хорошем-то лучше… Только ведь не все от нас зависит? Вон, говорят, глобальное потепление уже началось, ледники тают, а вдруг опять Всемирный Потоп?
- А вдруг нет? Ты-то хоть своими мыслями эту вероятность не увеличивай! Кончай страшные сказки придумывать, лучше волшебные сочиняй. Хоть какая-то польза от твоих ночных бдений будет.
- Ох, достала ты меня, бабушка Бессонница! Ну тебя вообще! Ладно, попробую. Чего ж делать, если все равно не спится?
На первую ночь про хорошее думать плохо получилось – все время мысли на прежнюю колею соскакивали. На вторую – уже получше. А потом вообще пошло дело: ей даже стало нравиться придумывать всякие волшебные события, которые могли бы случиться с ее родными и близкими, а также и со всем миром. И самой ей гораздо спокойнее стало.
А однажды приснился ей сон. И видит она во сне качели, увитые цветами и виноградом, а на них сидит – кто бы вы думали? – бабушка Бессонница! Раскачивается, ногами болтает, как маленькая. И говорит ей:
- Ну вот, хоть во сне с тобой поболтать! А то тебя и не застанешь. Ты или сказочную реальность выдумываешь, или спишь без задних ног.
- Я? Сплю? У меня ж бессонница!
- Ага! Была! Да только вся вышла. Ты что, не заметила, что каждую ночь, как начинаешь свои сказки сочинять, так в самом скором времени и сама в них уходишь, а дальше они уже тебе просто снятся.
- Да? Не заметила… А я-то думаю, чего это я себя так хорошо чувствовать стала? Оказывается, высыпаюсь! Ну, чудеса!
- Знаешь, когда к человеку Бессонница приходит? Когда у него жизнь без снов – сплошная суровая реальность с элементами триллера, и на душе только тревога да переживания. А ты теперь по-другому мыслишь, с огоньком и выдумкой!
- Ага, это что ж теперь выходит, у меня жизнь как сон, а сон как жизнь?
- Точно! И я, бабушка Бессонница, тебе больше не нужна. Пойду к тем, кто все еще беспокойный. Научу их, как со мной бороться. Я ж не вредная, просто работа такая…
Жила-была на свете Агаша. Родитель у Агаши был суровый, строгий, и часто ей внушал «Только дураки учатся на своих ошибках, умные учатся на ошибках других». Агаша девочкой послушной была, Родителю своему свято верила, вот и решила, что никогда в жизни не будет своих ошибок совершать, зачем, если чужого опыта вокруг полным-полно?
Она только и делала, что пряталась в уголке за печью и собирательством занималась. Только другие грибы и ягоды собирают, а она – чужой опыт. Все случаи жизненные она через Сито Разума просеивала и самые запоминающиеся в Корзинку Памяти складывала. Только почему-то добрые происшествия через это сито как-то легко проскальзывали, а которые пугали – застревали и задерживались, вот они-то в Корзинку Памяти и попадали.
Вот вскоре в голове у нее целое собрание печальных опытов собралось.
«Не подходи к печке, обожжешься»
«Не трогай утюг, уронишь»
«Не носись сломя голову, упадешь»
«Не клади в карман, потеряешь»
И Агаша не подходила, не трогала, не носилась, не клала и вообще из-за печи редко вылезала.
Стала подрастать – там другой опыт пошел. Девчонки на вечерки ходят, хороводы затеивают, сарафаны себе новые шьют, а Агаша все их опыт собирает:
«Не будь доверчивой – обманут»
«Не гуляй допоздна – ославят»
«Не перечь старшим – осудят»
«Не лезь со своим мнением – обидятся»
Агаша не гуляла, не перечила, не лезла и доверчивой уж никак не была. Сидела, наблюдения вела, коллекцию свою пополняла.
Тут время пришло, когда ее сверстницы влюбляться стали и замуж выходить одна за другой. Кто-то – удачно, кто-то – не очень, и вот это «не очень» Агаше душу тревожило: а вдруг и ей не повезет? Тем более что на эту тему столько страхов по свету бродит!
«Не торопись – ошибешься»
«Не суйся – обожжешься»
«Не рискуй – оступишься»
Агаша не торопилась, не совалась и не рисковала – зачем же ей жизнь свою молодую губить, голову в петлю совать? Надо присмотреться, хорошенько все взвесить. А то можно такой опыт получит, что мало не показется!
А у девчонок выросших уже свои детки пошли. Ну, тут у Агаши в Корзинку Памяти страхи просто градом посыпались. Дети, они же такие – везде лезут, суются, встряпываются и много волнений своим родителям доставляют. Да и поговорки про деток в народе ходят такие красноречивые:
«И от доброго отца родится бешена овца»
«Из одной печи, да неодинаковы калачи»
«Не выросло то яблочко, чтобы черви его не точили»
И сделала Агаша из своих наблюдений грандиозный вывод:
«Маленькие детки – маленькие бедки,
Большие детки – большие бедки».
Так Агаша и состарилась, ни разу не оступившись, ни в чем не ошибившись, а Корзинка Памяти у нее под самый верх чужим опытом наполнена – уже больше и складывать некуда.
И вот пришел тот час, когда Душа ее отлетать собралась. Вышла она из тела, поднялась над Землей, обозрела ее с горних высей, и вдруг увидела, как мир-то хорош, и сколько в нем всяких разностей одновременно происходит. И угол свой за печкой увидела, в котором, считай, всю жизнь просидела. И так ей обидно стало: ведь Мира-то она, почитай, и не видела! Смотрит – люди на Земле все как-то меж собою связаны, все друг другу помогают, пробуют, порою даже и ошибаются, а потом опытом обмениваются. А она, когда пыталась мудростью из своей корзинки поделиться, непонятой оставалась. Не брали люди ее мудрость, отказывались. И ее недолюбливали, побаивались даже, старались десятой стороной обойти… Почему так?
Вот Агаша перед Господом предстала.
- Ну, с каким багажом прибыла, душа моя? Что в этой жизни узнала, что поняла? – спрашивает Господь.
- Много что узнала, да мало что поняла, - Агаша говорит. – Вот, прими, Господи, от меня корзиночку с мудростью народной – всю жизнь собирала!
Глянул Господь в корзинку – и только головой покачал.
- Что ж у тебя в корзинке одни страхи собраны? Разве жизнь только из них состоит?
- Да и я не знаю, из чего она там состоит. Я, оказывается, толком и не жила-то. Только теперь, сверху, увидела, какой Мир большой…
- А чего ж при жизни не видела?
- Так мне когда было? Я опыт собирала!
- Опыта набираться надо, а не собирать его. Что-то, уж прости, не вижу, чтобы ты шибко опытной стала.
- «Только дураки учатся на своих ошибках, умные учатся на чужих» — так мой Родитель говаривал… — отбарабанила Агаша с детства заученную мудрость.
- А ты и поверила… Да если ошибок не совершать, как душе совершенствоваться? Получилось неладно – исправь, сделай лучше! А если каждый сиднем сидеть будет да чужой опыт изучать, так и вся жизнь в мире остановится.
- Так страшно было! – созналась Агата. – Кругом столько негативного опыта! Туда пойдешь – одни ошибки, сюда – другие. Вот я и старалась поменьше высовываться, от страха-то…
- А чего боялась, если даже не попробовала? Откуда у тебя в корзинке столько страхов-то взялось?
- Так это не мой опыт, чужой! Я его всю жизнь собирала!
- Кому нужен чужой опыт? – Господь говорит. – Люди на Земле рождаются, чтобы свой опыт получить и общую копилку им пополнить. Каждый опыт – уникален, потому что через Призму Души пропущен. А когда только через Сито Разума – это не опыт, это знания. Только такие знания, опытом не подкрепленные, мертвым грузом на душе лежат и жить мешают.
- А я-то думала, что очень опытная! – опечалилась Агаша. – Всю жизнь ведь на свою коллекцию чужой мудрости положила! И что теперь мне со всем этим делать?
- Использовать для самосовершенствования, — советует Господь. – Из всего можно мудрость вынести, и из твоей жизни тоже. Вот посмотри на корзинку и скажи, чего сейчас хочется?
- Вернуться и жизнь заново прожить, — сказала Агаша. – Везде залезть, все попробовать, все руками пощупать, ногами исходить. Ничего не бояться, никого не слушать, свой собственный опыт получить. Стать по-настоящему опытной!
- Ну вот, а говоришь, жизнь зря прожила, — улыбнулся Господь. – Иногда, чтобы такие простые вещи понять, как раз целая жизнь и нужна! Опыт твой выстраданный, осмысленный, прочувствованный, а стало быть, навсегда в душе и останется.
Иди с богом, воплощайся!
… И на земле родился ребенок, которому предстояло стать великим путешественником и исследователем, романтик дальних странствий, который потом напишет много книг, чтобы поделиться с миром своим позитивным опытом.
РЕАЛИТИ-ШОУ — сказка от Эльфики Из новой книги «Как мамочка за чудом ходила»
— Ах, что это вы делаете? Зачем это вы ко мне веревку прицепляете?
— Исполнители мы. Из Небесной Канцелярии. Сейчас тут будет реалити-шоу — ваши желания исполнять будем.
- Ну так пожалуйста, исполняйте! Это мне очень приятно! Только веревка при чем?
- Велено ваши желания исполнить в буквальном смысле слова. Вы вот, например, к своему мужу, Петру Николаевичу, привязаны? И мечтаете, чтобы он к вам так же крепко привязан был?
- Ах, конечно, очень даже мечтаю! Это же муж мой, любимый и единственный! В семье все должны быть привязаны друг к другу – не разлей вода!
- Ну вот, значит, привяжем вас сейчас вот этой веревкой, чтобы, стало быть, не разлей вода до гробовой доски…
- Ну ладно, это пусть. Даже хорошо, если до гробовой доски! Мы с ним в жизни так и отражаем всякие напасти, спина к спине.
- Хорошо, спина к спине и привяжем, отражайте на здоровье.
- А к запястьям веревки зачем прилаживаете?
- К родителям своим привязанность испытываете?
- Конечно! А как же! Это же родители! Я к ним с самого детства очень привязана!
- Ну, значит, все правильно. Слева мама, справа папа – теперь между вами неразрывная связь.
- Да? Хорошо, и родители пускай со мной будут. Слева и справа – как славно-то! Прямо как в детстве…
- А теперь спереди позвольте, к животу веревку приладить…
- А это для кого?
- Для детишек ваших. Вот сынок, вот дочурка, а веревка – вроде пуповины. Теперь можете прижимать их к груди, сколько захотите. А можете и не прижимать – они и так никуда не денутся.
- К ребятишками своим я привязана – просто слов нет как! Солнышки мои, лапочки! Для них и живота не жалко.
- Дайте-ка вот сюда веревочку накинуть…
- Неудобно на шею-то… Как удавка… Это вы кого мне цепляете?
- А это ваши обязательства. Кредиты, долги и все такое прочее. Вы же связаны разными обязательствами?
- Связана, еще как связана! Только как без этого? Хочется ведь пожить по-человечески, вот и влезаю и в долги, и в кредиты.
- Слишком уж вы к материальным ценностям привязаны… Сами себя душите!
- Да нет, ничего, нормально. Расплатимся как-нибудь. Только вот неудобно, что на шее…
- Не сильно давит?
- Ну, если не двигаться, то не сильно. А при движении, конечно, дыхание перехватывает. Ну ладно, я приспособлюсь как-нибудь.
- Так, дайте-ка вашу ногу, и сюда еще веревочку, на лодыжку…
- А это для кого так низко?
- А это для всяких мелких привязанностей. К собачке вашей, к телевизору, к «Одноклассникам». Привязаны ведь?
- Нуууу… В общем, наверное, да. К собачке так особенно. Она как член семьи! Да и «Одноклассники» тоже. А уж герои сериалов! Переживаешь за них, как за своих.
- Конечно-конечно! Мы понимаем, привычка – вторая натура. Ну вот, готово!
- И что теперь?
- А теперь – наслаждайтесь, двигайтесь, гуляйте, отдыхайте, работайте! В общем, живите!
- Постойте! Но это же неудобно – вот так, с веревками. Как нам двигаться? Мы же запутаемся!
- Запутанные привязанности – не такая уж и редкость. Зато потом распутывать можно, некоторым даже интересно.
- Не уверена, что мне это будет интересно. И потом… Движение очень ограничено. Все время приходится оглядываться, сопоставлять свою скорость с другими…
- Это неизбежно. Придется. Вы же в связке.
- Что в связке, то в связке… Связаны по рукам и ногам!
- Так привязанности как раз этим и отличаются – связывают по рукам и ногам! Придется потерпеть!
- Так, дети, вы куда рванули?! Тише, тише! Вы же меня с ног собьете! Я за вами не поспеваю! Да стойте же, кому говорю!
- Дети не могут стоять, им надо двигаться вперед. И ускоряться! Иначе они никогда не вырастут.
- Петя, Петруша! Ты там как? Я тебя не вижу! И отношения твоего не чувствую!
- Да тут я, тут, никуда не делся. Только вот простора нет. Руки связаны!
- Ладно, потерпишь. Не маленький! Мама, папа, а вы куда это в разные стороны ринулись?
- Доченька, а мы расходимся. Тебя вырастили, долг родительский выполнили, теперь будем жить по отдельности.
- Как? Почему? Погодите, вы же меня сейчас надвое разорвете! Я же к вам обоим одинаково сильно привязана! Не делайте этого!
- Прости нас, дочь, но мы так решили! Ты взрослая, у тебя своя семья есть. У нас своя жизнь, а у тебя своя.
- Ой, мамочки, больно-то как! Петр! А ты куда там рвешься? Ты мне сейчас хребет сломаешь! Ууууу, захребетник!
- Неудобно мне. Руки затекли, и ноги тоже. Вообще света белого не вижу. Не хочу я этой привязанности, ну ее. Свободы охота. Сейчас сорвусь с поводка и пойду налево.
- Дети! Да не спешите же вы так, мамочке больно! И мелкие привязанности мешают, тянутся за мной, как хвост. Как кандалы у каторжника!
- Хоть и мелкие, а много их у вас. Их и правда за собой таскать – каторжный труд. Но придется!
- Что значит «придется»??? Мне детей догонять надо, а они меня назад тянут! И родители не вовремя расходиться надумали. Петя, Петя! Ну ты-то что молчишь??? Неужели тебе все равно???
- Осторожно, так вы можете себе руки-ноги повредить.
- Да что там руки-ноги, я сейчас вообще на части рассыплюсь! Я двигаться не могу – они же тянут каждый в свою сторону! Отвяжитесь вы от меня! Слышите, отвяжитесь от меня все!!!
- Секундочку… Спокойно! Сейчас мы вам поможем. Все, отвязываем.
-Ффуууу, сразу полегчало… Слушайте, вы, исполнители царя небесного! Что это за шоу вы мне тут устроили?
- Реалити-шоу, называется «Мои привязанности». Ну и как впечатления?
- Жуткие впечатления! Я чуть с ума не сошла! Зачем это все?
- Исключительно для того, чтобы наглядно показать вам действие привязанностей. Вам кажется, что быть привязанной – это хорошо и проявление любви, а на самом деле это проявление эгоизма и ограничивает свободу – как вашу, так и ваших близких. Именно поэтому вся ваша система становится неповоротливой и статичной. Каждый испытывает досаду из-за того, что не может двигаться непринужденно, и поэтому стремится вырваться, уйти, отвязаться.
- То-то у меня детки такие отвязные… Выходит, чем больше я к ним привязываюсь, тем сильнее они хотят отвязаться?
- Так и выходит. И если однажды вы услышите от кого-то из них «да отвяжись ты, мама!», не удивляйтесь.
- Знаете что? Забирайте-ка вы все свои веревки. Забирайте, забирайте! Они мне больше не понадобятся.
- Точно?
- Точнее некуда! Будем считать, что я разобралась со своими привязанностями. Так-то посмотришь – вроде тесный круг родных и близких, а приглядишься – все куда-то рвутся, и сердце из-за этого на части рвется. Пусть уж лучше так, по доброй воле будут рядом. Или даже не рядом. Но только без веревок!
- Вы действительно этого хотите?
- Да, да! Теперь-то я на своей шкуре испытала силу привязанностей… Лучше уж без них!
- Ваше желание принято к исполнению. Небесная Канцелярия, реалити-шоу, всегда в эфире! А вы еще не избавились от своих привязанностей? Тогда мы идем к вам!
По теории Эрика Берна, в каждом из нас живут Внутренний Ребенок, Внутренний Взрослый и Внутренний Родитель. Ребенок — это наша спонтанность, радость жизни, творчество — и в то же время детский эгоизм, беспечность и разбросанность. Родитель — это наш опекун, хранитель мудрости, опыта и традиций, но он же может стать ментором и постоянным критиком. А Взрослый… Взрослый — это наш Деятель и Созидатель, он принимает решения и воплощает их в жизнь. Если все трое дружат между собой — отлично, это признак гармоничной Личности. А если нет… Тогда плохо всем!
В одном цветущем и теплом краю располагались три государства: Детское Королевство, Родительская Монархия и Взрослая Республика.
В Детском Королевстве каждый день был новый король, потому что предыдущего скидывали – всем хотелось взобраться на трон и посидеть. Так же и утром: кто первый встал, того и горшок. А еще там целыми днями царила неразбериха и суматоха, потому что всем хотелось пошуметь, побегать и побеситься, и никто себе ни в чем не отказывал. Промышленности там вовсе никакой не было, так как работать никто не хотел, а все хотели играть. Строили там в основном песочницы и детские площадки, а домики делали из старых покрывал, набрасывая их на столы: стол – крыша, покрывало — стены.
Дети часто ссорились между собой и даже время от времени дрались, потом плакали и бурно мирились. А иногда несколько детей собирались вместе и начинали подговариваться против кого-нибудь, тогда вообще наступал полный хаос и кавардак. Питались дети в основном конфетами, пирожными и чупа-чупсами, поэтому столовых не строили, зато всяких ларьков было великое множество. В общем, жили в Детском королевстве весело, но суматошно.
В Родительской Монархии, напротив, царил суровый порядок и полная тишина. Это потому что жители с утра до вечера занимались научной деятельностью: писали законы и следили за их выполнением. Поскольку родители были все как один законопослушными, то законы выполнялись неукоснительно, любые отклонения тут же карались пожизненным заключением. Строго по графику, с 18.00 до 19.30 по понедельникам, средам и пятницам в чистых до стерильности залах заседаний повсеместно проводились диспуты по текущим проблемам и изменениям в законодательстве, на которых от скуки мухи дохли, поэтому в Монархии даже насекомых не водилось. И в целом по стране было мрачно и скучно. Да и как еще может быть в государстве, где дома и деревья выстроены ровно, по линеечке, питание строго сбалансировано, а любой шаг определен регламентами и предписаниями? Ведь уважающий себя родитель сызмальства без инструкции даже в уборную не выходил, не говоря уже об общественных местах…
Взрослая Республика была как раз посерединке между Детским Королевством и Родительской Монархией. Республика процветала и обогащалась на поставке чупа-чупсов и прочих сладостей детям и на непрерывных поставках бумаги и чернил родителям. Да, да, родители предпочитали писать по старинке, чернилами, и этот продукт у них очень ценился и назывался «черное золото». Взрослые умели и любили работать, и созидание было их главной целью жизни. Они созидали все – от горшков для детей до академических шапочек для родителей, добывали природные ископаемые и строили космические аппараты. Только вот наряду с процветанием и обогащением все больше наступала в республике всеобщая усталость, разные болезни одолевали, да и смертность неуклонно увеличивалась. Но взрослые не обращали на это внимания, потому что нужно было развивать промышленность и инфраструктуру, проводить геологические разведки и наращивать темпы производства.
Шло время, население всех трех стран разрасталось, и все больше требовалось покрывал для домиков и качелей для детских площадок в Детское Королевство, а также комплексных обедов и противорадикулитных поясов в Родительскую Монархию. А у взрослых, как назло, спад производства – и оборудование износилось, и половина работоспособного населения то и дело на больничном сидит, потому что сил больше нет. В общем, стали поставки срывать и оставлять соседей без полезных материалов и без полноценного питания.
Вот тогда-то все и заволновались. Родителям надо законы новые писать – а нечем и не на чем. Детям развивающих игр не хватает и кушать очень хочется. А взрослые еле шевелятся, как осенние мухи, вот-вот и вовсе в спячку впадут. Что делать? Как выживать?
История не сохранила сведений, кто первый подал идею устроить общий сбор. В детских летописях он называется «Большая Тусовка», в родительских – «Всеобщий Саммит», а у взрослых – «Триединое Царство». Названия разные, но события описаны одни и те же: общий сбор состоялся, и на нем были приняты судьбоносные решения.
Но сначала, конечно, все на этом сборище переругались.
От Детского Королевства прибыл король Вася 482-ой, потому что как раз в этот день ему удалось отобрать корону у Пети 718-го.
- Что же вы творите, как вы можете? – кричал Вася, топая ногами и надувая и без того пухлые щеки. – Третий день без пирожных и каруселей – где это видано? Где наше счастливое детство, скажите на милость??? Да вы просто детей не любите! Мы будем жаловаться! И плакать! Ы-ы-ы-ы-ы!
- Ежели заказы сформированы и приняты к исполнению, то отгрузка и доставка должны быть выполнены в надлежащий срок и в подобающем виде, — бубнил с листа ноту протеста Монарх-Патриарх, представитель Родителей.
А Главный Взрослый сидел и просто молчал. Он смертельно устал, и у него не было сил вступать в дискуссии.
Но вот в какой-то момент говорящие выдохлись и, так и не услышав ответов на свои вопросы, наконец-то обратили внимание на безнадежно молчащего взрослого.
- Дяденька. вам плохо? – спросил король Вася. Он, в принципе, был добрый мальчик, только очень уж увлеченный собственными «хотелками».
- Нужна помощь, сынок? – наконец-то оторвавшись от бумаг, уставился на него через очки Родитель.
- Думаю, да, — наконец-то вымолвил Взрослый. – Скажу вам честно: мы на грани истощения, и Взрослая Республика в опасности. Боюсь, скоро мы совсем не сможем обеспечивать вас всем необходимым, да и себя тоже. У нас… у нас Великая Депрессия, вот!
- Но почему??? – в один голос вскричали монархи сопредельных государств.
- Мы много работаем, никогда не отдыхаем, мы пребываем в хронической усталости, и у нас нет никаких рецептов борьбы с этой напастью.
Это заявление повергло правителей в шок. Но ненадолго. Первым среагировал Вася 482-ой. Для начала он не без сожаления отдал Главному Взрослому шоколадку, которую берег на черный день в кармане мантии, а потом его и вовсе осенило:
- А мы вас приглашаем в Детское Королевство, отдохнуть и развеяться! У нас там карусели, игры всякие, не надо суп кушать и вообще весело!
- А мы могли бы порыться в своих архивах и библиотеках, где собран весь мировой опыт от начала времен, и найти способы борьбы с Великой Депрессией, — опомнился и Монарх-Патриарх. – Будьте спокойны, у нас все учтено!
- Да? – с надеждой поднял голову Взрослый. – Это правда можно устроить?
Устроить это оказалось не так-то просто – потребовались и время, и усилия, но тем не менее идея оказалась плодотворной. Накопленный Родительской Монархией многовековой опыт очень пригодился, а регулярные туры в Детское Королевство стали быстро возвращать взрослым радость жизни.
«Если надо развеяться, пошалить, оторваться по полной и почувствовать себя ребенком – это к нам! – такие слова были написаны на красочных буклетах Детского Королевства. – Исполнение всех ваших желаний, игры, танцы и безмятежное детское счастье – оптом и в розницу».
«Любые консультации, исторические сопоставления, сокровища мудрости, примеры из жизни, опыт предков – на все времена, на любой вкус!! Полезные советы – в подарок! – гласили проспекты Родительской Монархии.
А взрослые… Взрослым теперь было очень хорошо. Отдохнувшие, научно подкованные, они с новыми силами изобретали, производили, расширяли, добывали и созидали – в общем, двигали прогресс.
Со времени того достопамятного собрания все три государства живут в мире и согласии, взаимодополняя и взаимообогащая друг друга, и процветают до сих пор. А в исторических хрониках их часто так и называют – Триединое Государство, или попросту — Триумвират.
Кто ухаживал когда-то за тяжело больными близкими – поймет. Это когда в палате 6 человек, когда тяжелый запах и одна санитарка на все крыло, когда надо нести свое постельное белье, и дорогие лекарства, и памперсы, а сиделку нанять не на что, и спать приходится сидя на табуретке, потому что даже раскладушку не принесешь – в коридоре тоже лежат больные, и ты уже сам не понимаешь, на том ты свете или на этом.
Лидочка как раз дошла до такого «потустороннего» состояния. Мама болела, фактически зависла между жизнью и смертью, и врачи ничего не обещали – смотрели мимо, отвечали неопределенно.
- Что вы хотите? Возраст, — сказал лечащий врач. – Лет ей сколько? Правильно, много. А средняя продолжительность жизни в стране какая? Правильно, гораздо меньше. Ну и вот!
«Так что, он хочет сказать, что мама еще и зажилась?», — подумала Лидочка, но вслух ничего не сказала. Она вообще терялась при встречах с должностными лицами. То есть практически постоянно.
В своем «потустороннем» состоянии Лидочка научилась спать сидя. Ну, не то чтобы спать – отключаться на пару минут. Больше нельзя – вдруг маме что-нибудь понадобится? Хотя мама тоже почти все время спала… И вот в один из таких моментов Лидочке, наверное, приснился сон. Такой нереально реальный, что даже запахи почувствовались. Вот только что пахло больницей – а вот уже совсем другим – металлом, чемоданами, дальней дорогой… расставанием.
«Аэропорт?» — подумала Лидочка, сосредоточенно озираясь вокруг. Похоже, это действительно был аэропорт. Лидочка находилась на балконе, среди множества других людей, а внизу тоже были люди, и терминалы, и выходы на летное поле. Сквозь стеклянную стену виднелись белоснежные лайнеры, похоже, новые, сияющие на солнце невыносимым светом.
- Объявляется регистрация билетов и оформление багажа на рейс 84, — объявил динамик. – Отбывающих просим пройти к 3 терминалу.
Лидочке сверху было хорошо видно, как внизу вскипело движение, часть людей потянулась 3 терминалу, где уже стояли сотрудники – тоже в белоснежной форме, приветливые и улыбчивые.
«Наверное, непрактично во всем белом работать, пачкается быстро», — подумала Лидочка, которая ежедневно стирала свой белый халат, без него в палате находиться не положено.
Тем временем люди у 3 терминала сдавали багаж, предъявляли билеты и проходили через воротца в накопитель. Странность какая-то в этом была… Лидочка не сразу сообразила, что многие пассажиры очень непривычно одеты. Глаз выхватывал то тут, то там людей в байковых халатах, в ночных рубашках, в майках и трико, и Лидочка с изумлением заметила даже несколько совершенно голых товарищей. Впрочем, никого из «нижних людей» это не смущало – как будто так и надо.
И еще одна странность не сразу, но определилась: в воротца заходили каждый в своей одежде, а из них выходили в одинаковых белоснежных просторных балахонах. И багаж оставляли весь, подчистую – в руках у прошедших контроль не оставалось ни пакетов, ни сумочек, ни зонтов, даже билетов не было.
«Антитеррористические мероприятия? — предположила Лидочка. – Чтобы ни бомбу, ни пилку для ногтей не пронесли? Что-то я о таком не слышала…».
И тут Лидочка увидела… Нет, она сначала не поверила своим глазам. Но сомнений не было: там, внизу, в широкие раздвижные двери только что вошла мама. Точно – мама! В своем полосатом халате, который Лидочка только вчера выстирала и выгладила, в теплых носках и кожаных шлепанцах, в правой руке хозяйственная сумка, в которой Лидочка ежедневно носила в больницу куриный бульон, соки и яблочное пюре, а в левой…
«Билет! – ахнула Лидочка. – Но как… Куда??? Она же больна!!!».
Мама стояла и растерянно озиралась по сторонам.
- Мама! Ма-ма! Я здесь! – изо всех сил завопила Лидочка, бросаясь к металлическому парапету. – Мама, посмотри наверх!
- Куда вы, женщина? Это нельзя! – раздалось за спиной, и сильные руки оттащили ее назад.
Лидочка обернулась и увидела охранника – в белоснежной форме, и эмблема с крылышками на шевронах и на фуражке. На кармашке было вышито: «Служба безопасности». Он был явно должностное лицо, поэтому Лидочка сразу опомнилась.
- Извините, я не хотела. Там моя мама! – сбивчиво заговорила Лида. – Я просто ее позвала. Вот и все. Я ничего не нарушала…
- Отбывающих не положено звать, — разъяснил охранник. – Им вообще мешать нельзя. Дело-то серьезное!
- Ну да, я понимаю, — смешалась Лидочка. – Только мама не может здесь находиться! Она сейчас очень больна, понимаете? Я вообще не знаю, как она здесь очутилась… И потом – она за всю жизнь ни разу на самолете не летала! Да и лететь-то ей некуда!
- А вы разве не провожающая? – теперь охранник выглядел несколько смущенным.
- Да нет же! – с отчаянием сказала Лидочка. – Как же я могу ее провожать, если ей нельзя улетать? Ей лечиться надо! Мне надо туда, вниз, к ней! Где тут выход?
- Выход тут один – назад, в город, — медленно сказал охранник. – Вниз вас не пропустят. Туда только с билетами…
- Господи, ну что за порядки странные? А где тут касса? Я куплю билет!
Лидочка говорила и неотрывно следила глазами за мамой. Та медленно двинулась по залу, рассматривая терминалы и то и дело заглядывая в билет.
- Билет вам, скорее всего, не продадут, — сказал охранник. – У нас тут только по брони… Ваша очередь еще не скоро подойдет. Вы уж мне поверьте.
- Но что же делать! – со слезами вскрикнула Лидочка. – Кричать нельзя, вниз нельзя, а что можно???
- Знаете что? – вдруг решил охранник. – Пойдемте со мной в Зал Ожидания. Если начальство разрешит – устрою вам встречу с мамой. И вы обо всем поговорите. Пойдет?
- Пойдет! – обрадовалась Лидочка. – Спасибо вам! Вы очень добры!
Зал Ожидания оказался тут же, неподалеку – он был просто отгорожен от остального пространства стеклом и оборудован удобными креслами.
- Располагайтесь, ждите. Я должен получить пропуск для вашей мамы, — сказал охранник и удалился.
Лидочка села и стала ждать. Она немного успокоилась и стала рассматривать окружающее пространство.
- Тоже не успели попрощаться? – спросил ее высокий старик, сидящий неподалеку.
- Да нет, я вообще не собиралась прощаться, — охотно откликнулась Лидочка. – Это какая-то ошибка!
- Тут ошибок не бывает, — вздохнул старик. – Если билет куплен, то надо лететь…
- Да ерунда, билет всегда можно сдать, — отмахнулась Лидочка. – Просто все это как-то неожиданно…
- Тут вы правы, это – всегда неожиданно, — покивал старик. – Вроде готовишься, готовишься, а вот приходит пора расставаться – и все равно не готов. А вы кого провожаете?
- Да не провожаю я! Маму тут, внизу, увидела. Но меня к ней не пустили. Сказали ждать.
- А, понятно. А я вот – жену. Ну, мне бы только попрощаться – и все. Пускай летит. Раз решилась…
- А куда она у вас летит?
- Как куда? Здесь все в одном направлении летят – на Тот Свет. Других маршрутов нет.
- Куда? – оторопела Лидочка.
- На Тот Свет, — терпеливо повторил старик. – Оставляют накопленный багаж… Сдают билет, он же все равно – в один конец… Переодеваются чистое… И в полет!
- А… Ох… Да… Что вы такое говорите??? – с ужасом выдавила Лидочка.
- А вы разве не знали? – спокойно удивился старик. – Хотя – да, вы еще молоденькая, откуда вам. Первый раз, наверное, близких провожаете?
- Да не провожаю я! – вскричала Лидочка. – Мама жива! Жива! И никуда не собирается лететь! А если и собирается, я ее никуда не отпущу!
- Эгоистично, — заметил старик. – А маму-то вы спросили, хочет она остаться или хочет улететь?
Лидочка набрала побольше воздуха, но так и выдохнула его, не преобразовав в слова. Маму она не спрашивала. И не знала, что там она хочет или не хочет. А врать Лидочка не умела и не любила. Поэтому и сникла, растерянно глядя на старика.
- Ну-ну, не расстраивайтесь, - сочувственно сказал дед. – И простите меня, дурня старого, если что не так. Я вас понимаю. Я-то к своей старухе вот-вот следом прилечу, а вам-то с мамой еще нескоро встреча предстоит. Так что понимаю ваши переживания.
- Какая встреча? – слабым голосом простонала Лидочка. – Мама вовсе не собиралась умирать, ну правда! Вы ведь это имели в виду?
- Это, — подтвердил старик. – Только вот что я вам скажу: сознательно собираются умирать – только самоубийцы и святые. А все остальные – думают, что хотят жить, а на самом деле, в глубине души, бог весть, что они там собираются.
- Мама не самоубийца и не святая, — ответила Лида. – Она просто – мама. Мы знаете как с ней ругались? Она меня всю жизнь гнобила: то похудей, то причешись, то приведи себя в порядок. Я на нее обижалась, злилась. Ругались. Но теперь у нас все изменилось. Мама наконец-то поняла, что была неправа. Она раскаялась, в церковь ходила, причащалась, исповедовалась… Да у нас жизнь только-только началась!
- Между прочим, когда человек расплачивается со всеми земными долгами, его уже мало что держит на земле, — заметил старик. – Ваша мамочка, похоже, завершила незавершенное, ну и вот…
- Так. Давайте мы пока про маму не будем, — решительно сказала Лидочка. – Вот встретимся – и тогда все выяснится. А пока переменим тему, ладно?
- И то верно, — согласился старик.
- А вот ваша жена, она тоже не собиралась… ну, улетать?
- Нет. Не собиралась. Ходила, скрипела, меня понемногу пилила. Все неожиданно произошло. Меня и дома-то не было. Так что попрощаться не успел. Только это и гложет. А так – что ж, раз билет приобрела, значит, так надо. Пора, стало быть.
«Безбилетных пассажиров экстренного рейса вне расписания просим пройти к кассе. Повторяю…», — раздалось из динамиков.
- А эти как же? Которые без билета? – тут же спросила Лидочка.
- Это которые совсем неожиданно. В катастрофах, например. Ну, ничего, выдадут им билеты. Поторопились маленько, а так тут все предусмотрено. Даже если вне расписания.
- А когда дети умирают, это как, тоже предусмотрено? – гневно спросила Лида.
- Предусмотрено. Дети, не дети, а если надо вернуться – значит, летят. Вы, моя хорошая, пока еще не знаете, что здесь мы все гости. А Дом наш – там. Оттуда приходим, туда и возвращаемся. С годами поймете.
Откуда ни возьмись неслышно возник охранник.
- Вам разрешена встреча. Пройдемте.
- Извините, спасибо, до свидания, — вскакивая, торопливо попрощалась со стариком Лидочка. – Ой, мамочки… Боюсь!
… Мама ее ждала. Улыбалась. Выглядела она очень неплохо – помолодевшей, посвежевшей, как будто и не было болезни, и даже глаза блестели по-молодому.
- Мама, мамочка, ну что ты, ну куда ты? – бестолково говорила Лида, обхватив маму руками и вцепившись к ней, как обезьяний детеныш.
- Лида, Лидуня, ну чего ты, ну ладно тебе, — приговаривала мама, гладя ее, как маленькую, по голове.
- Мама, как ты здесь оказалась?
- Лидуня, да какая разница? Ну, оказалась и оказалась… Ты не переживай.
- Ну как не переживай? Мам, тебе лежать надо…
- Уже не надо, — весело сказала мама и слегка отстранила ее от себя. – Лид, мне так хорошо сейчас стало! Как будто лет 30 сбросила!
- Мама, ты не имеешь права меня вот так бросать! – требовательно сказала Лидочка. – Ты должна быть здесь, с нами!
- Знаешь, почему я заболела? – вдруг спросила мама. – Честно говоря, чтобы просто отдохнуть. Мне так надоели все эти «не имеешь права», «должна»… Только в болезни от всего этого и спрячешься. Устала я. Вы уж сами как-нибудь. А я хочу покоя.
- Мама, мамочка, ты мне нужна! – заплакала Лидочка. – Я без тебя пропаду. Не уходи!
- Если я останусь, ты никогда не вырастешь, — возразила мама. – Так и будешь ждать команды. Я поняла, что сделала много ошибок. Я все время стремилась руководить тобой, контролировать твою жизнь, уберечь тебя от неправильных шагов. Это из лучших побуждений! Но теперь я поняла, что этой заботой только навредила тебе. Ты теперь без моего руководства чувствуешь себя неуверенно. Хотя уже сама мамой стала…
- Мама, что мне сделать, чтобы ты осталась? – в отчаянии спросила Лида. – Ты не думай, я уже взрослею! Я каждый день взрослею! И ты мне нужна вовсе не для того, чтобы руководить!!! Ты мне просто так нужна! Потому что я тебя люблю!!!
- Нееееет!!!! – отчаянно закричала Лидуня и рванулась к маме.
… Грохот табуретки разбудил всю палату. Лида сидела на полу и ошарашено вертела головой, потирая ушибленную коленку.
- Лидочка! Лида! Доченька! Что с тобой? – встревоженно спрашивала мама, приподняв голову с подушки.
- Сон. Мама, мне сон плохой приснился.
- Нагнись, я тебе в лоб подую, и все пройдет.
Лида нагнулась над мамой и послушно дала подуть себе на лоб. Сразу стало легче.
Мама притянула к себе Лидочку и прижалась щекой.
- Я тебя тоже люблю, — шепнула мама.
И Лидочка заплакала, потому что ей стало жалко маму, и себя, и всех, кто провожает своих близких в этом сияющем аэропорту, и не хочет их отпустить, потому что без них жизнь станет намного сложней, и всегда останется что-то недосказанное, недоделанное, недопонятое…
Когда мама снова уснула, Лидочка вышла в коридор, прижалась лбом к холодному больничному окну. За окном поздняя осень все никак не могла стать зимой, и голые черные ветки деревьев торчали немым укором, как будто это Лидочка была виновата, что снега все нет и нет…
- Я никогда не буду больше давить на маму, — решила для себя Лидочка. – Если ей так хочется уйти – она имеет право. Даже если мне будет больно… Но мечтать, чтобы она осталась – мне ведь никто не запретит, да? А вдруг она захочет сдать билет и еще немного побыть с нами… Было бы здорово! Я просто буду давать ей любовь. Много любви! И почаще улыбаться – как те люди в аэропорту. Если она будет чувствовать себя счастливой здесь, то зачем ей Туда???
И Лидочка решительно пошла назад, в палату, ставшую для нее Залом Ожидания – дарить маме много-много любви, без всяких условий, а просто так, ни за что. Потому что любовь – это единственное, что держит человека на Земле…
Ее часы остановились. Любимые, замечательные часики «Слава», которые служили ей верой и правдой много лет, вдруг остановили бег своих стрелок, и ей показалось, что вместе с ними замерла жизнь. Но она не привыкла пасовать перед трудностями и превратностями судьбы. Надо было просто отнести часы в ремонт.
Дочка глянула мельком и сказала:
- Мам, ну ты чего позоришься? Выброси эту рухлядь. И позолота облезла, и дизайну никакого. Я тебе новые куплю, кварцевые!
- Ага, бабуль, механические сейчас уже не в моде, — поддержал внук.
- Да и где сейчас найдешь мастера, чтобы в таком антиквариате разбирался? - резонно предположил зять.
Она, как обычно, не стала спорить. Она могла бы рассказать, что эти часики вручил ей сам начальник цеха Степанов Семен Игнатьевич, как передовику производства, и было ей тогда… В общем, молодая была. Еще она могла бы рассказать, что посматривала на эти часики, когда спешила на свидание к своему любимому – который потом стал ей мужем и подарил таких замечательных деток. И еще она могла бы добавить, что эти часики оказались ей верны на долгие годы – не в пример многим людям, и прошли с ней огонь, воду и медные трубы. Но ничего такого она рассказывать не стала, а дождалась, когда все уйдут по своим молодым делам, сложила часики в конвертик и пошла в мастерскую.
В первой мастерской ей сразу сказали, что не возьмутся. Во второй – посмотрели, поковырялись и посоветовали выбросить. И только в третьей мастерской приемщица сжалилась над ней.
-Вы, мамаша, идите на Лермонтова, 1, там в подвальчике мастер работает, уж если он не возьмется, тогда и не знаю, кто…
Подвальчик она нашла быстро, и мастера тоже. Она ожидала увидеть старичка-моховичка, из прошлой жизни, но мастер оказался неожиданно молодым, тоненьким, хрупким, в белой футболке, со светлыми длинными волосами, собранными в хвост, и ясными синими глазами. Она даже растерялась немного: а видел ли он вообще механические часы?
Но мастер глянул – и даже, казалось, обрадовался.
- Ого! Какой интересный экземпляр! Вы присаживайтесь вот сюда, в креслице, а я пока посмотрю. Часикам, наверное, не меньше 20 лет?
- Больше. Намного больше, — призналась она. – Помогите, пожалуйста, эти часы мне очень дороги!
- Не волнуйтесь, женщина, сейчас посмотрю, что с механизмом случилось, а там и определимся.
Она присела в кресло, а мастер тем временем опустил на глаз свое увеличительное устройство (она не знала, как это правильно называется), достал какие-то малюсенькие инструменты, сосредоточился и стал похож на врача-хирурга.
- Ну ничего себе! – вдруг сказал мастер. – Вот, оказывается, в чем дело! Время взбунтовалось. Оно остановилось, потому что вы не хотите им пользоваться.
- Простите… Я не поняла, — робко переспросила она. – Кто взбунтовался?
- Время, — повторил мастер. – У вас же никогда нет для себя времени!!! Разве это дело? Вот оно и остановилось, чтоб напомнить о себе.
- Я ничего не понимаю, — пожаловалась она. – Вы мне объясните, пожалуйста…
- Конечно! – обрадовался мастер. – Сейчас расскажу. Вот я смотрю на механизм – и вижу, как он изношен. Шестеренки стерлись, зубчики поломались, винтики разболтались… Наверное, вы давно не носили эти часы в починку?
- Да никогда не носила, — сказала она. – Они не ломались, шли себе да шли. Иногда забарахлят – так я с ними поговорю, или, бывает, встряхну – ну, они и дальше идут.
- Вот так и вы – никогда не останавливались, шли себе по жизни, а если плоховато станет – уговорите себя или встряхнете, и дальше движетесь. Так?
- А как иначе? — удивилась она. – У меня на остановки времени не было. Училась, потом работала, потом сын родился, следом дочка, потом внуки пошли. Когда останавливаться-то?
- А между тем время нам всем отпущено и на движение, и на отдых, — сообщил мастер. – Остановиться, осмотреться, сделать себе передышку. Чтобы механизм тоже передышку получил.
- Ах, молодой человек! Вы просто ужас что говорите, — не согласилась она. – Нас не так воспитывали. Какие могут быть остановки? «Ни шагу назад, ни шагу на месте, а только вперед и только вместе», — вот какой был наш девиз.
- А о душе подумать – тоже на ходу и вместе? – тихо спросил мастер.
- В наше время о душах было думать не принято – атеизм, — строго сказала она. – И я не понимаю, какое отношение это имеет к моим часам.
- Самое прямое, — вздохнул мастер. – Вот смотрю я и вижу: механизм засорен всякими пылинками-песчинками. «Еще не время», «уже не время», «сейчас не время», «не ко времени» — говорили такое? Не спешите с ответом, подумайте.
- Ну как не говорить? Говорила, — подумав, созналась она. – Вот путевку мне давали в санаторий – так у меня семья, они ж без меня пропадут. Отказалась, не ко времени путевка была. Еще помню, дочка мне с первой зарплаты туфли купила – модельные, на шпильке, загляденье одно! Я померила, походила – ну куда я, старая вешалка, в таких пойду? Ну, я и сказала – мол, уже не время мне в таких туфельках прохаживаться. Дочери отдала, чего уж… Ну, еще признаюсь вам: по молодости часто муж ко мне с лаской, а за стенкой – дети, ну я ему и говорила: отстань, мол, сейчас не время. А потом пришло время – и мужа не стало. Упустила, стало быть, время…
- Вот смотрите, сколько счастливого времени вы упустили, — удрученно сказал мастер. – А между тем, это все те пылинки-песчинки, которые мешают времени свободно течь. Механизм засоряют!
- Я еще вспомнила, — заторопилась она. – Вот я часто захочу что-нибудь себе купить, очень-очень, но всегда же есть что-то более важное! Или игрушку для внука, или дочке помочь, или могилки поправить, или в долг кому дать, кто нуждается. Ну, я себя и утешаю: не сейчас, со временем! А потом, глядишь, время прошло, уже и расхотелось, только грусть какая-то осталась…
- А механизм часов, знаете ли, от грусти ржавеет, — проинформировал мастер. – Для него лучшая смазка – счастье. Тогда время течет плавно, свободно, без препятствий. Не даром же говорят: «Счастливые часов не наблюдают». Это потому что они у них не ломаются!
- Да нет, вы не думайте, что в моей жизни счастья не было, — поспешно сказал она. – Было, еще как было! У меня такие детки хорошие! И на работе меня уважали, ценили. И пенсия ничего так, жить можно. И подрабатываю до сих пор, чтобы у детей на шее не сидеть, еще и им подкидываю. Вы не думайте!
- Да я не думаю, я механизм вижу, — ответил мастер, осторожно и бережно обмахивая маленькой щеточкой внутренность часиков. – Механизм о хозяине может сказать больше, чем рентген. Вот он и говорит, что вам правда все это в радость было, не в тягость. Что вы от души свое время на других тратили и взамен ничего не требовали. Но время, отпущенное вам на себя – не использовали. Вот часики вам и намекают: пробил час, пора и к себе лицом обратиться!
- Это как? – всполошилась она. – Я не знаю, как это – к себе лицом.
- Да все просто! Скажите себе: «Ну вот, наконец-то пришло мое время! Время для счастья! И теперь я наверстаю все упущенное!». И наверстывайте!
- А чего ж наверстывать? – озадачилась она. – Я так сразу и не соображу…
- А что вы упустили за прошедшее время? – задал вопрос мастер. – На что у вас времени не хватало?
- Ну… В театры мало ходила, хоть и любила. Наряжаться тоже времени не было. Отдыха себе не давала – то дети болеют, то дача, то ремонт, в общем, все не время отдыхать. Когда без мужа осталась, новой любви не искала – решила, что мое время давно прошло. Так вот как-то…
- Ну, а раз так, то зачем я вам часы чиню? – удивился мастер. – Раз время прошло безвозвратно?
- Это память, — объяснила она. – Память о лучших годах, время молодости моей… Счастливое было время!
- А что сейчас мешает сделать свое время счастливым? – не отставал мастер.
- Так молодость-то прошла, — печально сказала она. – Все в прошлом.
- Застряли в прошлом, — удовлетворенно констатировал мастер. – А я-то думаю, чего у меня тут не запускается? Оказывается, вот в чем дело… Ну так я могу вам сообщить: если вы собрались не жить, а доживать – вам часы и не нужны, они и не заведутся. А вот если намерены жить на всю катушку – тогда есть надежда!
- Как это – «жить на всю катушку»? – не поняла она.
- Видели зарубежных туристок? Старушки уже, божьи одуванчики, а какие живые! В шортах, в кроссовках, с фотоаппаратами, друг друга фотографируют, щебечут, жизни радуются. Они ведь тоже всю жизнь работали, детей растили, а теперь вот находят время и для себя пожить. Наверное, оттого и продолжительность жизни за бугром дольше, чем у нас. Как вы думаете?
- Ой, я об этом и не думала, — смутилась она. – В шортах, скажете тоже…
- А что? Хоть бы и не в шортах. А только все равно – пришло их время, они его и используют как положено.
- Кем положено? – ухватилась за слово она.
- Да кем? Природой. Вселенной. Или Творцом. Как вам больше нравится, — пояснил мастер.
- Откуда вы такой умный? Вроде молодой, а говорите, как старик, уж очень мудро. Ой, извините, вырвалось, — испугалась она.
- Да не извиняйтесь, мне многие так говорят, — развеселился мастер. – Вот такой уж я получился – молодой старик. А как же в сложных механизмах без мудрости разобраться? Старушки-то иностранные тоже, видать, мудрые, раз так использовать отпущенное им время догадались…
- И как же они этот самый механизм смазывают? – несмело спросила она.
- Позволяют себе то, о чем всю жизнь мечтали. Говорится ведь: «Время собирать камни, и время разбрасывать камни»? Ну, вот у них время – снимать сливки! Для смазки механизма…
Вот у вас мечты есть?
- Есть. Чтобы дети счастливы были, — тут же отозвалась она.
- Ну, это понятно. Но это не для себя мечта. А для себя? – настаивал мастер.
Она задумалась, потом засмущалась, даже зарумянилась, но все же решилась:
- Мечтала всегда на Золотое Кольцо съездить, и на теплоходе по Волге. Да все времени не хватало…
- Считайте, что ваше время пришло! – весело сказал мастер. – Держите, вот ваша «Слава». Идут часики. Тикают!
- Не может быть! – ахнула она. – Я уже и не надеялась…
- Человек вы хороший, — улыбнулся мастер. – Для хороших людей всегда время найдется. Только не забывайте: лучшая смазка для механизма ваших часов – счастье.
- Я буду их хорошо смазывать, — пообещала она. – Уж для этого-то я найду время.
- Был рад помочь вам, — счастливо заулыбался мастер.
- Спасибо вам, спасибо! Я вам честно скажу – вы такой молодой, я даже не думала, что у вас получится. Вы и на часовых дел мастера-то не похожи, если честно.
- А на кого я похож?
- Ой, только вы не обижайтесь. Вы такой худенький, молоденький, светленький… На ангела, — смущенно призналась она.
- Здорово. Часовых дел Ангел. Звучит! – жизнерадостно сказал мастер. – Ну что ж, у меня наступает время обеда. А у вас наступает Время Чудес! Желаю вам удачи!
И когда за ней захлопнулась дверь, он с удовольствием повел плечами, разминая затекшие крылья.
Она вышла из мастерской окрыленная. И летела домой, не чуя под собой ног. И в ней просыпались, оживали и робко расправляли крылышки давно забытые мечты. А на руке тикали ее любимые часики, начиная отсчет Нового Времени – Времени Чудес.
Миша не любил убираться в своей комнате. А мама не любила, когда в комнате был беспорядок. И они никак не могли договориться, потому что Миша любил играть, а играть, не сдвигая с места предметы, – ну никак не получается!Однажды мама в очередной раз убралась в Мишиной комнате, расставила по местам все игрушки, вытерла пыль и строго сказала:
- Михаил! Посмотри, какой кругом порядок! Чтобы так всегда и было. Игрушки – в ящике, книжки – на полке, одежда – в шкафу, тапочки – под кроватью. Тебе понятно? - Понятно, — вздохнул Миша. Ему было понятно, но неинтересно. Что за интерес, когда заранее знаешь, как все должно быть? Гораздо интереснее, когда все в куче, и из нее можно выудить ну совершенно невероятную вещь! Например, флакончик из-под маминых духов. Или сапожную щетку. Или другие важные и нужные вещи!
-Ну как у тебя получается мгновенно устраивать в комнате полный хаос? – удивлялась мама. Миша не знал, как. Он как-то сам устраивался. Но мама всегда говорила: «Миша, ты пойми! Хаос в комнате – хаос в голове». Миша не очень понимал, что такое хаос, но если как в голове, то он ему представлялся чем-то веселым, радостным и даже волшебным. - Я ухожу, — сказала мама. – Я приду, когда большая и маленькая стрелки будут стоять на цифре 6. А к моему приходу чтобы все было так же чистенько и опрятно, как сейчас. Веди себя прилично. Тише воды, ниже травы. Обещаешь?
- Обещаю, — снова вздохнул Миша. Мама ушла. А Миша сидел на стульчике и честно пытался вести себя прилично – то есть ничего не делать. Ничего не делать было скучно. Тогда он стал рассматривать вещи, аккуратно стоящие каждая на своем месте. Наверное, он был действительно тише воды, ниже травы, потому что вдруг началось странное и непонятное: вещи стали шевелиться. Но Миша не очень удивился. «Наверное, думают, что дома никого нет, и хотят поиграть», — сообразил он.
Сначала зашевелилось большое мягкое кресло в углу комнаты. Оно переступало с ножки на ножку, словно разминаясь, а потом тяжело потопало в центр комнаты. Мишины глаза расширились, потому что дверь шкафа плавно распахнулась, оттуда высунулась коричневая фланелевая рубашка и помахала всем рукавом.- Ребзя! Айда играть! – заверещала рубашка.
- А я уже готово, — солидным басом отозвалось кресло. – Во что сегодня играем?
- Я предлагаю в зоопарк! – брякнул висюльками торшер. – Возражения есть?Возражений не было.- Чур, я буду обезьянкой! Мартышкой! – объявила рубашка и одним прыжком взлетела на дверцу шкафа.- А я тогда буду бегемот! – определилось кресло. – По фамилии Гиппопотам!
- У бегемотов не бывает фамилий, — ревниво отозвался торшер. - А у меня – будет! – притопнуло ногой кресло. – Я буду очень породистый бегемот. С родословной.- А я тогда буду благородный жираф! Вот! – не остался в долгу завистливый торшер.
- А я хочу быть медведем! Белым! – заявил столик. - Какой же ты белый, если ты коричневый? – возразила обезьянка.- Это не беда, сейчас поправим, — раздалось откуда-то из Мишиной кроватки, и оттуда со свистом вылетела белая простыня. – Вот, я накрываю столик, и теперь мы – настоящий белый медведь!
- Я буду слон, — деловито сообщил пылесос, выкатываясь из-за шкафа. - Какой же из тебя слон? – накинулись на него остальные. – Ты маленький совсем, а слон большой!- Я хороший слон! – обиделся пылесос. – У меня и колеса как уши, и хобот есть, и хвостик, даже в розетку включается! А что маленький – так я же домашний карликовый слон! Порода такая, для малогабаритных квартир!- Ребята, я тоже хочу играть! – кряхтя слез с кроватки полосатый матрас. – Я буду зебра!
- А мы будем экзотические птицы, — зашумели книжки, слетая с полки и хлопая листочками, как крыльями. - Да, птицами! Я вот – розовый фламинго, — заявил большой фотоальбом. Он и правда был розовый, очень похожий на фламинго.- Я хочу быть орлом. Я буду над вами парить, — качнулась под потолком люстра.- Нет! Ты будешь пальма, а я буду на тебя прыгать! – восторженно взвизгнула рубашка-мартышка и одним прыжком перескочила на люстру.
- А я хочу быть ежиком, — пропыхтел с подоконника кактус и спрыгнул вниз. Для убедительности он еще больше растопырил колючки. – А если кто не верит – могу доказать! - А мы будем летучими мышами! – заявили тапочки, выползая из-под кровати.- Ну уж, сказанули! – засмеялся торшер-Жираф. – Вы и летать-то не умеете!
- А вот и умеем, а вот и умеем! – не согласились тапочки и в доказательство тут же полетели в разные стороны. - Ну хорошо, а что мы будем делать? – рассудительно спросил Бегемот Гиппопотам. – Что обычно делают в зоопарке? Кто знает?
- Я, я была в зоопарке! – завопила Мартышка с Пальмы. – Там посетители ходят, на зверей смотрят и кормят всякими вкусностями. Кто у нас будет посетителем? Тут Миша, который забыл дышать и сидел тише воды, ниже травы, подал голос:
- А можно, я буду посетителем? - Ну конечно, — великодушно разрешил Белый Медведь. – Только ты откуда здесь взялся, малыш?
- Откуда, откуда… От верблюда! – сердито сказал стульчик, на котором Миша только что сидел. – Вы что, не видите, он на мне приехал, то есть на Верблюде. - Ах, вон оно что! – облегченно зашумели звери. – Тогда конечно, пожалуйста, будь нашим посетителем!
- А чем ты нас кормить будешь? – вкрадчиво спросила Зебра. - Я… я сейчас! - Миша мигом сбегал и притащил все, что нашел на кухне. – Вот для ежика – яблоко. Для слоника – молоко. Птичкам – печеные орешки. Со сгущенкой! Для белого медведя – котлета. Для летучих мышей – суп. А для остальных – печенье! В шоколаде!
- Урааааа! – закричали и запрыгали звери. – Зоопарк открылся! Пришел первый посетитель! И началась веселая игра. Каждое животное рассказывало о себе и показывало все, на что оно способно. И Миша кормил их и гладил, если животные позволяли. А слоника даже за хобот потаскал – он не возражал, а и вовсе сам предложил. И вот, в самый разгар веселья, Миша вдруг увидел, что стрелки на больших настенных часах приближаются к цифре 6. А это значит – скоро придет мама! Миша с ужасом обвел взглядом свой веселый зоопарк. Это был настоящий, абсолютный хаос! Пальма разудало висела набекрень, Птицы разлетелись по всей комнате, Мартышка скакала туда-сюда, как заведенная, постель была перевернута и смята, Ежик-кактус катался верхом на Жирафе-торшере, Летучие мыши вообще улетели одна на шкаф, другая неизвестно куда, и повсюду валялись остатки угощения – семечки, крошки печенья, лужицы супа. Миша замер. Он знал, что маме это совершенно не понравится!
- Что случилось? – пробасил Бегемот Гиппопотам. – Наш юный друг чем-то озабочен? - Да! – с отчаянием сказал Миша. – Дело в том, что вот-вот придет мама. И разгонит весь наш зоопарк! Она не любит, когда так весело играют! Она ведь уже совсем взрослая!
- Да, взрослая – это серьезно, — важно сказал Белый Медведь. - Взрослость уже не лечится, — меланхолически добавил Верблюд. – Как и серьезность.
- Надо что-то срочно сделать! – воскликнула Мартышка. – Надо помочь Мише! А то ведь его накажут! И всем нам будет грустно… - Так, слушаем меня! – выкатился вперед Слоник. – Я в уборке разбираюсь лучше всех. Ты, Мартышка, быстро загоняй Птиц в клетку. Ты, Бегемотище, залезь в свой угол и притихни. Миша, ты помоги Шкуре Белого Медведя и Зебре слова залечь в берлогу, то есть в постель.
- И не лежат белые медведи в берлоге, тем более с зебрами, — пробурчала Шкура, но послушно поплелась к кровати. - Ежик, отцепись от жирафа и быстро в горшок! – продолжал командовать Слоник. – Летучие мыши – к Мише на ноги! Все по местам! Миша, а ты воткни мой хвостик в розетку, а сам бери в руки мой хобот, и все будет замечательно!
…Когда мама вошла в комнату, удивлению ее не было предела. В комнате царили чистота и порядок, а Миша заканчивал пылесосить пол. - Боже мой, Мишаня! Я глазам своим не верю! – изумленно сказала мама. – Суп съел, котлету тоже! И орешки! И даже молоко выпил! Только вот зачем ты яблоко на кактус посадил?
- Красиво, — смущенно сказал Миша. - Ну… в общем, да, — признала мама. – Правда красиво. Мишань, а ты что делаешь?В комнате идеальная чистота, а ты еще и пылесосишь! Что это с тобой?
Жила-была Принцесса Лада. Она была самая настоящая принцесса, королевских кровей. Кожа у нее была белая, кровь голубая, волосы длинные, кость тонкая, телосложение хрупкое, а ноги выросли, как у всех Потомственных Принцесс, прямо из ушей. Так и болтались!
Родители ее были настоящими Королями, жили в шикарном замке и повелевали сотнями подданных, только потом в их маленьком государстве что-то случилось – не то война, не то революция, а может быть, селедка с хреном, но вот только подданные их разбежались, короны потерялись, власть захватила чернь, и из замка им пришлось выехать. От всех этих потрясений папа-Король отправился в самоизгнание, а мама-Королева не сдалась: поселилась в обычном жилище, но вела себя так, как будто это самый настоящий Королевский Замок. И дочь свою, Принцессу Ладу, так же воспитывала, по-королевски.
Всем известно, что Принцессы получают самое строгое воспитание и широкое образование. Мама-Королева старалась, чтобы Принцесса Лада в избытке получила и то, и другое. Ведь принцесса должна и в шахматы играть, и на роялях, и крестиком вышивать… При этом Королева не уставала повторять:
- Запомни, особы Королевских Кровей должны себя блюсти! Не вздумай с простолюдинами общаться – это не приличествует Принцессе. Да и грязные они…
Еще она часто внушала:
- Имей в виду: Неблагополучие – заразно. Простолюдины – неблагополучны по определению. Мы, монархи – из другого теста сделаны. Запомни: Королева должна и вести себя, и мыслить исключительно по-королевски! И не важно, если это кому-то не нравится. Им не понять!
Эти слова запали юной принцессе в душу и поселились там. Однажды Принцесса Лада нарушила запрет и поиграла с простыми детьми, и тут же ее прекрасные каштановые волосы заразились от них Неблагополучием. Так она убедилась, что мама-Королева права, и больше уж из Замка без нужды не выходила.
Разумеется, ей пришлось учиться с простолюдинами, но Принцесса выставляла Незримый Барьер (а все особы королевских кровей владеют этим искусством в совершенстве!), и к ней старались особо не приближаться. Стеснялись… Хотя между собой восхищались ее талантами и шикарными королевскими волосами. Хоть королевами всегда восхищаются, но это еще не значит, что можно панибратствовать… Народ это всегда от рождения чувствует!
- Мама, а почему у меня так мало друзей? – наивно спрашивала Принцесса Лада, когда была еще совсем малышкой.
- Но с кем же тебе дружить? – очень удивлялась Королева. – Здесь нет детей, равных тебе по происхождению. А чернь тебе не товарищи. Не переживай! Будь выше этого! Помни: твое место – на Королевском Троне! И когда-нибудь ты его займешь – по Праву Рождения! И тогда все кинутся выполнять твои приказания, а ты будешь повелевать!Принцесса Лада верила, и часто забиралась на спинку дивана, представляя себе, что она – на Королевском Троне. Там она сидела часами и смотрела в окно на то, как играют и веселятся другие дети. Лада им завидовала. Конечно, она могла бы нарушить запрет и пойти поиграть с ними, но у нее уже был печальный опыт, и она утешала себя мыслями: «Ничего-ничего… Вот я вырасту и стану Королевой… И воцарюсь на Троне… И тогда еще посмотрим, кому веселее будет! Тогда я сама стану решать, что мне делать, во что играть и с кем дружить!».
А в назначенное судьбой время прискакал Принц на Белом Коне и предложил Принцессе Ладе руку и сердце. Она благосклонно приняла предложение, потому что Принц был молод, хорош собой и Принцессу полюбил искренне, такую, какая есть. И уехали они в свое Королевство, где стали строить свое маленькое государство.
Вскоре появились у них наследники – сначала Принц Иван, потом Принцесса Дарья, а позже – и младший, любимый Принц Тимофей. Молодой Король Алекс все свое семейство очень любил, а еще он любил менять лошадей (каждый год менял!) и путешествовать по сопредельным государствам, ну и гульнуть с баронами иногда, как все высокородные особы. А Принцесса Лада занималась тем, что строила Семейный Очаг и растила наследников.Попутно она училась повелевать подданными и даже самой Вселенной. И у нее получалось! Однажды она решила, что их замок маловат, низковат, да и недостоин такой венценосной семьи. И повелела, чтобы появился новый Замок! И он появился. Как раз такой, какой она хотела. Теперь она жила в Самой Высокой Башне, откуда и обзор дивный открывался, и покои королевские попросторнее были, и главное – выше нее уж никого не было – только Небо!
Казалось бы, жить-поживать, да добра наживать, но что-то Принцессе не нравилось, что-то беспокоило… Помните сказку про Принцессу на Горошине? Вот и у Принцессы Лады – словно горошина под бок закатилась и мешала ей наслаждаться своим королевским бытием.
Мы помним: образование она получила великолепное и разностороннее, благодаря Матушке-Королеве. Поэтому размышлять на разные темы она любила и умела. И в процессе размышлений вдруг осознала, что есть некоторые вещи, которых она не понимает. Например: почему она боится простолюдинов? Они вроде ничего ей не делают, а она – боится! Или еще: почему она чувствует в себе силы неописуемые, а применить их не знает куда? А вот еще: почему когда она гуляет во дворе с наследными принцами, ей не хочется ни с кем разговаривать, да и к ней никто особо не тянется?И вот пока она задавалась этими вопросами, появился у них во дворе новый дворник – дядя Вася. Странный он был – вроде одинокий, а вроде ему так и нравится; вроде обычный простолюдин – а иногда такую мудрость выскажет, что рот разинешь, вроде ни к кому не лезет – а все ему улыбаются. Еще сказок много знал, а ведь взрослые тоже в душе детишки, сказки-то человек с детства любит, и всю жизнь в них верит.
И Принцесса наша тоже с дядей Васей разговаривать не гнушалась, уж очень занятный старичок был! Иногда вредный, иногда благодушный, иногда грустный, иногда хохочет не переставая, в общем – как все, да что-то было в нем такое, располагающее. Бывало, окружит его толпа, слушают его байки, кто смеется, кто в затылке чешет… Но Принцесса в общую тему включалась редко и ненадолго, предпочитала так, один на один. Не любила она столпотворение! Говорят, на монархов в толпе покушения бывают, опасно…
Ну, к дворнику во дворе быстро привыкли: есть он – и хорошо, надо же кому-то убираться, осенью листья в кучу сметать, весной – сугробы разбрасывать, летом – мусор подметать.
А тут наступила зима. Летом-то детишкам есть чем заняться, а зимой – холодно, да и снег везде. И придумал дядя Вася такую забаву: Ледяной Замок строить. Кинул клич, сам фундамент заложил, объяснил, как строить, да сказал, что до весны время есть. Пусть Ледяной Замок растет! Когда время придет, сам растает. А пока – творим, люди!
Ой, как тут народ обрадовался! Как свободное время – все к Замку. Кто башенку пристроит, кто новую арку сообразит, кто в Резчики по Льду подался. Таланты раскрываются на глазах! И Замок Ледяной на глазах растет. А главное, что тут хоть дело коллективное, но можно по одному приходить, когда захочешь. Потому как проекта нет, чертежей тоже – твори себе на здоровье, самовыражайся!Дядя Вася иногда придет, языком в восхищении поцокает, кирпичик какой поправит – и дальше процесс сам собой движется. Вот уж Ледяной Замок до половины вырос, а народ все новые идеи придумывает. Весело во дворе! Жизнь кипит!
Принцесса Лада из окна своей Самой Высокой Башни тоже наблюдала за строительством Ледяного Замка. Только понять не могла: то ли он ей нравится, то ли нет? Что-то там все бегают, суетятся. Но это же не настоящий замок? В общем, особого желания включиться в строительство у нее не было. Так и жили: Замок сам по себе, Лада сама по себе. Но стала она ощущать, что чем-то он ей не нравится. Ну, прямо как та горошина: мешает, и все тут! «Да ну, чушь какая, — сама себе внушала Лада. – Что мне там какой-то Ледяной Замок? Игрушка для малышни. Чем он мне может мешать? Мне до этого дела нет». Но это она себя так обманывала. И однажды решила подойти поближе и посмотреть: да что же там, в этом Замке? Чего он ей жить спокойно не дает?
Смотрела она на него, смотрела, да вдруг так рассердилась, непонятно на что. Даже ногой топнула.- Да как они смеют строить Замки, когда я здесь Королева? – сердито воскликнула она. – Не хочу я чужих замков!
И Принцесса Лада вдруг поняла, что ей хочется одного: чтобы Замка больше не было. Совсем. И тогда она приняла Единоличное Королевское Решение: «Разрушить!». Поскольку подданных и слуг рядом не было, взяла и сама разрушила, что успела. Башню крайнюю! Успокоилась немного и в свои Королевские Покои вернулась.
А наутро выглянула в окно – там дядя Вася уже башню восстановил, последние штрихи наводит. Да что же это такое? Кто посмел??? Тааак. Ладно! Еще не вечер!Дождалась она вечера, оделась потеплее, спустилась и уничтожила Замок, как могла. Если б время было – вообще бы с лица земли стерла, да хлопотно это.
А наутро – о Боже! Опять этот старикан успел все восстановить, непонятно как, и главное – зачем????
Величественно спустилась она к дяде Васе, как ни в чем не бывало.- Это ты, Ладушка, сделала? – спрашивает ее дядя Вася.
- Да, — отвечает.
- А зачем?- Потому что мне так захотелось, — говорит Принцесса Лада.
- Ну дык, а о других-то ты подумала? – спрашивает дядя Вася.
- Еще чего, о других думать, — хладнокровно отвечает Принцесса Лада. – Запомни: это Я так решила!- Его ж еще не достроили, у людей идеи, задумки, — пытался урезонить ее старый дворник.
- Какое мне дело до их задумок? – вздернула брови Лада. – Не царское это дело – о чих-то задумках беспокоиться. У меня своих полно.
- Ну и хорошо, — обрадовался дядя Вася. – Так ты их людям предложи, еще больше радости у них будет.
- Ты что, старый пень? – топнула ножкой Лада. – Белены объелся? Щас я кинулась что-то предлагать! Не царское это дело. Это пусть мне предлагают, а я подумаю, нужно мне это или нет.
- Нехорошо это, не по-товарищески, — огорчился дядя Вася.- Товарищи переживут, — парировала Лада. – Жили без Замка, и ничего.
- А что ж они тебе такого плохого-то сделали? – недоуменно спросил дядя Вася. – Чего ж ты на всех так рассердилась?
- Глупости! – отрезала Лада. – И вовсе без какой-либо задней мысли напакостить остальным, а легко и радостно и абсолютно счастлИво. Значит, оно было правильно и зачем-то нужно.- Ну, теперь ты счастлива? – внимательно глядя на нее, спросил дядя Вася.- Да! – твердо ответила Лада. – Потому что я такая. Я всегда хотела повелевать и сама решать, что им можно, а что нет. Только раньше себе не разрешала. И меня это мучило, как горошина под боком. А сейчас разрешила – и вот счастлива, знаешь ли. И горошина пропала.
- Тебе нравится быть разрушительницей? – уточнил дядя Вася.
- Да, представь себе, ОЧЕНЬ нравится, — спокойно сообщила Принцесса. – Я люблю быть в центре внимания. Как все короли. Королей ведь обычно по войнам запоминают, да? Чем больше разрушил – тем больше запомнили.- Все так, все так, — закивал дядя Вася. – Имеешь полное право. Именно так многие короли и поступали. Но ведь были и другие, которые строили, созидали.
- Не хочу я строить, — нахмурила бровки Лада. – Я хочу так: подумала – и сразу РРААЗ! – и на вершине. Чтобы наслаждаться! Не царское это дело – прикажу, построят!
- Но ведь многим-то сам процесс нравится! – заморгал дядя Вася. – Например, в связке идти. Или ступеньки прорубить. Или подъемник придумать. Что ж ты их мечты-то рушишь, а, Принцесса?
Принцесса посмотрела на него безмятежным взглядом и лучезарно улыбнулась.
- Потому что есть только Я. И мои Желания. Раньше я чужие желания выполняла, а теперь буду только свои. Я – Центр Мироздания, остальные меня ну ни граммочки не волнуют! А ты – злой. И вообще свирепый. И откуда ты знаешь – может, так и задумано, чтобы этот замок в середине строительства был разрушен. А? Что, съел?- Съел, съел, — закивал дядя Вася. – Ты совершенно права. А как же, Принцесса! Имеешь полное право. Хочешь – созидай, хочешь – разрушай.
- Только ты уж прости меня, дурака старого, но у меня свои взгляды на жизнь, я ведь старенький, — извинился дядя Вася. – Так что я уж с твоего позволения, строить буду. Мне сам процесс нравится. Как и большинству простых людей.- Пожалуйста, — пожала плечами Принцесса Лада.
- И вот скажи мне: если бы твоим наследным принцам грозила опасность, ты бы их защищала?
- Но-но-но! Ты мне Принцев не трожь! Чего это ты? – грозно сказала Лада.- Так вот: мне этот Ледяной Замок как ребенок. А ты его на середине жизни уничтожить попыталась. Во цвете лет, так сказать! И я тоже свое дитя защищать должон. По праву рождения. Так?
- Наверное, — неохотно согласилась Лада.
- Так что давай договоримся: ты уж, как разрушать соберешься в следующий раз, хоть войну объявляй. Ультиматум там, или как у вас, королей, делается. Мы хоть подготовимся. Панихиду там отслужим по нереализованным планам… Или хоть погорюем, что недолго уж нам осталось, до королевского-то приговора нашей жизненной сказке…- Ничего я не обязана! – дернула плечом Принцесса Лада. – И все, что ты здесь несешь, враки и фигня.
- А я такой, — заулыбался дядя Вася. – Сказочник я. Сказка ложь, да в ней намек. Не любо – не слушай, а врать не мешай.
- До свиданья, — воспитанно сказала Принцесса Лада и двинулась к своей Самой Высокой Башне.
- Ну-ну, счастливо, — отозвался дядя Вася. – А я тебя все равно люблю, потому что это у тебя пройдет. Это Маятник. Бедной Сироткой побыла, теперь в Карабасы-Барабасы подалась. Нормально! Все к центру придет, по закону Мирового Равновесия. Как спорить расхочется, приходи – новую сказку расскажу.
И стал любоваться своим детищем – Ледяным Замком, там как раз Ракита новые узоры рисовать пришла. И другие уже подтягивались. И до конца зимы было еще далеко. И замок был – просто сказка!Автор: Эльфика
Перестань бороться и наслаждайся жизнью!
Сообщение отредактировал gera - Суббота, 12-09-2015, 10:15
Я бросила покупки на заднее сиденье своей верной «Хондочки» и уже собралась было сесть на свое водительское место, когда за спиной кто-то очень весело сказал:
- Солнышко, подвези до угла!
Я обернулась и пришла в некоторый ступор. Там стоял мужчина, которого я не смогла отнести ни к одному виду классификации. У меня собственный определитель, в нем совсем немного категорий: «Он», «Не он» и «Полный отстой». Еще есть один пункт вне категорий – «Муж», но муж сейчас вообще отсутствовал.
Так вот: этот странный мужчина тоже был вне категорий. Одет он был, на первый взгляд, невзрачно и даже бомжевато: серый свитер с растянутым воротом, простецкие джинсы, кроссовки… Но как-то уж очень этот ширпотреб ему шел и сидел на нем даже с некоторым шиком. Волосы с сильной проседью собраны в хвост. Богема, что ли? Да нет, не похоже, лицо открытое, приветливое, и в глазах плещется детская радость. И на наркомана не похож – радуется он просто так, от души, а не от своевременно принятой дозы… Пока все эти мысли проносились в голове, я стояла с приоткрытым ртом, а он доброжелательно улыбался, терпеливо ожидая ответа.
- До какого угла? – глуповато спросила его я.
- А до любого! – с энтузиазмом откликнулся он. – Мне все равно! Мне надо просто снять угол.
И он продемонстрировал мне фотоаппарат.
- В смысле сфотографировать? – уточнила я.
- Да нет, в смысле снять!
- А фотоаппарат при чем?
- А для запуска процесса! Любой процесс, знаете ли, надо сначала запустить. Придать ему, так сказать, первоначальный импульс!
Я заинтересовалась. У меня тоже были процессы, явно нуждающиеся в первоначальном импульсе.
- Садитесь быстренько, — пригласила я. – Довезу вас до любого угла, так и быть. Только услуга за услугу: вы мне расскажете про запуск процессов. Идет?
- Охотно! – вскричал мужчина, ныряя на пассажирское сиденье. – Это же очень ускоряет собственные процессы! «Поделись улыбкою своей, и она к тебе не раз еще вернется!». Классика! Мы тронулись с места.
- И что же вы хотите знать о запуске процессов? – поинтересовался он.
- Все! – твердо ответила я. – Особенно про первоначальный импульс. Понимаете, есть у меня одна мечта. Из разряда несбыточных.
- Несбыточные мечты – это моя специализация, — уверил меня мужчина. – Я, видите ли, волшебник! А что за мечта?
«Волшебника» я проглотила. Мало ли как себя люди называют?
- Хочу на ПМЖ за рубеж, — призналась я. – Куда-нибудь в Западную Европу. Чтобы море, домик и весь приклад. Да, и счастье еще, это обязательно!
- А сейчас счастья нет, что ли? – явно удивился он.
- Да не то чтобы нет, — пожала плечами я. – Есть, конечно. Но! Хочу жить в Европе.
- Ну и что же тут несбыточного? – мужчина был явно разочарован. – Тысячи людей уезжают за рубеж буквально с двумя чемоданами, и там устраиваются, легализуются и живут себе припеваючи. Это ж дорога проторенная, изученная, многократно описанная. — Эх, вот все уезжают, а я никак, — пожаловалась я.
– Понимаете, шансов почти нет. Я прикинула – 0,00001%. Но хооооочется!
- По какой методике рассчитывали шансы? – деловито поинтересовался мужчина, доставая из кармана калькулятор.
- Так это… на глазок, — растерялась я.
- Скромный у вас глазок, — укорил мужчина. – С такими шансами лучше и не рыпаться. Предлагаю умножить их на 10 в 27 степени.
- Почему на 10 в 27? – страшно удивилась я.
- А почему нет? – хладнокровно спросил мужчина, сосредоточенно щелкая клавишами калькулятора. – У вас своя методика, у меня своя. И неизвестно еще, чья лучше. Мне число 27, например, нравится. А вам?
- Ну, хорошее число, — заморгала я. – Возражений не вызывает. Пусть будет.
- Результат – более 1000%, дальше у калькулятора мощности не хватает, — сообщил он. – Вас 1000% устроит?
- Откуда вы взяли 1000%? – наморщила лоб я. – По-моему, гораздо больше должно получиться.
- Оттуда, — простодушно пояснил он и для убедительности потряс калькулятором. – Хорошая машинка, и цифры у него приятные получаются. В любом случае 1000% лучше, чем 0,00001%? Да ведь?
- Да, разумеется, лучше, — вынуждена была признать и я. – Но что из этого следует?
- Только то, что ваши шансы на переезд многократно возросли, — радостно сказал он. – Прошу отметить: без малейших усилий и с минимумом затрат.
- Но я же оценила свои шансы реально! – опомнилась я.
- Но вам же хочется переехать? – парировал он. – И заметьте: реальность вы создаете сами. Кстати, вокруг вас формируется именно та реальность, что и в голове. А в голове у вас до сих пор сидела ничтожная дробь с пятью нулями.
- Вы меня совсем запутали, — нахмурилась я.
- Ну так в этом же и суть! – вскричал мужчина. – Не можете выпутаться из безвыходной ситуации – запутайте ее окончательно! Чтоб ей неповадно было! Тогда она сама начнет распутываться! Из чувства противоречия!
- Ох. Ну ладно. Допустим. Дальше-то что?
- В каком городе намерены поселиться?
- Городе??? Да я еще и страну-то не выбрала!!! Где-нибудь там…
- Да ну? Уважаю! Отличный выбор. Отправиться отсюда – «куда-нибудь туда». Достойно настоящего авантюриста и флибустьера!
- Нет, ну потом-то я определюсь…
- Да, я просто вижу это… Вы выходите из аэропорта, к примеру, Орли, с легким рюкзачком на плече, и смотрите вот так, из-под руки, на все четыре стороны – куда бы податься, где бы осесть???
- Да что вы в самом деле?! Ну, пусть будет Испания.
- Уже что-то. Давайте поговорим по-испански.
- Не поговорим. Я в школе немецкий учила…
- И с кем вы в Испании по-немецки разговаривать собрались?
- Выучу, успею еще.
- Но позвольте! Испания же вас не слышит! Она вас не понимает! Она не в курсе, что вы ее хотите. И поэтому она тоже все еще не хочет вас, и не ждет. Выучите хотя бы несколько фраз. Чтобы утром – «привет, Испания!», днем – «Спасибо, Испания!», вечером – «доброй ночи, Испания!». Ну хотя бы обозначьте ей свою заинтересованность. Доброе слово и кошке приятно!
Мужчина, в целом, говорил дельные вещи. Что-то я и впрямь до сих пор не определилась, куда же конкретно я хочу перебраться. Не говоря уж чтобы язык начать учить. Все больше так меча, абстрактно.
- А дальше, на вашем месте, я бы отправил Испании письмо!
- Письмо? – выпучила глаза я. — Кому??? Испанскому королю?
- Хотя бы и королю. Неважно. Надо же предупредить, что вы уже скоро едете!
- Но как? — никак не могла сообразить я.
- Бутылочной почтой! – жизнерадостно сказал он. – Берете бутылку шампанского… Распиваете его за скорейший отъезд… Запечатываете письмо… И бросаете в ближайшую реку! Реки, как известно, впадают в моря, моря вливаются в океаны, Испания имеет выход в Средиземное море, то есть рано или поздно письмо дойдет!
- Но это же маразм, — попыталась возразить я, но мужчину сбить с толку было трудно.
- От маразма до оргазма один шаг, как гласит Большая Медицинская Энциклопедия, — ответил он. – Выбирайте – или вечный маразм, или…
- Или, — быстро ответила я. – Маразма нам точно не надо.
- Кстати, покажите-ка мне вашу фотографию на фоне дома.
- Какую фотографию? Какого дома? Нашей пятиэтажки, что ли? – опешила я.
- Ну нет, зачем, что я, пятиэтажек не видел? Нет, ту, где вы стоите на фоне вашего дивного испанского дома, на террасе, увитой плющом, с кувшином домашнего вина в руках.
- Да какой дом, вы что??? Он же еще мечта!!!
- Материализация мечты начинается с визуализации, это же очевидно! Нарисуйте себе дом – и он начнет обрастать плотью!
- Но я не умею рисовать! – сердито сказала я. Он меня уже начал доставать своими ненормальными предложениями.
- Есть такая волшебная штука – Интернет. И замечательная программа – Фотошоп. С их помощью вы можете устроиться хоть на троне королевы Елизаветы, хоть на статуе Свободы. Предлагаю распечатать и повесить перед глазами – привыкайте к новому дому, а он будет привыкать к вам.
- Ладно, не вопрос. Только я все равно не вижу, как это может ускорить процесс. Какие-то дурацкие действия, чес-слово.
- Вы молодец, вы все поняли! – возликовал мужчина. – Именно дурацкие действия приносят наилучший результат! Народ это давно приметил. Вспомните Иванушку-дурачка! Умные братья напрягаются, стараются, а результат – близкий к нулю. А дурачку всегда и конь, и царевна, и полцарства впридачу. А еще говорят «дуракам всегда везет» — слышали же?
- Но это же сколько времени на эту ерунду уйдет? – прикинула я.
- Да человечество вообще все время на ерунду тратит! – радостно сообщил он. – Только большинство производит серьезную ерунду, а я – несерьезную. Люблю, когда весело!
- А вы вообще нормальный? – вырвался у меня давно возникший и очень мучивший меня вопрос.
- Нет, конечно! – сразу откликнулся он, ничуть не обидевшись. – Норма – это скучно. Это «0,00001%». Мне это не подходит! Я люблю, когда кругом чудеса.
- Хочу чуда! Я тоже хочу чуда! – призналась я.
- Так сотвори его, солнышко! – посоветовал он. – Если не ты, то кто же? И останови здесь – вижу большое скопление подходящих углов. Пойду снимать!
- А почему именно эти? – спросила я, направляя «Хондочку» к обочине.
- А чем эти хуже других? Главное – начать! Придать первоначальный импульс! Дать углу понять, что он мне нужен!
- А вам что, жить негде? А еще волшебник!
- Мне тренировка нужна! – сказал он, вылезая из машины. – Если волшебные навыки не тренировать постоянно, они утрачиваются. Всему на свете надо давать энергию. Чем я могу вас отблагодарить, прелестная испанка?
- Да не надо ничего! Приятно было пообщаться. Узнала много нового. Идите, снимайте свой угол.
- А давай поменяемся? – вдруг предложил он. – Ты меня подвезла до моего угла, а я за это дарю тебе угол в Испании! Угол твоей собственной виллы. Идет?
- Ну, в принципе, я не против, — неуверенно отозвалась я.
- Надо говорить не так! «Принимается! Приветствуется! Одобряется!». Гораздо больше энергии, правда?
- Правда, — вынуждена была признать я. — Принимается! Приветствуется! Одобряется!
- До скорого! – улыбнулся на прощание он. – Встретимся будущей осенью, в Мадриде!
- Ага, до свидания, — машинально отозвалась я.
Я не трогалась с места, осмысливая свою странную встречу с этим немыслимым мужчиной, не поддающемся классификации. Наверное, мне следовало ввести еще один тип «вне категорий» — «Ненормальный Волшебник». Тут дверцу задергали снаружи, и на переднее сиденье плюхнулась моя подруга Томка с ошалело-круглыми глазами.
- Откуда ты его знаешь??? – первым делом выпалила она.
- Кого???
- Бориса Всемогущего!!! И как ты могла скрывать??? А еще лучшая подруга!
- Какого Бориса, ты что?
- Да я своими глазами видела, как он из твоей машины вышел и вон туда пошел! Вы еще прощались полчаса.
- Да я его и не знаю вовсе. Просто подвезла до угла. А почему он Борис Всемогущий?
- Ну ты темная! – чуть не плакала Томка. – Да его же весь город знает! Или даже весь мир! Ему все удается, ну буквально все! На его семинары не попасть! Его книги в магазинах влет расхватывают! Для него ничего невозможного не существует! Он – Волшебник!!!
- Тихо, Томка, — попросила я. – Шумишь ты много. Не туда энергию тратишь!
- А то ты знаешь, куда надо? – с досадой сказала Томка.
- Я – знаю. Я теперь тоже волшебница, — решительно сообщила я. – Заразилась, наверное. Поехали вон до того угла, а?
- На фига? – удивилась Томка.
- А вон видишь баннер висит: «Коррида» — новая жизнь без никотина?»
- Ну и что?
- А ничего. Коррида у нас где? Правильно, в Испании. Очень, знаешь ли, испанский угол. Будем снимать!
Томка смотрела на меня, как на дуру, а я вдруг почувствовала себя правнучкой Иванушки-дурачка, которой по наследству от папеньки досталось если не полцарства, то волшебная палочка и вилла в Испании – точно. Кстати, и отчество у меня подходящее – Ивановна…
- Дуракам всегда везет! – провозгласила я. – Ты, Томка, просто мне поверь! И заведи наконец загранпаспорт. У меня осенью новоселье, а ты о всякой ерунде думаешь! И я решительно завела мотор, беря курс на Испанию, до которой, оказывается, было совсем недалеко.
Она была марионеткой. Она висела на гвоздике, среди других таких же кукол, и ждала тех редких минут, когда можно было выйти на сцену. О, там, на сцене, она жила по-настоящему! Она двигалась, смеялась, страдала, встречалась и расставалась, горевала и радовалась – до того мгновения, пока ее не водворяли обратно на стену.
Между выходами куклы разговаривали между собой – а что еще делать, если висишь на стенке? Разговоры были разные – о Спектакле, о ролях, о неведомых и таинственных Кукловодах, и вообще, о жизни…
- Сегодня была такая мизансцена… Там, в предыдущем акте, персонаж умер. Мы с ним участвовали в нескольких совместных сценах, у нас даже романтические чувства по сценарию были… Так вот: все обвинили в его смерти меня! Представьте себе?!
- О! А ты что? – отзывалась соседняя кукла, Звездочет в фиолетовом балахоне и высоком колпачке.
- Ах! Я так переживала! Я чувствовала себя виноватой, сама не знаю в чем. Я упала на колени, я заламывала руки, я рыдала! Мне было так грустно, так не по себе…
- Хорошо сыграла роль, — одобрял Звездочет. – Молодец. Ты самая лучшая Жертва в нашей труппе.
- Миленький Звездочет, а почему мне все время приходится играть роль Жертвы? – обиженно моргала большими глазами марионетка. – Мне хотелось бы сыграть Героиню. Или даже Роковую Женщину…
- Ну конечно, — насмешливо комментировала Роковая Красавица. – Из тебя роковая женщина, как из меня… пудель. Чтобы играть такую роль, надо иметь внутренний огонь. У тебя он есть?
- Не знаю… Может быть…
- Да не может быть! Ты своими слезами давно все на свете затопила. Вот попробовал бы меня кто-нибудь обвинить! Мало бы не показалось. Да никто и не смеет. Неееет, я себя по-другому на сцене веду. Я-то знаю, чего хочу, и пусть весь мир подождет!
Марионетка только печально вздыхала. Она не умела делать так, чтобы мир ждал. Она сама всегда ждала и робко надеялась, что мир будет к ней добр, но он обычно не оправдывал ее чаяний. Ей хотелось быть такой, как Роковая Красавица, но увы…
- Но почему, почему все так грустно? – в который раз задавала она вопрос, и глаза ее привычно наполнялись слезами.
- Судьба, — многозначительно вздыхал Звездочет. – Это не мы выбираем роли, это роли выбирают нас. Жизнь дергает нас за ниточки, и мы отзываемся. Так предопределено звездами!
Так и тянулось день за днем, месяц за месяцем, год за годом. Марионетку вводили в Спектакль, она отыгрывала положенные ей сцены, затем снова повисала на гвоздике – до следующего выхода, и такая уж была ее кукольная судьба. «Все так живут», — думала марионетка, глядя на других актеров кукольной труппы. Судя по всему, Героиням тоже доставалось…
- Они меня вконец раздергали, — нервно говорила только что отыгравшая очередной эпизод Героиня. – Они говорят одновременно, и все разное. То «покупай квартиру», то «на фига тебе квартира, живи с нами». То «выходи замуж», то «присмотрись сначала хорошенько». То «стой на месте», то «иди сюда»! Я так больше не могу! Меня дергают одновременно за все ниточки сразу, я вот-вот рассыплюсь на части, у меня невроз!
- Такова жизнь, — пожимал плечами Звездочет. – Если бы нас не дергали за ниточки, разве у нас был бы стимул к движению? Жизнь замерла бы вообще. И мы пылились бы на стенке, обмякшие, забытые, никому не нужные…
Это было еще страшнее, чем переживания и дерганье за ниточки. Безвольно обвиснуть и пылиться — брррр! Марионетка так не хотела. На сцене все-таки были эмоции, общение, сплетения сюжетных линий, знакомство с новыми персонажами… Так что оставалось только терпеть и стараться выполнять свою роль получше. Ну, Жертва и старалась! Что ей еще оставалось делать? Впрочем, как и другим марионеткам…
…Новая кукла появилась невесть откуда. В это время как раз шла оживленная дискуссия между старожилами, и новенькую все увидели, только когда она подала голос.
- А кто вам сказал, что все дела обстоят именно так и никак иначе? – раздался задиристый голос.
- Не понял? – вскинул брови Звездочет. – Это кто спрашивал?
- Я спрашивала, — отозвалась новенькая.
- Что-то я вас раньше не видел, — прищурил глаза Звездочет.
- А меня только что принесли, — охотно пояснила марионетка. – Принесли и вот сюда повесили, на свободный гвоздик.
Куклы завозились и завздыхали, отводя глаза. Тема была болезненная и еще слишком свежая. Свободный гвоздик остался от безвременно погибшей Героини. Видимо, ее окончательно раздергали, и однажды она не выдержала и просто рассыпалась на множество частей. Какое-то время замершие куклы с ужасом взирали на беспорядочную груду ручек, ножек, внутренних механизмов, каштановых волос – на все то, что еще недавно ходило, разговаривало, участвовало в Спектакле и называлось Героиней! – пока останки не сгребли в черный мешок и не унесли с глаз долой. Вот на этот самый гвоздик и поместили новую куклу.
Первой пришла в себя Роковая Красавица.
- Как вас зовут, милочка?
- Алиса, — представилась незнакомка.
- Которая из Страны Чудес или которая «Гостья из будущего»? – уточнила Жертва.
- Не знаю! – беспечно заявила новая марионетка, ерзая на гвоздике. – Есть и еще варианты: например, «Гостья из Чудес» или «Алиса из Страны Будущего! Разве не прикольно?
- Гммм… — с сомнением протянул Звездочет, разглядывая новенькую. – Вы, моя дорогая, и вовсе на Алису не похожи. Имя вам решительно не подходит! Вы слишком… ээээ… стремительны для него. Вы прямо какая-то комета!
- Хорошо! Зовите меня Кометой. Я вовсе не против, — тряхнула рыжей шевелюрой Алиса. – Можно даже «Комета Чудес из Страны Будущего», как вам такой вариант?
- О господи, — закатила глаза Роковая Красавица. – Кошмар какой-то…
- А вот не надо завидовать! – тут же весело парировала Алиса-Комета и повернулась к Звездочету. – Ну так что там с моим вопросом?
- Напомните, пожалуйста, о чем мы говорили? – попросил совершенно сбитый с толку Звездочет.
- Когда я появилась, вы как раз рассуждали, что наш театр – это мир. Что далеко не все его уголки нам доступны. Что путь марионетки – из этой комнаты на сцену и обратно. И что надо всего лишь тщательно выполнять свою роль, и тогда ты прожил жизнь не зря. Я правильно поняла?
- Совершенно правильно, — подтвердил Звездочет. – Так оно и есть на самом деле.
- Откуда вам знать, как есть на самом деле? – удивилась Алиса. – Если вы даже театр толком не видели, а ведь, наверное, есть еще мир за его пределами?
- Нам не дано этого знать наверняка, — степенно ответил Звездочет.
- Ну да, не дано! Но ведь можно это исследовать? – еще больше удивилась Алиса.
- Дурочка, — с чувством глубокого превосходства сказала Роковая Красавица. – Как ты его исследуешь? Ты ж без Кукловода – ноль без палочки! Если тебя за ниточку не дернуть – ты и до двери не доковыляешь! А Кукловод выведет тебя только на сцену, потому что там твое место, и нигде больше! Поняла?
- Не-а, не поняла, — замотала головой Алиса. – Кто сказал, что только там?
- Солнышко, ты правда не понимаешь, — мягко начала Жертва. – Мы здесь все – участники Спектакля. Всего сценария никто из нас не знает, но у каждого есть свои эпизоды. А вот Кукловод знает, когда кого выводить, и что он должен делать на сцене. Он знает, за какие ниточки дергать, чтобы мы испытывали определенные чувства. Одна ниточка – мы возмущаемся, другая – радуемся, сочетания ниточек – целая гамма чувств.
- А откуда Кукловод знает, что я хочу чувствовать? – возразила упрямая кукла.
- Хочу? Это кто там сказа «хочу»? – подал голос с дальней стены Арлекин. – Да кто тебя спрашивает, что ты там хочешь? Есть Спектакль! И ты должна в нем играть то, что положено!
- Ну, в Спектакле я играть не против, — глянула на него Алиса. – И даже пусть мной руководят – тоже ничего. Но вот какие чувства мне при этом испытывать – это уж, простите, я сама решаю!
- Наивная, — тяжело вздохнула Жертва. – Вот дернут тебя за ниточку – и ты против своей воли подчинишься Кукловоду. И будешь чувствовать то, что он тебе скажет.
- Посмотрим, — самонадеянно усмехнулась Комета.
…После своего первого выхода Алиса-Комета вернулась несколько обескураженной. На Комету, если честно, она уже не очень походила. Она послушно повисла на гвоздике и надолго задумалась.
- Ну что? – не выдержал Арлекин. – С удачным дебютом тебя?
- Ага, что-то не заметно, чтобы с удачным, — язвительно ввернула Роковая Красавица. – Вон как загрузилась Комета-то наша… Когда сама на ниточках походишь, совсем по-другому на жизнь смотреть начинаешь! Да ведь, милочка?
- Я же говорил, это жизнь, — вздохнул Звездочет. – Так уж звезды сложились…
- Солнышко, у тебя все в порядке? – встревоженно спросила Жертва. – Может, помощь нужна?
- Нужна, — решительно отряхнула свое оцепенение Алиса. – Вы должны мне кое-что рассказать. Вот, например…
В этот вечер марионетки долго рассказывали Алисе, как устроен их кукольный мир, какие законы в нем действуют, какие легенды слагаются. Одну такую легенду, которую вспомнила кукла по имени Старая Ворчунья, Алиса даже заставила повторить два раза, до того она ей запала в душу.
Легенда гласила, что когда-то, давным-давно, когда Спектакль еще только начался, не было деления на кукол и кукловодов, все были одинаково свободными и вели свои роли так, как хотели и считали нужным. Но потом случилось так, что часть артистов почему-то стала часто терять равновесие и заваливаться – то влево, то вправо, то вообще как попало. Те, кто держался на ногах твердо, сначала поднимали их, как-то поддерживали, но от этого те еще больше слабели и уже совсем не могли обойтись без опоры. И если этой опоры не было, кукла становилась вялой, апатичной, и так и плелась по жизни еле-еле, пока ее кто-нибудь не расшевелит. Тогда для них придумали систему управления – много-много ниточек, за которые можно было дергать, и тогда кукла оживала. Она вновь испытывала радость движения, и чувства, и эмоции, и снова могла полноценно участвовать в Спектакле. Но только если ее вел Кукловод! Сама она разучилась управлять собою, и теперь полностью зависела от воли Кукловода. Так и появились управляемые куклы-марионетки…
Такая вот легенда. Она впечатлила всех.
- Почему ты никогда не рассказывала эту историю? – задумчиво спросил Арлекин.
- Слишком грустная, — объяснила Старая Ворчунья. – И не очень приятная для нас, марионеток, правда? Я бы и сейчас не рассказала, если бы не эта ваша девчонка. Как ее… Комета, что ли? Как-то она меня… расшевелила.
- Действительно… Никогда не задумывался, почему Кукловоды ходят свободно, а нам без ниточек никак, — озадачился Звездочет. – Мне такой порядок вещей казался незыблемым…
- Да, как-то же они равновесие держат, без всякой опоры причем, и ничего… — недоуменно протянула Жертва.
- А где у них находится орган равновесия? – наморщила лобик Роковая Красавица.
- Где-где… Да кто ж его знает, где? – сердито ответил Звездочет. – Кто и когда об этом думал?
- Ерунда, — вмешалась Комета. – Какая нам разница, где этот орган у них? Вы мне скажите, где этот орган у нас! И почему он бездействует?
- Кто его знает, может у нас такого органа и вовсе нет, — отозвался Арлекин.
- Не верю, — отрезала Комета. – Если мы когда-то были одинаковыми, он обязательно есть! Просто спит, потому что мы его не тренировали. Вот!
- Ну и что из этого? – недоуменно спросила Жертва.
- А то, что мы можем попробовать его разбудить! – победно воскликнула Алиса.
- Это как же? – недоверчиво спросил Звездочет.
- Еще не знаю! Но обязательно придумаю! – пообещала Алиса. – Давайте спать! Мне во сне самые умные мысли приходят – обалдеть просто!
- Вот точно – Комета, а не девчонка, — пробурчала Старая Ворчунья, устраиваясь на ночь. – С ума от нее можно сойти.
… Наутро Алиса, едва продрав глаза, объявила:
- Я придумала! Надо тренироваться ходить без Кукловода. Другого пути нет!
- Ну уж на фиг, — подумав, сказал Арлекин. – Я свои возможности хорошо знаю. Я без ниточек – никак.
Примерно так же скептически отнеслись к затее и остальные куклы. Все знали, что без натянутых нитей они просто инертная масса, в которой энергии еле-еле на то, чтобы дышать. Куда уж там тренироваться!
Но Алису не зря прозвали Кометой. Она не хотела сдаваться, даже не попробовав.
- Ну и ладно! Буду сама тренироваться, – независимо сказала она. – Помогите мне кто-нибудь с гвоздика спрыгнуть!
- «Помогите спрыгнуть»! – фыркнула Роковая Красавица. – Тоже мне, звезда большого спорта! Смотри, не запутайся в конечностях!
Конечно, Алиса запуталась. Она пролежала на полу, пока за ней не пришли – ей предстоял выход в Спектакле. Кукловоды распутали ей руки и ноги, а когда она сыграла свою роль в мизансцене, снова аккуратно водворили ее на гвоздик.
- Помогите мне спрыгнуть, — сквозь сжатые зубы попросила Алиса.
Через пару дней она уже научилась спрыгивать сама. Еще через пару дней – не запутывать при этом руки-ноги. А через неделю случилось настоящее чудо: на виду у всей труппы марионетка по имени Алиса-Комета самостоятельно поднялась на ноги и продержалась так целых 7 секунд! Одни куклы рукоплескали, другие осуждающе качали головами.
- Молодец! Ты сделала это! – удивился Звездочет. – Честно говоря, не ожидал…
- Это только начало, — воодушевленно пообещала Алиса. – С равновесием пока плоховато. Но я буду стараться.
Вскоре она научилась не только стоять на ногах, но и сделала свои первые шаги, правда, пока только держась за стеночку.
- Я ж говорю – без опоры ты никто, — подначивала Роковая Красавица.
- Чушь, — отвергала такое малодушие Алиса. – Опора должна быть не снаружи, а внутри. Кукловоды же как-то ходят? Значит, и я смогу!
- А знаете что? – однажды не выдержал Арлекин. – Помогите-ка мне кто-нибудь спрыгнуть с гвоздика! Чего-то я тут совсем зависелся! И обзавидовался!
Роковая Красавица только ахнула…
Вдвоем дело у Алисы и Арлекина пошло быстрее. Поддерживая друг друга, они уже могли доковылять до середины комнаты и даже повернуть обратно, не свалившись. Разумеется, их каждый раз рано или поздно снова водворяли на гвоздики, но они с маниакальным упорством вновь и вновь спрыгивали на пол и тренировались, тренировались…
- Ну и чего вы добились? – иронически спросила как-то раз Роковая Красавица. – Ладно, предположим, кое-как по комнате передвигаетесь. И что, это как-то расширило ваш мир? Просто мы повыше, а вы пониже – только и всего! Калеки колченогие, вот вы кто…
- Не смей их обижать! – вдруг закричала безропотная доселе Жертва. – Они хоть что-то делают, а мы… Помогите мне кто-нибудь спрыгнуть с гвоздика!
Вскоре перед каждым выходом Кукловодам приходилось собирать с пола почти половину кукол. К счастью, Алиса и Арлекин первым делом учили всех, как правильно падать, чтобы не запутаться в ниточках. А то бы такая куча-мала получилась!
Теперь и разговоры у марионеток были совсем другие.
- Алисочка, а вот как правильно с колен подниматься?
- Комета, помоги, у меня не получается!
- Слушай, я вот тут новый способ поворота придумал, оцени, а?
- Алиса…
- Да что вы все «Алиса», «Комета»! – однажды взорвалась Роковая Красавица, упорно не слезавшая насиженного места. – Кто она такая??? Самозванка! Кукла дутая! Такая же марионетка, как все!
- Ничего подобного! Я уже не нуждаюсь, чтобы меня постоянно дергали за ниточки! – резко ответила Алиса. – Я уже крепко стою на ногах! И пусть самозванка… Я есть то, что я есть! Понятно???
Она и не заметила, как добежала до Роковой Красавицы, и теперь стояла прямо под ней.
- Алиса…- ошеломленно выдохнул Звездочет. – Ты ведь держишь равновесие! Сама!!! Как это у тебя получилось?
- Не знаю… Я как-то ощутила, что я – это я, и оно само… Вот здесь, между грудью и животом, прямо какая-то точка опоры появилась! Как будто там гвоздик есть, и ты на нем висишь…
- Здорово! – обрадовался Арлекин. – Ну-ка, я попробую… Я есть то, что я есть! А кому не нравится – может отвернуться!
- И я есть! И я… — загалдели куклы на разные голоса, ища каждый свою точку опоры.
- А знаете… Я больше не хочу быть Жертвой! – вдруг заявила Жертва. – Мне надоело играть эту роль. Я пережила столько страха, боли, вины, сомнений, неуверенности, что мне надоело! Я хочу попробовать себя в другом амплуа…
- Так выбирай! – предложила Алиса. – Теперь ты можешь решать сама, что тебе пережить!
- Можно, меня будут звать Прекрасная Незнакомка? – робко спросила Жертва. – Вы не возражаете?
- Прекрасное имя, — одобрил Звездочет. – А меня тогда называйте Директор Космоса. Скромненько и со вкусом, мне нравится… Разрешите предложить вам руку, Прекрасная Незнакомка? Не пройтись ли нам воооон до той стеночки?
- Извольте, — улыбнулась бывшая Жертва и изящно оперлась на подставленную руку.
- Помогите мне кто-нибудь спрыгнуть с гвоздика! – капризно попросила Роковая Красавица. – А то мне тут скучно одной…
В один из дней Кукловод зашел в комнату и не увидел на стенах ни одной куклы. Зато других Кукловодов было навалом.
- Народ, а где контингент? – спросил он, озираясь. – Там Спектакль вовсю идет, а актеры-то куда делись? Сейчас выход…
- А мы тебе чем не актеры? – задорно спросила Комета. – Кого там надо сыграть?
- Так это… По ходу пьесы и разберемся! – обрадовался кукловод. – А что, если не с марионетками, а с живыми людьми – оно еще интереснее получится, а?
- Оно конечно, — согласился Директор Космоса. – А то что это такое – когда тебя тупо дергают за ниточки, а ты так же тупо реагируешь?
- Да мрак полный, никакого творчества! – поддакнул Кукловод. – Ну, братцы, тогда айда! Спектакль задерживать нельзя! Наш выход!
- …А потом Иван Царевич женился на Василисе Прекрасной, и стали они жить поживать, да добра наживать. Тут и сказке конец, а кто слушал – молодец.
- А что было потом? – спросил мой любопытный ребенок.
- Когда потом? – не поняла я.
- Ну, когда они стали жить-поживать.
- Это уже совсем другая сказка. Не сегодняшняя. А сейчас – всем спать! – решительно объявила я и потушила ночник.
Детеныш уснул, а мне не спалось. Моя личная сказка была не очень веселой. То есть до свадьбы все и правда было сказочно, а потом… потом мой муж подружился с Зеленым Змием. И с годами их дружба становилась все крепче и крепче. Что мне очень не нравилось! Ведь Змию уделялось времени все больше, а нам с сыном – все меньше. Похоже, он нас побеждал. Под эти невеселые мысли я стала погружаться в сон. «Эх, мне бы меч-кладенец!», — подумала я напоследок и уснула.
- А зачем тебе, девица-красавица, меч-кладенец? – спросил кто-то совсем рядом. Я открыла глаза, потом села и просто потеряла дар речи – вокруг было чисто поле, а я сидела под ракитовым кустом, неоднократно воспетым в былинах.
- Кто это со мной разговаривает? – пролепетала я, немного придя в себя.
- Знамо кто, я разговариваю, ракитовый куст.
- А разве кусты разговаривают? – глупо заморгала я.
- В сказках – да. А ты сейчас в сказке.
- А… что это за сказка? – продолжала допытываться я.
- Это твоя сказка. Которую ты сама сказываешь, — терпеливо пояснил Ракитовый Куст. – Так что там про меч-то? Говори, не робей!
- Хочу Змию Зеленому голову отрубить! – выпалила я.
- Эвон что, — опечалился Ракитовый Куст. – Непростое ты дело задумала, девушка. Ой, непростое! Сколько уж вас к Змию в услужение пошло, а сколько и вовсе голову сложило!
- Мне очень надо! Помоги, коли можешь, – попросила я. – Муж любимый к Змию в рабство попал, хочу его освободить.
- А он-то сам хочет? – полюбопытствовал Куст.
- Ой, уже и не знаю. Он считает, что ничего страшного не происходит. Но я-то вижу – еще как происходит! А сделать ничего не могу…
- Да, Змий Зеленый волшебной силой обладает, может так голову заморочить, что человек и себя не помнит, и родных забудет, — подтвердил Ракитовый Куст. – Ладно уж, помогу тебе. Где Меч-Кладенец лежит, то мне неведомо, а вот кто тебе помочь в этом деле сможет – скажу. Иди через поле, за речку, потом через лес, в самую чащу, на круглую поляну, там Баба Яга живет. Вот она-то тебе точно подсобит!
- Спасибо, Кустик, дорогой! – поблагодарила я и пошла указанной дорожкой.
Вскоре поле кончилось, и вышла я к речке, за которой сразу начинался лес. Речка вроде была неширокая, но быстрая. Плавать я не умела, поэтому стала искать, где ее можно перейти. И за первой же излучиной увидела подходящие камушки. И на самом большом, сжавшись в комочек, сидела девушка в белом сарафанчике. Грустно так сидела, как сестрица Алёнушка.
- Девушка, по этим камушкам речку можно перейти? – обратилась к ней я.
- Можно… Только зачем? – меланхолически спросила девушка.
- Мне надо! – твердо сказала я. – Так, вас как зовут?
- Алёнушка, — умирающим голосом ответила она. Выходит, я не ошиблась.
Мне очень хотелось пить, речка вроде выглядела чистой, и я зачерпнула горсть воды.
- Не надо! – воскликнула Алёнушка, но опоздала. Я уже хлебнула и поперхнулась: вода была соленая-пресоленая, даже горькая.
- Что ж это за вода такая, — прокашлявшись, возмутилась я. – А еще сказочная речка! Тьфу, гадость!
- Это не вода, — неохотно призналась Алёнушка. – Это мои слезы горькие.
- Да откуда же в тебе столько слез? – поразилась я.
- Это все из-за братца Иванушки, — печально ответила она. – Братец-то мой не послушался, испил из козлиного копытца, а там водка была. И стал он козлом распоследним, алкоголиком хроническим. Теперь ему милей водочки на свете ничего нет. Это все Зеленый Змий подстроил, с копытцем-то!
И Алёнушка горько-горько зарыдала.
- Эй, ты это брось! – забеспокоилась я. – Мне через речку переходить, а ты тут уровень воды повышаешь. Ну ладно, он алкоголик, а ты-то чего ревешь?
- А что же мне делать, бедной-разнесчастной, сиротинушке обиженной? – заунывно затянула Алёнушка. – Нету мне на свете ни счастья, ни долюшки!
- Да подожди! Ну он же тебе не муж, а брат! Ну ладно, он козленочком стал, а у тебя-то своя жизнь! Еще выйдешь замуж, детишек нарожаешь, – стала уговаривать я. Такие вещи даже я понимала.
- Нееееет! – завыла Алёнушка. – Я его должна спасааааать! Он без меня пропадеоооооот!
- Ну так пойдем со мной, — предложила я. – У меня тоже проблема. Я мужа спасать иду от Зеленого Змия. Вдвоем-то мы его быстрее одолеем!
- Ну уж нет, — холодно сказала Аленушка. Слезы ее вмиг высохли. – Не надо это мне.
- Почему? – изумилась я.
- А на кого же я тогда жаловаться буду? – рассудительно ответила она. – Так-то я здесь сижу, каждый прохожий меня жалеет. Кто по головке погладит, кто конфетку даст. Приятно. И поговорить есть о чем. Все меня утешают, я ведь такая хорошая, а он – козел хронический. А ну как он обратно превратится, и кому я тогда нужна – меня пожалеть?
- Знаешь, мне как-то тебя не жалко, — призналась я. – Ты его не любишь, ты себя только любишь. Потому и биться за него со Змием не хочешь!
- Не хочу, — подтвердила Алёнушка. – Я себя жалеть хочу. А ты переходи речку, а то мне так грустно стало, что я сейчас опять плакать буду.
Пока она не заревела снова, я быстро перескочила по камушкам на другую сторону и потрусила к лесу. «Ну и ну! – думала я, вспоминая Алёнушку. – А ведь я тоже сочувствие люблю. И пожаловаться иногда тоже не прочь. Так вот куда заводит этот путь! Будешь сидеть в собственных слезах да ждать, кто тебя пожалеет». Нет, это было не по мне. Я только укрепилась в решимости найти Зеленого Змия и расправиться с ним.
И вот я углубилась в лес, который становился все гуще и темнее, и вскоре пошла вообще чащоба непроходимая. Я перелезала через поваленные стволы, продиралась через кусты, спотыкалась об узловатые корни, кажется, даже плакала. Я уже думала, что окончательно заблудилась. В конце концов я запнулась, упала и зарыдала в голос, проклиная и себя, и Ракитовый Куст, и всю свою несуразную сказку.
- Чего орешь? – сумрачно спросили прямо под ухом. Я вскинула голову и увидела рядом совершенно невероятное существо: худющую, костлявую, лохматую длинноносую женщину в грязно-зеленых лохмотьях. Кикимора какая-то.
- Я.. я.. я заблудилась, — всхлипывая, созналась я.
- Да ничего подобного, — отрезала та. – Мы всегда приходим именно туда, куда шли. Если ты оказалась здесь – значит, сюда и стремилась.
- Нет, — запротестовала я. – Я к Бабе Яге шла! За мечом-кладенцом. Чтобы отрубить голову Зеленому Змию, у которого мой муж в рабстве.
- Ой, девонька, да ты что! – воскликнула зеленая, всплеснув корявыми руками. – И у тебя тоже, значит…
- А что, и у вас? – осторожно спросила я.
- Ох, это давняя история. Будем знакомы – Кикимора, — представилась она.
Имя соответствовало внешности на 100%. Кикимора присела рядышком и обняла руками худые коленки.
- Я ведь не всегда такой была, веришь? – начала Кикимора. – Я красавицей слыла, девка-цвет лазоревый! Фигуристая, глазастая да веселая! Кровь с молоком, огонь с перцем! Пришла пора – вышла замуж по большой любви за добра молодца. Он тоже хорош был, первый парень на деревне! И на гармошке играть, и барыню сплясать, и избу срубить! Все с ним дружить хотели, все его на помощь звали, щедро платили, а в благодарность – рюмочку подносили. Там рюмочка, да там две – не заметил, как без рюмочки уж и веселиться не мог. Взял его Зеленый Змий в полон. Мне бы тогда задуматься, ан нет – любила я его, все ему прощала! Утром у него голова болит – я ему опохмелиться поднесу да огурчик подам. Вечером друзей позовет – так я стол накрою и сама бутылочку зелена вина поставлю, да где и выпью с ними за компанию. А раз я со всем согласная — чего ж ему-то привычки менять?
Кикимора задумалась и умолкла. Я ждала, затаив дыхание.
- А что же дальше-то было? – поторопила ее я.
- А дальше Зеленый Змий совсем молодца моего с пути сбил. Вечером пьет – утром похмеляется, а работать-то уж ни сил, ни времени. Оглянуться не успела – а уж вся работа по дому на мне лежит. И дрова колоть, и сено косить, и воду носить – все я. Денег дома не стало – пришлось крутиться, самой зарабатывать. И все переживала да плакала. Скоро глаза выцвели, кожа сморщилась, волосы поредели, тело истаяло, и превратилась я в Кикимору…
- А муж? – с ужасом выдохнула я.
- А что ж муж? Так и сгинул… Змий Зеленый печенку ему сожрал. Цирроз называется.
- Ужас какой, — только и смогла сказать я.
- Так что, девонька, хочешь бороться – борись! Уважаю! – решительно сказала Кикимора. – А то вот я своим терпением да любовью слепой и его не спасла, и себя погубила – кикиморой стала. Брожу теперь по лесу, грибников пугаю… Ладно! Пойдем, доведу тебя до Бабы Яги. Здеся недалече. Ты не то что заплутала, а просто чуток не дошла.
Кикимора поднялась и зашагала впереди, а я сзади пристроилась. Смотрела на нее, худую да нескладную, и думала: «Не хочу быть Кикиморой! Не буду терпеть да ждать! Хочу сама что-то сделать, чтоб Зеленого Змия победить».
И правду же Кикимора сказала: совсем скоро деревья расступились, и оказалась впереди круглая поляна, а на ней – Избушка на курьих ножках.
- Поняла теперича? Никогда не останавливайся, рук не опускай, только так куда надо добраться можно, — сказала Кикимора.
- Спасибо вам, я запомню, — поблагодарила я.
- Ну, удачи тебе! – пожелала Кикимора. – А если до Змия доберешься – пни и от меня пару раз!
- Так может, и вы со мной? – предложила я.
- Нет, у меня уж силушек не осталось, — поникла Кикимора. – Ты ишо молодая, смелая, а мне куда? Моя жизнь уж конченая… Так и буду кикиморой доживать…
И Кикимора растворилась в лесу так же, как и возникла. А я двинулась к избушке. Как там, в сказках? «Избушка-избушка, встань к лесу задом, ко мне передом!», — вспомнила я.
- Так, вы что тут балуетесь? – строго спросила меня величественная старуха в белом халате, возникшая на пороге. – Вам что, обойти трудно?
- Ой, простите, пожалуйста, — извинилась я. – Я думала, так положено…
- Кем это, интересно, положено? Если не вы положили – значит, это не ваше. Если всегда поступать, как положено, так и будете чужие ошибки повторять. Это понятно?
- Понятно, — сглотнула слюну я. – Я больше не буду. Простите, а где я могу увидеть Бабу Ягу?
- Здесь и можете. Вы ее уже видите. Я – Баба Яга.
Нет, определенно, потрясений на сегодня для меня было слишком много. У меня закружилась голова, и я решила, что можно наконец-то упасть в обморок.
…Очнулась я от того, что меня кто-то легонько похлопывал по щекам. Я открыла глаза – надо мной склонилась вся та же старуха.
- Ну вот и очнулась, ну вот и славненько, — сказала она. – Я тебе уже все ссадины обработала и пластырь прилепила. Поднимайся, я тебя чайком потчевать буду – с медом, с малиной, со смородиновым листом.
Уже за столом я осмотрелась. Содержание избушки явно не соответствовало форме. Внутри избушка на курьих ножках оказалась чистенькой, просторной и вполне комфортабельной. Никаких печей, котлов и летучих мышей. В целом было похоже на приличную сельскую амбулаторию.
- А вы совершенно правы, — сказала старуха, словно угадав мои мысли. – Сказка-то тоже на месте не стоит, своей жизнью живет, сюжет развивается!
- А вы правда Баба Яга? – спросила я. – Как-то не похоже…
- Правда, правда, — успокоила меня она. – Доктор психологии, практикующий психотерапевт, а также экстрасенс и ясновидящая. Баба Яга, к вашим услугам.
- Ну ничего себе! – только и смогла выдавить я.
- Ну, кому-то же надо… А я в сказках самая старая, самая мудрая. Все ко мне за советом идут, со своей бедой, помочь просят. Вот и пришлось взять на себя.
- Тогда я вам тоже расскажу о своей проблеме, — решилась я.
- Да знаю я все, — отмахнулась Баба Яга. – Муж – алкоголик, Зеленый Змий – бельмо в глазу, ты ему голову срубить хочешь.
- И вовсе не алкоголик, — отчаянно замотала головой я. – Просто выпить любит.
- Кого обманываешь-то? – вздохнула Баба Яга. – Если б просто любил, разве ты у меня оказалась бы? Так ведь здесь… Тебя это тревожит. Ты хочешь об этом поговорить.
Я сразу осознала, что правда тревожит, и правда хочу.
- А скажи-ка, зачем ты за алкоголика замуж выходила?
- Да не был он таким тогда! Он хорошим был. Ухаживал так красиво. Цветы дарил и серенады пел. О семье мечтали вместе, о детишках, — вспомнила я.
- Тогда как ты его алкоголиком сделала? – неожиданно спросила Баба Яга.
- Я? – ахнула я. – Да вы что? Я сама-то почти не пью!
- Когда гости у вас собираются, у тебя алкоголь на столе есть? – спросила Баба Яга.
- Ну, конечно… Как же без этого? – забормотала я. – Какой же праздник без алкоголя?
- Воооот…- многозначительно протянула Баба Яга. – Муж тебе и показывает: без этого – никак. Полностью соответствует твоим представлениям!
- Ну нет! Вы меня не поняли! – запротестовала я. – По праздникам – можно, а он уже и в будни пьет. Мне это вот тревожит!
- Правильно, он себе и по будням праздники устраивает. Небось, устает на работе-то?
- Устает…- уныло сказала я.
- Жизнь у вас скучная? Как развлекаетесь-то?
- Ну, как… В гости ходим. Гостей приглашаем, — начала перечислять я, с ужасом понимая, что не могу вспомнить ничего стоящего, кроме «в гости-гостей». – Да, еще на природу, бывает, выезжаем! На дачу. Банька у нас там…
- Ну, а после баньки? – подмигнула мне Баба Яга, психотерапевт и ясновидящая.
- Пиво…- созналась я.
- Ну вот видишь, ты Зеленому Змию все условия создала. Чего ж ему с мужем-то не дружить? – безжалостно подвела итог старуха.
- Так что же нам теперь, с людьми не общаться? – запальчиво возразила я.
- Да зачем же… Найдите себе таких людей, которые с Зеленым Змием не в дружбе, — предложила Яга.
- Это где же такие водятся? – не унималась я.
- Водятся, водятся, — успокоила Баба Яга. – Только искать надо! А не сидеть на камушке, как наша Алёнушка.
Я вспомнила Алёнушку и притихла. Действительно, искать надо, а то так и будешь слезы рекой лить.
- На горных лыжах пьяным не поездишь, — размышляла бабка. – Кунг-фу тоже трезвость предполагает. Альпинисты чисты, как стеклышко. В храм помолиться тоже трезвыми ходят. Ну, я уж не говорю о медитирующих. Слышала о таких?
- Слышала, только никогда не пробовала, — ответила я.
- А ты пробуй, пробуй! Ты начнешь – глядишь, и муж к тебе подтянется! Ему же интересно станет, отчего это у тебя глазки горят и румянец на щеках.
- Да он ревновать станет, — предположила я.
- А хоть и поревнует немножко – какая в том беда? Глядишь, и задумается, что забросил тебя совсем, — не унималась бабка.
- Ой, вы столько мне насоветовали. Спасибо! – спохватилась я. – Только я ведь не за тем пришла. Мне меч-кладенец нужен. Я хочу Зеленого Змия найти и голову ему срубить. Вы мне помогите, пожалуйста!
- Ох, и дуры вы, девки, — сокрушенно покачала головой Баба Яга. – Учишь вас, учишь, а вы все на рожон лезете. Не понимаете того, что войной ничего не добьешься. Ну да ладно, хочешь так хочешь. Меч-кладенец у меня в кладовке складен, сейчас достану.
И через минутку я уже держала в руках старый, ржавый и зазубренный меч.
- Ну, коли чаю больше не хочешь, иди! – сухо сказала Баба Яга.
- А где мне Змия-то найти? – задала последний вопрос я.
- А чего тебе его искать? Он завсегда у тебя за спиной обитает. Сама прикормила!
И Баба Яга, психолог и экстрасенс, захлопнула дверь, а избушка тут же демонстративно повернулась ко мне задом.
Я обернулась – и увидела, что за моей спиной действительно находится Зеленый Змий собственной персоной. Свернулся кольцами, голову сверху пристроил, смотрит на меня и ухмыляется, гад ползучий.
- Ну-с, голову рубить пришла? – иронично спросил он, поигрывая черным раздвоенным языком.
- Да! – гордо сказала я, пытаясь оторвать от земли тяжеленный меч.
- А не получится, — злорадно сказал он и тихонько захихикал.
- Это почему же? – обиделась я.
- Оружие у тебя не активированное, — скучающе пояснил Змий.
- А чем его активируют? – воинственно спросила я.
- Чистым намерением, твердым решением и растождествлением, — непонятно сказал Змий. Похоже, он меня совсем не боялся и даже забавлялся.
- Я убью тебя! Отпусти немедленно моего мужа, – патетически вскричала я, дергая меч.
- Да кому он нужен? – удивился Змий. – Пусть идет. Да только не пойдет он. Ему и здесь неплохо. Спиртного – море, компания – завсегда имеется, и не без женского полу, между прочим…
Он явно издевался. Я почувствовала, как мои глаза наполняются слезами от собственного бессилия.
- Плачь-плачь, — радостно сказал Змий, — преогромное за это мерси! Я, между прочим, вашими слезами питаюсь, обидами закусываю, а на десерт – разборки с нотациями.
- Как это? – не поняла я.
- А вот так! – заржал Змий. – Вы все думаете, что я к вам сам приполз? Нееет, дорогие мои! Я только туда приползаю, где лазейки есть.
- Какие еще лазейки? – продолжала допытываться я.
- А вот такие! Скука – главная моя лазейка. Сварливость женская – лазейка! Бигуди на голове, да при муже – лазейка! Слабость мужская – лазейка! Иллюзии женские – прямо столбовая дорога!
- Так что ж, тебя и победить нельзя? – не могла поверить я.
- Да отчего же. Можно! Я ж тебе уже говорил – мечом, то есть чистым намерением, твердым решением и растождествлением. А ты и слушать не хочешь.
- Я ничего в этом не понимаю, — пожаловалась я.
- Ну и дура, — равнодушно сказал Змий. – Тут все проще простого, ежу лесному и то понятно. Чистое намерение – это то, что ты хочешь жить в пространстве, где нет алкоголя. Твердое решение – значит, до конца пойдешь, не остановишься, не струсишь. А растождествление – это значит, что ты и твой муж – разные люди. И ты не обязана жить его жизнью, а он – твоей.
- Но мы же семья! – возмутилась я. – У нас общая жизнь!
- Тогда и ты спивайся, — радушно пригласил Змий. – Я новым друзьям, а особенно подругам, завсегда рад!
- Нет, не буду я с тобой дружить. Объясняй дальше! – потребовала я.
- Ты, вместо того, чтобы мужевыми проблемами наполняться, отдай их ему, и пусть он сам их решает, как мужик. А сама наполняй свою жизнь чем-нибудь своим. Учиться, что ли, пойди, или в бассейн запишись. В общем, стань самодостаточной, — назидательно сказал Змий. «Где он таких умных слов-то нахватался?», — подумала я.
- И еще: прекрати мня кормить! – сердито сказал Змий. – Все эти слезы-мимозы, жалость к себе, разговоры про мужей с кумушками, обиды-обвинения – в помойную яму, забыть и не вспоминать! Поняла?
- Слушай, а что это ты такой добрый? – подозрительно спросила я. – Сам меня учишь, как тебя уничтожить. С чего бы вдруг?
- А ты думаешь, хорошо жить, когда все кругом тебя проклинают? – погрустнел Змий. – Я бы давно эту чертову сказку бросил. Стал бы, например, Воздушным Змеем… Или Великим Мудрым Удавом… А тут эти алкоголики, да их жены еще… Ведь все хотят, чтобы алкоголик со мной дружить перестал, а сами меняться вот нисколечко не хотят! Отними у такой жены ее алкоголика – так она себе другого найдет, еще алкоголистее.
- Я хочу меняться, — сказала я. – И вот увидишь: я изменюсь. Я наполню свою жизнь и стану интересной. И мужу будет со мной интересно! Интереснее, чем с тобой. И я не буду кормить тебя слезами! Я буду придумывать это…как его… чистое намерение, вот! И я активирую эту чертову железяку! – я с ненавистью пнула ржавый меч.
- Да не кипятись ты так, — примирительно сказал Змий. – Ты, главное, начни. А потом дай время – и себе, и мужу. А там, глядишь, и активировать ничего не понадобится…
- Ладно, — решила я. – Пойду. Спасибо за науку! Не такой уж ты и страшный, Зеленый Змий.
- Я не страшный, я могучий, — грустно ухмыльнулся он. – Иди уже, воительница. Пора!
«Пора! Ну пора же! Мама, ну пора!», — услышала я. И, успев подумать, почему это Змий вдруг признал во мне маму, открыла глаза. Меня теребил мой проснувшийся детеныш, и в комнату уже заглядывало ясное солнечное утро.
- Мама, пора вставать! Я писать хочу! – важно сказал он. – А потом сказку.
- Насчет сказки – это ты здорово придумал, — похвалила я. – Сегодня мы начнем писать самую волшебную сказку в нашей жизни. Ты участвуешь?
- Да! – радостно согласился малыш. – Я самый лучший сказочник в мире.
Гармонию можно создавать по-разному. Он мог бы сотворить меня горной рекой или падающей звездой, на которую загадывают желание. Можно было бы сделать меня березкой или мимолетной радугой. Я могла бы стать набором красок «Невская палитра», чтобы впоследствии мановением кисти художника превратиться в пейзажи и этюды. Но Творец задумал меня скрипкой – он в тот период вообще увлекался звуками, тональностями, вибрациями и теорией струн.
Он работал надо мной долгое время, медленно и вдумчиво. Он гладил ладонью крутые изгибы моего корпуса, осторожно натягивал струны, чутко отстраивал их, добиваясь идеального звучания. Он создал и забраковал два десятка смычков, пока не получился тот, что подошел мне идеально. Наконец, он счел, что работа закончена.Он тронул струну, и я отозвалась нежным, щемящим звуком. И тогда он вскинул смычок и заиграл. Я прижалась к его щеке и плечу, раскрывшись ему навстречу, и доверилась его рукам. И зазвучала музыка – две мелодии, звучащие в унисон: его любовь ко мне слилась с моей любовью к нему, переплелась в аккордах, создавая идеальную гармонию, до последней ноты, до последнего вздоха…- Это была Мелодия Любви, — сказал он. – Запомни ее, девочка. Когда тебе будет грустно, плохо, не по себе – играй ее и вспоминай, что я всегда с тобой, и мы единое целое – Творец и Творение. Обращайся ко мне, я во всем тебе помогу.- Да, — заливаясь счастливыми слезами, проговорила я. – Я буду помнить. Ничего прекраснее я и представить себе не могла.- Ты лучшее, что я смог сделать, — сказал он. – Ты звучишь… уникально. В тебе нет ни тени фальши. И я знаю, где ты сможешь принести наибольшую пользу. Я отправлю тебя в мир, где накопилось слишком много искажений. Ты придешь в тот мир прекрасной женщиной, и ее тело очертаниями будет повторять тебя. Тонкая талия… крутые бедра… стройная длинная шея. А главное – чуткая, трепетная душа, настроенная на Божественную Гармонию.- И в чем будет моя задача? – тихо спросила я.
- Просто звучать. Петь так, как ты пела сейчас в моих руках. Слышать неправильности и гармонизировать их, насколько ты сможешь. Когда пространство зазвучит в унисон с тобой – ты поймешь, что гармония восстановлена.- А потом?- А потом ты услышишь следующее искажение. И снова будешь искать гармонию. И так раз за разом.- А что это – искажения?- Искажения – это примерно вот так, — он нащупал нужные точки на моих струнах и дернул их изо всех сил.Я вскрикнула – это оказалось ужасно больно. Тот визжащий звук, что издали струны, казалось, едва не расколол мой корпус пополам. Я дрожала и не могла прийти в себя, и ему пришлось положить сверху руку и погладить струны, чтобы исчезло ощущение ужасного диссонанса.- Вот такие звуки наполняют тот несчастный мир, — сказал он. — И там есть разумная жизнь. Люди, которые страдают от дисгармонии.- Как же они это выдерживают? – прошептала я.- По-разному. В целом, приспособились, но последствия печальны. Они очень агрессивны, эмоционально не уравновешены, и жизнь их гораздо короче, чем могла бы быть.- Бедные…- Тебе там будет нелегко. Если ты откажешься, я пойму. Найду тебе другое применение.Но я уже прониклась искренним сочувствием к неведомым существам, живущим в такой дисгармонии. И, раз уж мне все равно предстоит отделиться от Творца, то какая разница?- Нет-нет. Не нужно ничего искать. Я согласна.- Спасибо, милая. Я тебя для этого и создавал.- А если я не справлюсь?- Ничего не бойся. У тебя будет время научиться. Помни только одно: когда тебе будет больно, ты должна искать нужные ноты и аккорды, чтобы восстановить гармонию. Вот так… — и он снова дернул струны, наполнив мир болью, заставившей меня заплакать. Но на этот раз я сумела быстро найти нужное звучание, и заиграла так, будто это была моя последняя песня – до слез, до исступления, до самозабвения. До полной гармонии.- Что это было? – спросила я, когда немного пришла в себя.- Импровизация, — ответил он. – Очень хорошая импровизация! Ты безумно талантлива, девочка. Ты умеешь чувствовать, и ты не боишься боли.- Боюсь, — призналась я. – Но я уже поняла: как я все исправлю, если не почувствую?- Умница.… Мой первый вскрик в теле маленького ребенка раздался, когда по глазам резанул непривычный, слишком яркий свет, а вслед за ним понеслись лающие и скрежещущие звуки, и с моим корпусом тоже обошлись довольно грубо, шлепая его, мотая туда-сюда и бросая на твердые поверхности. Я плакала, потому что это было страшно, непонятно… негармонично. Потом я впала в забытье, а когда очнулась, все уже оказалось не так уж плохо. Меня бережно держали на руках, и звучала мелодия любви, очень похожая на ту, которую подарил мне Творец. Мамина колыбельная. Можно закрыть глаза и отдаться звукам.Теперь я была младенцем, человеческим существом, и к этому тоже пришлось долго привыкать. Но внутри я оставалась скрипкой, и во мне все время звучала Мелодия Любви, напоминавшая мне, кто меня сюда отправил и зачем.К сожалению, пребывать в гармонии долго не пришлось: очень скоро я услышала и другие звуки, страшные и некрасивые. Мама и папа все время что-то делили, выясняли отношения, обменивались претензиями. Когда они ссорились, папа был полон страха и вины, — мама – праведного негодования и ненависти. Иногда роли менялись, но это не важно. Мне было так больно, что я не могла не вмешаться – я отважно становилась между ними и начинала звучать. Иногда мне удавалось восстановить гармонию, но были случаи, когда они шумели так громко, что совершенно не слышали тонкие, дрожащие звуки маленькой скрипки. Но я все равно старалась. Опыта и силенок у меня было маловато, поэтому после их «концертов» я часто болела. На какое-то время все забывали о собственной дисгармонии и объединялись вокруг меня и моего здоровья. На какое-то время гармония восстанавливалась, и я была благодарна – это давало мне возможность прийти в себя и снова настроиться.Однажды у них случилось что-то совсем уж плохое, что почти стоило мне жизни. Я не помню, в чем было дело, но гром и молнии заполнили всю нашу маленькую квартиру, которую сотрясали совершенно дикие, яростные и необузданные звуки… мотив разрушения. Я испугалась, я была в смятении, и моя музыка была отражением моих эмоций. От страха я старалась играть как можно громче, чтобы заглушить эту неистовую Пляску Смерти, но получалось только хуже. Смычок летал, как бешеный, корпус мой содрогался, струны вибрировали в страшном напряжении. Я сосредоточилась на одном: любой ценой восстановить гармонию в семье, любой ценой! Цена оказалась слишком высока: я не выдержала. Сначала лопнула одна струна, за ней – две другие. Осталась последняя, но она продолжала звучать, пока не сломался смычок.В больнице было много детей и мягких, улыбчивых людей в белых халатах. А еще там был карантин, и родителей ко мне не пускали. Зато ко мне приходил Творец. Днем меня лечили доктора, ночью – он. Он снял порванные струны, натянул другие и смастерил для меня новый смычок.- Что такое со мной произошло? – спросила я.- Ты надорвалась, девочка, — ответил он. – Слишком запущенная дисгармония, слишком сильные эмоции, слишком нежная душа и слишком большая самонадеянность.- Самонадеянность?- Ты была расстроена. Как ты хотела восстановить гармонию, если сама звучала негармонично? Можно сказать, ты пошла вразнос и этим очень навредила себе. Я тебя починил, но прошу: никогда больше так не делай. Сначала – настройка, затем – музыка. А сейчас давай позвучим вместе.Я снова настраивалась на звуки Творца, ощущая себя частью Мироздания, хрупким, но важным инструментом в Оркестре Бытия.- А можно мне не возвращаться к тем людям? К родителям? Боюсь, я не выдержу.- Выдержишь. Ты получила опыт и стала умнее и сильнее. Тебе еще многому предстоит у них научиться. Они – твои первые Учителя. Скоро тебе придется покинуть их и звучать самостоятельно, и я хочу, чтобы ты была готова.Через месяц меня выписали, и родители забрали меня домой. Они искренне радовались, что все обошлось, но я понимала, что они никак не связывают мою внезапную болезнь с их искаженными отношениями. Но я действительно стала умнее и сильнее и помнила, что они – мои первые Учителя, а мне еще много чего надо постичь и осознать. Например, верно оценивать свои силы, держать настройки, уметь дистанцироваться и многое другое.Как и было предсказано, я выросла и покинула родительский дом, пустившись в самостоятельную жизнь. К этому времени я многое поняла и многому научилась. Например, я осознала, что иногда молчание – тоже часть музыки. И что не стоит привязываться к результату. Мое дело – звучать, но не пытаться перекрывать чужую музыку, даже если она мне не нравится. Не все стремятся к гармонии, и не каждый способен слышать мою музыку.Конечно, я продолжала звучать. Это привлекало ко мне разных людей. Одни звучали со мной в унисон, и у нас получались великолепные дуэты и оркестровки, другие пребывали в диссонансе и инстинктивно тянулись ко мне, чтобы сменить настройки. Я радовалась и тем, и другим, потому что все они помогали мне выполнять мое предназначение. Редко, но бывало, что кто-то морщился, слыша мою музыку, и считал ее непонятной и даже неприятной. Я научилась относиться к этому спокойно, признавая их право на собственный выбор. Иногда на моем пути встречались Настройщики – люди, в которых Творцом был встроен камертон. Тут уже я старалась проводить с ними побольше времени, чтобы отстроить свои струнки души.А потом меня постигла любовь. Она моментально вознесла на такие высокие вибрации, каких я еще не знала. Во мне ликовала любовь, и я выдавала такие невообразимые пассажи, что струны раскалялись и дымился смычок. Мой любимый не выдержал такого накала страстей и испарился (если честно, я даже не сразу это заметила). Та же участь постигла и второго, и третьего – они меня любили, они мной восхищались, они мной гордились и какое-то время пытались существовать в этом пламенном экстазе, но долго не выдерживали. Это было грустно, но по-другому я любить не умела. В какой-то-там-очередной-раз я обратилась к Творцу:- Скажи, почему мне не удается найти себе постоянную пару? Что я делаю не так?- Ты все делаешь так. Так, как чувствуешь. И да, твои мужчины быстро сгорают. Слишком сильно, слишком ярко, слишком страстно. Если ты хочешь, чтобы рядом был другой человек, стоит позаботиться о его комфорте. Снизить пафос, приглушить музыку…- Но это такие ощущения! Такой полет! Такое вдохновение! Я ни за что не хочу расстаться с этим и ничего не хочу снижать и приглушать!- Ну вот, ты и выбрала. Отметим: в любви тебе важен не партнер и даже не сама любовь, а высокие вибрации, которое это чувство дает. И музыка, которая звучит в этом полете.- Да. Если нужно выбирать, то я – за полет смычка, восторг и свободное звучание – я же все-таки скрипка! Раз так, я готова отказаться от создания семьи. Но это же, наверное, неправильно?- Увы, малышка, Творцы часто бывают одиноки. Вся их жизнь – великое служение, и им многим приходится поступаться, чтобы свободно распоряжаться своими крыльями, временем, жизнью. И чтобы пожертвовать всем этим, если надо — крыльями, временем, жизнью.- Что ж, я готова на такую плату. Спасибо, что растолковал.Любовь никуда не делась – я оказалась очень влюбчивая и изливала ее потоки на все сущее, от незнакомых людей до природных явлений. А вот личные привязанности отошли на задний план, потому что выбор был сделан, и сделан вполне осознанно. У меня было несколько близких людей, с которыми мы оказались созвучны и много общались, и это было счастье.Я еще раз сорвала струны, когда пыталась остановить войну. Слишком сильно на меня подействовали кадры, которые все время показывали по телевизору. Там летели снаряды, рушились дома, гибли дети. Там было не понять, кто прав, кто виноват – все по-своему правы и по-своему виноваты. Я понимала, что Симфония Войны – это слишком масштабное произведение, явно не для юной скрипки, но не вмешаться не могла. Разумеется, это было самонадеянно и недальновидно: война меня буквально раздавила. Пройдя по ее дорогам (пусть и мысленно, посредством музыки), я получила разрыв струн, многочисленные трещины корпуса, а нижнюю и верхнюю деки насквозь прошила автоматная очередь. Три пули, три удара, три дыры в душе. Но я выжила.Я снова лежала в широких ладонях Творца, а он осторожно разбирал меня на части, сокрушенно качая головой.- Я тебя подвела, да?- Не думай об этом. Ты не можешь меня подвести никогда и ни в чем. А вот себе ты сильно навредила…- Но у меня ничего не получилось с этой войной. Она все равно продолжается, а я почти разрушена.- Малышка, не все можно вынести в одиночку. Ты слишком хрупка, чтобы взвалить на себя ответственность за всю Вселенную. Твой душевный порыв заслуживает уважения, но ты ошиблась в методах. Симфонии Войны можно противопоставить только Симфонию Мира. Ищи единомышленников, подбирайте партитуру, сыгрывайтесь, репетируйте. Творите! Звучите! Наполняйте мир звуками гармонии!Он гладил мое истерзанное, поцарапанное тело, пробегал чуткими пальцами по грифу.- Творец, я могу тебе признаться: там было так страшно и так больно, что я расхотела жить. Совсем расхотела: я мечтала кануть в небытие, чтобы этот жуткий, жестокий, неправильный мир больше не имел ко мне отношения. Я хотела вернуться к тебе.- Моя золотая девочка, что же они с тобой сделали…Он сотворил новые детали взамен испорченных и утраченных, собрал корпус и приладил палисандровый гриф, заново покрыл меня светлым лаком и натянул струны. А когда я была полностью восстановлена, он, как бывало раньше, взял смычок и заиграл.Все было странно: это была я и не я. Ощущение было, что я выросла, стала больше, шире и звучнее. Мой голос лился мощно и свободно, и мелодия возникала еще прежде, чем смычок касался струн. Мы играли все ту же Мелодию Любви, но теперь она была полна полифонии и скрытых смыслов, в которые умещались война и мир, приливы и отливы, ссоры и примирения, грозовые разряды и полный штиль… А я находилась в центре, как раз посередине, и улавливала простую и прекрасную тему – мелодию, которая была Музыкой Творца. Она теперь была частью меня, и мой корпус резонировал с ней.- Мне больше не нужна боль, — с удивлением сказала я. – Я и без боли знаю, как звучать.- Ты выросла. Боль нужна только на первых этапах, когда существо учится. Боль побуждает его двигаться вперед, чтобы искать гармонию. Ты постигла основы, ты научилась принимать боль и подниматься над ней. Ты стала совершенным инструментом в общем Оркестре. Моя нежная, трепетная девочка… Моя лучшая скрипка. Тебе надо жить. Тебе еще долго звучать.И я звучу. Я люблю этот безумный мир, который не знает покоя и пока еще далек от всеобщей гармонии. Я не знаю, любит ли меня этот мир; слышит ли. Но я вновь и вновь играю свою победную песнь: имеющий уши да услышит. И я буду играть, пока жива, ища во всем гармонию, воспроизводя Мелодию Творца – до последней ноты, до последнего вздоха…Автор: Эльфика
Перестань бороться и наслаждайся жизнью!
Сообщение отредактировал gera - Четверг, 03-11-2016, 21:42
Со свекровью мне повезло – она есть, но ее нет, и наши отношения сводятся к редким письмам по электронной почте. Меня это вполне устраивает: я искренне считаю, что чем меньше родители лезут в жизнь молодых, тем легче ее строить. Я видела свекровь воочию всего один раз, на нашей свадьбе, куда она прилетела то ли с Памира, то ли из Пальмиры, и ее подарок я не забуду никогда: она преподнесла шкатулку-с-секретом. Да, так и сказала: с секретом, как открыть, сами сообразите, но не раньше, чем наступит Самый Черный День. Отличный свадебный подарок, не правда ли?
А, да, забыла сказать: моя свекровь – фея. Ну, по крайней мере, мне так муж сообщил, еще до свадьбы. «Моя мама – фея. С тех пор, как отделился, видимся редко. Летает, порхает по всему миру, несет свет, сеет добро, сейчас, кажется, живет на Гоа». Я сразу представила себе женщину без возраста, вдыхающую волшебную пыльцу в компании смуглых индусов с цветочными гирляндами на шее (знаю такой типаж!), и совершенно успокоилась. Пусть себе наслаждается, главное, чтобы от нас подальше.Правда, тогда, на свадьбе, она проявила себя с самой лучшей стороны: не напилась, не выпендривалась, сказала очень милую напутственную речь, участвовала во всех конкурсах, без устали танцевала и совершенно очаровала всех. На следующий день она упорхнула на какой-то очередной тренинг, и я даже лицо ее толком не запомнила, только летящее платье цвета лаванды. В общем, фея, и этим все сказано.Подарком мы занялись только после всех торжеств. Шкатулка была небольшая, тяжелая, потому что сделана из какого-то камня, с плотно притертой крышкой, и никаких следов замков и прочих механизмов нам обнаружить не удалось. Мы вертели ее и так, и эдак, но без какого-либо результата. Так и осталась она не открытой, и быть в ней могло что угодно – от некоторой суммы денег до сушеного тарантула. Учитывая «фейскую» сущность моей свекрови, ставлю на тарантула.Я бы, может, и выбросила эту бесполезную в хозяйстве вещь, но муж мой отнесся к подарку серьезно: велел поставить шкатулку на видное место и регулярно смахивать с нее пыль. Я не стала возникать по двум причинам: во-первых, камень на ней был красивый, с узорами типа малахита, только синего цвета; во-вторых, представляю, как редко перепадали подарки от маменьки-феи ее выросшему сыночку.А замуж я вышла вполне осознанно и по большой любви. Мне казалось, что я вполне созрела для столь ответственного шага и наконец-то вытянула счастливый лотерейный билетик: мой любимый был умный, добрый, не жадный и самостоятельный. Наверное, наличие беспечной мамочки-феи при полном отсутствии отца располагало к активному развитию мужских качеств. Да и я не дурочка-Барби, тоже кое-что о жизни знаю и понимаю: аккуратная, умею шить, вязать, готовить, планировать бюджет и тэдэ. Поэтому я была уверена, что наша семейная жизнь будет сплошным праздником.А теперь – та-даммм! – слушайте меня, юные девы, подтвердите, зрелые дамы, усмехнитесь, умудренные опытом матроны, ибо сейчас я открою «страшную тайну», которая на самом деле не такая уж тайна: ПРАЗДНИК ЗАКАНЧИВАЕТСЯ ВМЕСТЕ С ВАЛЬСОМ МЕНЬДЕЛЬСОНА. Ладно, ладно, шучу: чуть позже, после медового месяца. Отдельным особям, говорят, удается растянуть праздник на год-другой, но это уже талант. Нет, в самом деле: подумайте, сколько вы сможете получать искреннее удовольствие от самой развеселой вечеринки? Сутки? Неделю? Две? Имейте в виду: все время музыка, танцы, спиртное, фейерверки и непрерывное общение. Рано или поздно вы захотите покоя и тишины, либо же вам все начнет казаться пресным, скучным и однообразным, и вы пойдете искать более острых ощущений. Знайте, дорогие Золушки: любой праздник всегда рано или поздно превращается в будни, карета – в тыкву… и главное – не допустить, чтобы принц превратился в крысу. Да, и так бывает.Это я сейчас такая умная, а тогда я была дура дурой и искренне полагала, что вот теперь-то, когда мы есть друг у друга, будем оба бесконечно купаться в концентрированном счастье. И какое-то время действительно купались, но потом, как-то незаметно, праздники стали случаться все реже, и нашу жизнь заполнили будни. Я все чаще злилась, обижалась, предъявляла мужу какие-то претензии, он мне – свои, мы что-то пытались решать, а что-то оставалось в виде непримиримых противоречий. В один прекрасный момент я задумалась: нашла ли я в браке то, что искала? И, если честно, ответ был «скорее нет, чем да». А если уж совсем как на духу, то просто «нет».
И однажды наступил тот черный день, когда мы разругались в пух и прах, и прозвучала фраза «нам надо пожить отдельно». Не помню, кто из нас ее сказал, но она выскочила и была принята противной (очень противной!) стороной с молчаливым одобрением. Муж наскоро побросал вещи в рюкзак и отбыл в неизвестном направлении. Я же победно сдула с глаз растрепавшуюся челку и с облегчением выдохнула. Плацдарм остался за мной, враг в спешном порядке отступил.Мне понадобилось совсем немного времени, чтобы осознать: без мужа мне плохо. С мужем – тоже плохо. Что с этим делать, непонятно. Похоже, брак себя не оправдал. И винить в этом было некого (кстати, а жаль!). Свое разочарование я выместила на шкатулке-с-секретом: я с размаху и со всей дури грохнула ее о плиточный пол.Не знаю, какой уж там был секрет, но шкатулка раскрылась. Я не без опаски заглянула внутрь (кто их знает, этих фей!) – тарантулов там не было. Впрочем, как и денег. Я обнаружила только кусочек картона чуть больше визитки, на котором затейливой вязью было выведено: «Если ты это читаешь, то Самый Черный День наступил. Позвони – прилечу!». И номер телефона. Я не поняла, кому свекровь адресовала записку – мне или сыну.Мне понадобилось еще два дня, чтобы набраться решимости, а потом я позвонила. Свекровь откликнулась, словно только и ждала моего звонка.- Ничего не говори. Завтра вечером буду у вас.Она прощебетала это так беззаботно, словно каждый день забегала к нам на огонек. Меня, надо сказать, ее сообщение нисколько не утешило. Даже если она будет предельно объективна… даже если примет мою сторону… она же все равно не в курсе нашей жизни, так чем она может помочь?Она влетела в воздушном платье цвета цикламен. Она немедленно выложила на стол чай в экзотической упаковке, и коробку с пирожными, и еще какие-то вкусности. Она обняла меня так, словно мы расстались не далее как вчера и при этом были лучшими подругами.- Ни слова! – приложила палец к губам она. – И не смотри на пирожные. Это все потом, потом… А сейчас мы устроим себе праздник! И не спорь, пожалуйста. Переодеваться будешь?Не представляю, как с ней вообще можно жить – это теплый вихрь, весенний дождь, нежный ураган, сметающий и закручивающий в воздухе все, что попадает в зону его действия.О, эта фея знала толк в праздниках! Я еще никогда в жизни не сидела на трубе на крыше старинного дома из темного от времени кирпича. А сейчас мы сидели вдвоем, болтали ногами, пили красное вино и любовались закатом.- Боже, какая красота! – прошептала я, глядя на стремительно уходящую натуру. – Действительно, праздник.- А ты хотела бы, чтобы этот праздник никогда не кончался? – спросила она.- О да!- Тогда мы будем сидеть на этой трубе день, и другой, и неделю… Пока не надоест!- Пятая точка не выдержит, — хихикнула я. – Не усидим. И есть захочется, и пить, и по естественным надобностям. Да и спать время от времени надо.- Ах, как же жизнь несправедлива! – шутливо всплеснула руками она. – Все хорошее почему-то имеет тенденцию быстро заканчиваться.- К счастью, это не насовсем. Потом еще что-нибудь хорошее будет, — философски пожала плечами я.- Ты такая умница! – восхитилась она. – Так и бывает! И ни один Черный День не длится вечно. Обязательно из-за туч выглянет солнышко. Рано или поздно.- Лучше бы пораньше, — вздохнула я. – А вы знали, что он у нас наступит, этот Черный День? А, что я спрашиваю… Раз в записке написали, значит, знали.- Я надеялась, что он не наступит никогда. Но сейчас я тебе открою одну тайну. Умеешь хранить секреты?- Не уверена, — честно призналась я.- Ай, ладно! Разболтаешь – не обижусь. Дело в том, что Самый Черный День случается хоть раз в жизни у каждой женщины.- Правда, что ли? – подозрительно уставилась на нее я.- Да. Но не у каждой есть своя фея. А у тебя – есть, и ты можешь на меня положиться.Мне ужасно захотелось положиться на ее хрупкое фейское плечо, что я немедленно и сделала. Красное вино – такая коварная штука… Хлюпая носом, я выложила ей все – и как жизнь пошла под откос, и как мы решили пожить отдельно, и как я раздолбала шкатулку, и что мне очень, очень, ОЧЕНЬ плохо! То есть вот конкретно сейчас хорошо, но вообще плохо.- Понимаете, ваш сын старался. И я старалась. Но мы зря поженились! Получилось, что брак убил наши отношения, а теперь и сам разваливается, как ветхий дом. Где радость? Где счастье? Где любовь и взаимопонимание? Где романтика, в конце концов? До брака – все было. А теперь – ушло. Я дура, да?Моя свекровь оказалась чуткой и понимающей. У нее нашлись бумажные платочки, она гладила мою руку и вообще не мешала изливать душу. А потом она сказала:- Девочка моя, ты совершенно зря расстраиваешься. Ты не дура. Ничего не ушло. Никто никого не убил. Ничего не развалилось. Просто пришел Самый Черный День, чтобы вы смогли перейти на новый уровень отношений.- Мы расста-а-а-ались! – в голос завыла я. – Любовь ушла-а-а!!!- Тихо, девочка. Любовь не уходит. Она, бывает, истощается, но это поправимо. Слушай меня, я все объясню.- Слушаю, — закивала я, спешно утирая слезы.- Так вот, о вашей любви. вы использовали свой лимит, а ничего нового на счет не положили.- На какой счет? – не поняла я. – Мы кредитов не брали, если что.- Любовь – это и есть кредит, — объяснила фея. – Выдается каждой паре на первое время. Страсть – 10 литров, нежность – 50 метров, доверие – 3 килограмма, бабочки в животе – в ассортименте. Все это в красивой упаковке, которая и называется – Любовь. Вы всем этим пользуетесь, и содержимое постепенно заканчивается.- И что? – спросила я.- И все, — пожала плечами свекровь. – Любовь кончается, если вы сами не пополнили ее новыми вложениями. Вы можете добавить Страсти, влить Романтики, насыпать Восхищения, сдобрить Искренним Прощением, переложить все Бескорыстными Дарами и увеличить Великим Служением. Если об этом не забывать, если не только пользоваться, но и вкладывать, ваша Любовь всегда будет наполненной и обновленной.- Вон как, — озадаченно сказала я, пытаясь мысленно представить себе Любовь в подарочной упаковке, из которой мы все время брали, но ничего не докладывали. – Знаете, а с этого ракурса я не смотрела.- Самый Черный День может стать одновременно и Самым Светлым, если посмотреть с другого ракурса, — проинформировала фея. – Иной раз такое просветление испытаешь!Ну да, конечно… Хорошо ей просветляться там, не то в Гренландии, не то в Гондурасе. А мы тут варимся в собственном соку, и подсказать некому. Похоже, внутри меня проснулся обиженный подросток, которому сильно не хватало мудрого совета и твердой руки. Или это вино так действует?- Почему вы раньше это не рассказали? – обиженно спросила я.- Чтобы не мешать вам совершать собственные ошибки и делать собственные открытия, — тут же ответила она. – Я уже все свое совершила и сделала, теперь ваша очередь. Ведь ты бы мне все равно на слово не поверила, верно?Она посмотрела на меня, бедную и несчастную, и добавила:- Но если надо – только позовите, тут же прилечу.Я скосила на нее глаза. Она сидела, вся такая воздушная, женщина без возраста в цикламеновом платье, и лучилась спокойствием и любовью. У нее сияли глаза и волосы. Она была вся такая женщина-преженщина, просто глаз не оторвать!- А вы правда фея, да? – спросила я. – Я тоже хочу!- Каждая женщина фея, — утешила меня она. – Просто не все позволяют себе быть феями. А я – позволяю. И ты себе позволь. Фею невозможно обидеть, потому что она выше этого. Фея точно знает, как сохранить Любовь, потому что она регулярно в нее что-нибудь вкладывает.- А что, в обязанности мужчин это не входит? – ревниво спросила я.- Ах, милая, они такие приземленные! – рассмеялась она. – В самом деле, если мы их не направим, они сами ни за что не догадаются. Так что все зависит от нас, фей. Мужчины отражают нас, а уж мы… мы-то феи, мы сами все устраиваем!- Но почему я все так поздно узнала? – закручинилась я. – Как мне теперь его искать? Из дома ушел, на работе отпуск взял…- Не беспокойся, — шепнула мне свекровь. – Сейчас ты пойдешь домой, заваришь чай и будешь ждать. Положись на меня…Уже совсем стемнело. Она помогла мне слезть с нашего насеста, а потом спуститься с крыши, и мы с ней шли пешком до дома, время от времени танцуя в свете фонарей. Она решительно отказалась подняться к нам («у меня через три часа самолет на Бали», — сказала она). Мы долго обнимались у подъезда и обещали друг другу регулярно писать и звонить. А потом она пошла в ночь своей легкой походкой, и отлетная спинка ее платья разевалась, как крылья. А я поднялась наверх, открыла дверь…- Дорогая, я был неправ, — сказал мой блудный муж, заключая меня в объятия.- Я тоже была неправа, — ответила я, зарывшись носом в его рубашку.- Я не могу без тебя жить.- И я…Потом мы пили чай с пирожными и держались за руки так, что расцепить нас не мог бы и бульдозер.Вы ждали, что все закончится хорошо? А вот и не дождетесь! Потому что ничего не закончилось. Оказывается, все у нас только начиналось.Мы снова вместе и ждем пополнения семейства. Планировали позже, но вышло сейчас.Я все время помню о пополнении счетов нашей Любви и не скуплюсь на нежность, понимание, доверие и прочие приятные и полезные вложения. Муж с вложениями от меня не отстает, да и как ему не ответить любовью на любовь? Бабочки в животе идут в ассортименте.Бывают ли у нас будни? А как же, обязательно бывают! Но я уже знаю, что это для контраста, чтобы острее потом чувствовать радость от праздников.Моя обожаемая свекровь сейчас несет свет и сеет добро не то в Анталии, не то в Антарктиде, но мы на связи. А я сшила себе шифоновое платье цвета «пепельная роза», почти такое же, как у нее, и когда я быстро иду, кажется, что за спиной у меня развеваются крылья.Шкатулка-с-секретом стоит на видном месте, и я регулярно смахиваю с нее пыль.Автор: Эльфика
Перестань бороться и наслаждайся жизнью!
Сообщение отредактировал gera - Четверг, 03-11-2016, 21:45
Я отыскала его, отыскала, отыскала! Никто не знает, чего мне это стоило – сколько пришлось прочитать, разнюхать, выведать, изучить и сопоставить. Старая легенда о Колодце Желаний о его конкретном местонахождении умалчивала. Зато там было четко сказано: тот, кому действительно надо, кто будет смел и настойчив, кто умеет не только головой думать, но и слышать подсказки свыше, рано или поздно найдет путь к Змеиному Источнику, и Колодец Желаний исполнит его сокровенную мечту.
В общем, мне это удалось. Вот оно, это живописное место в излучине безымянной речушки близ деревни Березовка, куда привели меня мои изыскания. Я вижу его своими глазами, Заповедный луг, посреди которого пирамидой возвышается груда серых камней – Змеиный источник.
Местные сюда не ходят. Говорят, что стоит ступить на луг, и от камней сразу поползут змеи – сотни, а то и тысячи. Приезжих первым делом предупреждают: на луг, где груда камней, не ходить, там полно ядовитых змей, а ближайшая поликлиника – в райцентре, куда довезти просто не успеют. Мол, были прецеденты, и не раз. Меня тоже предупредили, и я покивала: мол, все поняла, нипочем не пойду. Но я приехала в эти глухие места исключительно для того, чтобы попасть к Колодцу Желаний. Только ради этого я и проделала столь нелегкий путь. Да, змеи, я знаю. И я твердо намерена с ними встретиться. Вернее, не со всеми, а с самой главной – Хозяйкой. Только она может мне дать то, что я хочу.
Я сняла угол у одинокой долгожительницы – бабы Маруси, и первые несколько дней провела в изучении окрестностей, а по вечерам допрашивала старушку на предмет старинных легенд и преданий. Сказала ей, что студентка филфака, собираю фольклор. Бабушка прониклась и припомнила кучу историй. Я наводящими вопросами умело направляла ее рассказы в сторону Змеиного Источника. Но тут она становилась немногословной и вела себя как партизанка на допросе: «Не знаю», «не помню», «не слышала». То ли она действительно запамятовала, то ли тема была запретной, но бабкина информация о Заповедном Луге сводилась к одному: там змеи, ходить туда нельзя. Одна только фраза, оброненная бабой Марусей, меня зацепила:
- Говорят, кто ступит на луг без дозволения, сам в змею превращается. Оттого там змеи кишмя кишат.- А кто дозволение должен дать? – ухватилась за слово я.
- Да уж точно не я, — отрезала баба Маруся. – Хозяйка луга.
- Хозяйка – это кто?- Вестимо, кто. Хозяйка – главная змея. У нее на голове корона златая. Вроде так матушка сказывала. А больше ты меня не мучай – ничего не помню. Давай, я тебе лучше про барина-упыря расскажу, ага?
Да, похоже, я знала о Змеином Источнике куда больше, чем старейшины этой деревеньки. Забывает народ свои корни… Да и кто сейчас будет верить во все это? Всем кажется, что век волшебства давно миновал. Зря, между прочим, они так думают!
В выбранный мной день я сообщила бабе Марусе, что иду в рощу по грибы. Взяла с собой корзинку, в которой было все необходимое: молоко, кусок пирога, две оструганные палочки и белый платок. Сначала я пошла в розу и действительно стала собирать грибы – прекрасное медитативное занятие, позволяющее очистить мозги и настроиться на единение с природой. А затем двинулась не к деревне, а совсем в другую сторону – через овраг и заросли кустарника, а потом вниз по склону и вдоль реки, и вот уже излучина, а за ней… да, Заповедный Луг. Цель моего пребывания в \этих забытых богом местах. Вон и каменное нагромождение в виде пирамиды, в легенде обозначенное как Змеиный Источник. Именно под ним находится Колодец Желаний, к которому я намерена обратиться.
Перед тем, как начать, я еще раз прикинула, все ли условия соблюдены. Да, я постилась целую неделю, употребляя только воду и зелень (что мою хозяйку, бабу Марусю, похоже, обрадовало – питание входило в стоимость жилья). Да, сегодня седьмые лунные сутки, ясная погода, время приближается к полудню. Да, я позаботилась об угощении. Да, я тверда в своем намерении. И да, я готова принять на себя ответственность за все, что будет.
Я достала палочки, уселась у края луговины и начала ритмично постукивать ими друг о друга. Через какое-то время «поймала ритм» и стала подпевать – без слов, просто голосом. Это был ритуал, вызывающий змей. Если сочтут, что достойна внимания – за мной придут (вернее, приползут). Если нет – ну, извините, значит, не повезло.
Я стучала и мычала уже с полчаса, когда луг словно вскипел – трава зашевелилась, пошла волнами, и то тут, то там стали подниматься узкие черные тела с треугольными головками. Ого, да тут их, пожалуй, не тысяча, а гораздо больше! Луг действительно кишел змеями, и все они собрались посмотреть на меня. Я не ощущала страха, потому что эмоции могли бы помешать моему намерению, а я этого не хотела. В легенде было сказано, что змеи никогда не покидают луг, а я пока была за его пределами. Тем более что мне предстояло ступить на их территорию, тогда какой смысл бояться?
Наконец, змеи исчезли, трава успокоилась, и прямо напротив меня из нее вынырнула одна-единственная небольшая змейка. Она приподняла голову и показала узкий раздвоенный язык, а потом стала раскачиваться в такт моей звуковой импровизации. В какой-то момент она сделала изящное движение, повернувшись к реке, и обернулась, словно приглашая следовать за мной. Я отложила палочки и не без трепета ступила на густую траву Заповедного Луга. Змея плавно скользила впереди, показывая дорогу.Я и не заметила, как дошла до Змеиного Источника. Ни за что бы не подумала, что под этой грудой обычных серых камней скрывается Колодец Желаний, если бы по нему не скользили змеи. Они появлялись и снова скрывались меж камнями, создавая иллюзию течения, только вместо воды – змеиные тела. Да, Колодец Желаний охранялся надежно. Если даже представить, что кто-то пробился к Источнику, минуя луг (например, прилетел на вертолете), к камням он точно не сунется. А мне сейчас надлежит очистить ум и думать только об одном: о цели своего визита. О том, что я хочу извлечь из Колодца Желаний.
- Колодец Желаний, даруй мне мудрость, — прикрыв глаза, стала формулировать я. — Я пришла сюда за мудростью. Мне ничего больше от тебя не надо. Ни драгоценных камней, ни вечной молодости, ни принца на белом коне, ни власти над миром… Меня нужна мудрость, и я хочу получить только ее.
В какой-то момент я почувствовала на левой лодыжке движение. Я приоткрыла глаза и увидела Ее. Я не знала, каково ее истинное имя. Во всех печатных источниках ее называли почтительно «Она» или «Хозяйка». Описание ее внешнего облика тоже очень разнилось: считалось, что она является каждому в своем обличье. Я почему-то думала, что мне она явится в образе королевской кобры, но нет – это была просто черная змея с желтыми пятнышками, не то ужик, не то гадюка, а может, ни то и не то – я в змеях не очень разбираюсь. Главное то, что это была та самая Хозяйка – на голове у нее красовалась «корона». Не настоящая, конечно, а сияние в виде короны, отличающее Хозяйку от обычных змей. Она неспешно ползла вверх, обвивая мою ногу, скользнула по бедру, потом по руке. Я стояла, не двигаясь, и ждала. Наконец, она перебралась на плечи, дважды обвилась вокруг шеи, вольготно улегшись на мне, а ее верхняя часть изогнулась так, что теперь мы с ней были глаза в глаза. Вернее, это я смотрела в оба глаза, а она слегка повернула голову, и я видела один ее глаз – желтый, со сплюснутым черным зрачком, и, по-моему, слегка насмешливый. Она словно бы видела меня насквозь – сканировала и прощупывала.
Затем она сделала быстрое движение ко мне, которое едва не заставило меня отшатнуться, но я сдержалась. «Поцелуй» — это тоже часть ритуала, так Хозяйка соединяет разум пришедшего со своим. Ее голова на мгновение коснулась моего лба в том месте, где, считается, расположен «третий глаз». А в следующий миг она скользнула выше, положила свою голову мне на макушку и замерла. Ее желтое чешуйчатое брюшко почти касалось моего лица. Она замерла, и я тоже.
Мне не было страшно или неприятно: я не боюсь змей и отношусь к ним с уважением. А уж тем более к Хозяйке – это же не обычная змея, а хранительница Колодца Желаний. Бог весть, сколько лет она живет в этой груде камней, ожидая тех, кому удается добраться и получить право на исполнение желания. Она сама выбирает, кто достоин. Я не знаю, вхожу ли я в их число, но если нет – я без претензий. Счастье уже то, что меня вообще допустили на Заповедный луг, а уж «поцелуй» хранительницы я и вовсе никогда не забуду.
А потом я услышала ее голос.
- А ты с-с-смелая, — прошептал он. – Ты наш-ш-шла меня. Проси, что хоч-ч-чеш-ш-шь.- Благодарю тебя, Хозяйка, и прошу одного – дай мне мудрости.- Тш-тш-тш, — издала звук змея, и мне показалось, что она смеется. – Глупая девоч-ч-чка… Попроси лучше с-с-ч-ч-ас-стья. Или дос-с-татка. Жениха хорош-ш-шего… Поч-ч-чтительных деток. С-с-сокровищ-щ-щ попрос-си…
- Спасибо, но… Это мне не надо. Вернее, надо, но этого я и сама могу добиться.
- Зач-ч-чем тебе мудрос-с-сть? – прошипела Хранительница – Ты молодая. Вкуш-ш-шай жизнь, как соч-ч-чное яблоко. Ч-ч-чтобы сок тек по подбородку, и хотелось ещ-щ-ще и ещ-щ-ще.- Я знаю, что следуют за этими «яблоками жизни». В них слишком много боли. Я испытала это на собственной шкуре – наелась до оскомины. Но я больше не хочу страдать! Если я получу мудрость, то буду понимать тайную суть вещей, и мне больше не будет больно.
- Ош-шибаеш-шь-с-ся…
Я была к этому готова: Хозяйка и должна пугать и отговаривать, проверяя мое намерение на прочность. Это – честь ритуала, и я буду стоять на своем.- А ты с-с-слыш-ш-ш-ала, что многие з-з-знания – многие печ-ч-чали?- Печаль – это когда не понимаешь, что к чему и почему оно случается. Когда я буду знать, все встанет на свои места.
- Ч-ч-что ты будеш-ш-шь делать с этим даром?
- Буду с ним жить. Наслаждаться жизнью без боли. Понесу его людям, буду объяснять, чтобы им не было так больно, чтобы у них была надежда. Я знаю, Хозяйка, что ты можешь даль эту способность.- Это дорога в один коне-ц-ц-ц. Ты уже не вернеш-ш-шься. Ты уже не сможеш-ш-шь быть без-з-заботной. Никогда…- Я знаю. Я давно иду этой дорогой. Я готова.
- Ты проклянеш-ш-ш-шь меня…
- Нет! Я буду очень благодарна. Мудрость – это то, чего я действительно хочу. Пожалуйста!- С-с-слуш-ш-шай… С-с-смотри…
В голове вдруг стало стремительно светлеть, словно кто-то одну за другой включал лампочки, и я вдруг увидела всю свою жизнь, от рождения и до этой минуты. Высветились и те моменты, которые я относила к счастливым, и те, о которых лучше было бы не вспоминать. Мне вдруг открылась вся картина, целиком и без купюр. Я увидела все развилки, на которых я мучительно раздумывала, как поступить, и поняла, что, независимо от выбора, я все равно проходила бы одни и те же уроки. Я поняла, что все мои «ошибки» на самом деле таковыми не являлись, потому что я выбирала то, что вело меня по дороге моей судьбы. Я осознала, что предательства не были предательствами, так как в те моменты нашим орбитам пришла пора разойтись, нам просто невозможно было и дальше двигаться параллельными курсами. Я увидела причудливые узоры судьбы, по которым я кружила в поисках истины и то, как мои узоры сплетались с чужими. Это было прекрасно, восхитительно, завораживающе. Это была совершенно новая, неизведанная игра, в которую мне немедленно захотелось уйти с головой.
- Это то, о ч-ч-чем ты меч-ч-чтала?- Да, — как зачарованная, прошептала я.- Хорош-ш-шо, — прошипела змея и, к моему великому разочарованию, разорвала контакт, мгновенно соскользнув на траву. Свет в голове погас, и я ощутила себя так, будто выключили солнце.
- Х-х-хоч-ч-чеш-ш-шь дальш-ше?
- Да, да!- Не страш-ш-шно?- Нет, что вы! Наоборот, интересно! Хочу видеть больше и глубже.
Я опять ощутила ее иронический взгляд, и еще мне казалось, что она не одобряет мою настойчивость. И еще – словно она настойчиво убеждает меня отказаться от намерения. Но я не сдамся, я выстою.
- Ещ-ще не поз-з-здно ос-становитьс-с-ся, — предупредила она.
Я молчала. О чем говорить, если все уже сказано? Теперь, когда мне показали часть картинки, мне не терпелось увидеть все полотно. Хозяйка не может этого не чувствовать, я же для нее как открытая книга.
- Угощ-щ-щение принесла? – наконец, поинтересовалась змея.- Да, конечно, — спохватилась я.
Я расстелила на травке у Источника платок, поставила на него два блюдца. В одно налила молоко, в другое положила пирог. Змея грациозно подползла и отведала и того, и другого. Она наслаждалась подношением неспешно, словно испытывая мое терпение. Я старалась быть спокойной, хотя внутри все подпрыгивало и трепетало. Мне хотелось продолжения – я понимала, что Хранительница приоткрыла мне только маленькую толику мудрости.
- Ты точ-ч-чно х-хоч-ч-чеш-ш-шь вс-с-се обо вс-с-сем знать? Это с-с-страш-ш-шно. С этим трудно жить.- Как мудрость может быть страшной? И потом, вы же с ней живете.- Я – змея. А ты – ч-ч-человек. У тебя эмоции.
- Я умею держать их в узде, — сдержанно сообщила я. – Мне же не пятнадцать лет!
Снова послышались отрывистые звуки, словно змея расхохоталась. Да, наверное, ей уже лет сто, а то и больше (змеи долго живут!), и я для нее – птенец. Но по человеческим меркам я уже вполне взрослое существо – самое время для обретения мудрости.- Я тебя тож-ж-же угощ-щ-щу, — прошипела змея. – Дай руку.
Я протянула ей руку, и она, разинув пасть, уронила мне на палец капельку яда.
- Вкуш-ш-шай…
На миг меня охватило смятение: это же яд, и кто знает, как он на меня подействует? Но в следующих момент я слизнула каплю и замерла, прислушиваясь к ощущениям. Капля была горькая-прегорькая, и от нее сразу стало неметь во рту, а затем и по телу пошло странное оцепенение.
- С-с-сядь, — приказала змея, и я послушно опустилась на большой камень. Горечь быстро распространялась по телу, онемение захватывало все новые территории, мысли замерли… Я попробовала пошевелиться, но не получилось – тело становилось окаменевшим.
И вдруг я увидела себя как бы со стороны. сидящей на каменном троне в позе лотоса, с прикрытыми глазами, с отрешенным лицом и следом змеиного «поцелуя» на лбу. Я была похожа на Будду, ушедшего в созерцание. Но я не успела насладиться покоем и гармонией, так как в меня хлынул поток… наверное, поток жизни.
Я увидела все одновременно: наш мир и иные миры, космос и атомы, себя и других, прошлое, будущее и настоящее. Но нет – не просто увидела: я еще и чувствовала, пропуская это все через себя. И это было так больно, что невозможно выдержать. Если бы мое тело не было анестезировано змеиным ядом, оно бы просто разрушилось, мгновенно распалось от такого потока боли людской. Боль рождения и боль смерти, боль разлук и потерь, боль ревности и невозможности обладания, боль несбывшихся желаний, но сама главная боль – от невозможности что-то изменить.
А потом границы восприятия еще расширились, и я увидела все. Весь людской муравейник, искренне считающий, что это он рулит природой, и природу, для которой человек – всего лишь досадное недоразумение и опасный вредитель. Это больно, но это так. Бесконечные дискуссии о «свободе воли» — и проторенные тропы с жесткой системой ограничений, в рамках которых человек может эту «свободную волю» реализовать. Это тоже горько осознавать. Упорное желание все понять, классифицировать, разложить на схемы и алгоритмы, превратить в сложные теории и концепции, я ощутила как жалкие попытки людей заглушить свой страх перед хаосом и создать хотя бы видимость упорядоченности. В то же время я поняла простые изящные законы мироздания, которые знает и понимает трехлетний ребенок – до тех пор, пока взрослые не вложат в его голову свои ценности (как правило, через боль и принуждение). Передо мной мелькнули все мировые религии, которые бьются не на жизнь, а на смерть за главенство своих Богов, и никто не отдаст свою «поляну» и паству. Я с обреченностью согласилась, что всеобщего равенства нет и быть не может. Что, как бы это ни было горько, дети умирали и будут умирать, потому что и это – часть Великого Замысла. Что войны – горькая необходимость, потому что человеческий муравейник нужно время от времени прореживать, а возникающие напряжения требуют разрядки. Я увидела иллюзии – огромные мыльные пузыри, в которых каждый строит свои представления о мире, и как эти иллюзии с треском лопаются, столкнувшись с чужими, и от этого тоже боль и горечь. А еще я вдруг поняла, что смысл жизни, который мы так усиленно ищем, заключается в самой жизни, и никакой «особой миссии» просто не существует, мы просто придумываем себе проблему поиска, чтобы как-то заполнить собственную пустоту и заглушить свою боль. И что по-настоящему счастливы те, кто живет просто и не морочится высокими материями, создавая свои уютные пространства на расстоянии вытянутой руки, принимая в него своих близких, даря им тепло и свет. И еще стало мне предельно ясно, что мы все время ждем, чтобы обязательно обозначился кто-то большой и умный, кто все понимает и за все отвечает, и чтобы он дал нам то, в чем мы отчаянно нуждаемся… например, как я, жаждущая мудрости. А мудрость нельзя получить задаром и просто так, она – сухой остаток перенесенной боли. И от этого осознания мне стало совсем уж невыносимо горько. Оказывается, это не так уж и увлекательно – все знать и все понимать…
Я ждала, когда это наваждение кончится, но оно все продолжалось и продолжалось. Видимо, оно не исчезнет, пока не пройдет действие яда.
Не помню, когда я стала приходить в себя. Не знаю, сколько прошло времени – может, час, может, год, а может, и сто лет. В тело возвращались ощущения, а вместе с ними приходила и боль.
- Я предупреж-ж-ждала… — сказала Хранительница. – Смеш-ш-шные ч-человеч-чки… Зач-ч-чем вы торопитесь? Мудрос-с-сть – это яд, его нуж-жно потреблять в малых дозах и пос-с-степенно. Тогда от нее польза. Мудрос-сть обретаеш-шь к с-старос-с-сти… это с-справедливо. К ч-чему муч-читься, пока ты мож-ж-ешь прос-с-сто ж-ж-жить?
Я уже встала с камня, разминая затекшие руки и ноги. Я вдруг ощутила прилив ненависти к змее. Мне захотелось шваркнуть по ней чем-нибудь тяжелым, чтобы она навеки замолчала. Она ведь знала, знала, что так будет! Почему же она меня не остановила? Хотя нет – она пыталась. Это я не захотела ее услышать.- Я всего лиш-ш-шь с-с-соединяю с-с-с Колодц-ц-цем Ж-ж-желаний, — напомнила змея.
Да, это было мое желание. Сейчас оно казалось мне смешным и нелепым. Действительно, мудрость накапливается с опытом и приходит через боль. Вернее, в результате преодоления боли. Я могла бы попросить у Хранительницы все, что угодно. Например, радость жизни. Или яркие события. Или путешествие по всем прекрасным уголкам Земли. В самом деле, разве нельзя обрести мудрость, просто проживая жизнь? Или следовало попросить умение принимать все добродушно и смиренно, не испытывая при этом боли и разочарований?
- Только одно ж-желание, — словно подслушав мои мысли, напомнила мне змея.- И как мне теперь со всем этим жить? – с горечью спросила я.- Если смож-ж-ешь вернуться – прис-спос-собиш-шься. Ес-с-ли нет – ос-ставайс-ся з-здес-сь, с нами. З-змеей быть прощ-ще. Нет ч-чувс-ств. Многие ос-с-стаютсс-ся…
Заповедный луг… так вот почему здесь обитают тысячи змей! Это те, кто, обретя мудрость, так и не решился покинуть это место. Это знание открылось у меня в голове мгновенно, как вспышка.
Да, чувствовать – это больно, это я давно поняла, — сказала я. — Я и пыталась обрести мудрость, чтобы заглушить свою скрытую боль. Оказалось, только усугубила… Раньше мне было больно только за себя, а теперь за всех…
- Многие знания – многие печали, — повторила змея.
- Спасибо, Хозяйка, — поблагодарила ее я.- Попей молока. Противоядие, — ухмыльнулась она и нырнула в Источник.
Я допила молоко, утерла губы. Аккуратно собрала в платок остатки даров – нечего тут сорить. Место заповедное, все должно быть чисто. Делать мне тут было больше нечего, я двинулась прочь от Колодца Желаний, от Змеиного Источника, с Заповедного луга. Понесла всю боль мира, что влилась в меня вместе с мудростью, в свою жизнь.
По легенде, сюда можно прийти только один раз в жизни, и я это знаю. Значит, придется искать другие способы научиться с этой болью жить и обрести радость жизни. Сейчас вот принесу собранные утром грибы, попрошу бабу Марусю их пожарить с картошкой и сметаной, мы вместе поужинаем, а потом буду слушать про барина-упыря (или что она мне там еще поведает?). А завтра прополю ей весь огород, и пусть она будет счастлива.
Я не хочу превращаться в бесстрастную змею Заповедного луга и потом смотреть на дурочек, которые стремятся бежать впереди паровоза и приходят к Колодцу Желаний за всякой ерундой. Лучше я вернусь к людям и буду всем рассказывать, что счастье – в самой жизни и в отношении к ней, а мудрость – это та горчинка, которая нужна, чтобы острее ощущать счастье. И что принимать ее надо пожизненно, но постепенно, в гомеопатических дозах, чтобы не было мучительно больно и невыносимо горько. И еще – что с желаниями надо поосторожнее, так как они имеют тенденцию исполняться.
Я еще не знаю, как я это сделаю, но уверена, что найду способ. Я буду счастливой и научу этому других. Иначе на кой мне вся эта мудрость?
- Ага, проходите. Узница Любви №201055?- Да.- Статья, срок?
- Безумная Любовь. 14-ый срок. В общей сложности – семь лет строгого режима.
- Насколько строгого? В чем выражалось?- Очень строгого. Ревновал, бил, бил сильно, я его боялась как мужчину, никуда не ходила….с дома на работу, с работы домой….. За семь лет совместной жизни мы расставались 13 раз……. Но все равно сходились, я его люблю безумно, до сих пор…… Потом бросил, в очень трудной ситуации. Меня как раз с работы уволили, заработок уменьшился в 5 раз. Ведь мы на мои деньги в целом жили, я много зарабатывала. А тут – в 5 раз… Это его так расстроило! Он прямо сам не свой стал, просто смотреть больно. Скандалы начались, ссоры… Но я его понимаю!
- А я вас не понимаю! Выходит, вы свою Безумную Любовь за деньги купили? Пока вы содержали семью, он с вами жил. А содержание кончилось, так он того… свинтил?!
- Не говорите о нем плохо! Он меня любит! Любил…- Откуда вы знаете? Из чего это следует?
- Он сам говорил! Говорил, что любит меня, что счастлив со мной, что я для него идеальная женщина, и все такое прочее.
Ну да, вы для него идеальная женщина. За вами – как за каменной стеной. Как при родной мамочке. И накормит, и напоит, и денег даст, и поймет, и простит… Удобно! Пока вас с работы не уволили…- Не надо так говорить! Вы злой… Вы на него наговариваете!
- Да нет, я не злой. Просто понять хочу. Работа у меня такая – провожать на свободу Узниц Любви. И предупреждать рецидивы. Так что, когда уходил-то, так и сказал: «Люблю, мол, идеальная моя женщина!»? Только чур честно!
- Если честно… Напоследок он мне сказал, что я плохая хозяйка, что я плохая женщина, и что всю жизнь буду жалеть, что его потеряла…. И это не в первый раз, когда он так себя ведет, бросает в очень трудной ситуации… - И ведь прав оказался! Вы на свободу и выйти не успели, а уже опять, в камеру, проситесь! Жалеете, что потеряли вашего тюремщика и мучителя!
- А что мне делать??? Я же его так люблю!!! Безумно просто!!! А вдруг он другую найдет??? Он мне сказал, что не останется один никогда….
- Чистая правда. Присосется к другой Большой Мамочке – Узнице Любви. Если б вы одна такая были… А то вон тюрьма по швам трещит! Он же не самостоятельный! Он Маменькин Сынок! Он у вас хоть работал?- Работал… В моей же организации, я его туда и устроила. На машине моей ездил. Такой весь родной, свой, все пополам!- И сердце ваше – тоже пополам. И душу. В общем, понятно. Что на свободе-то делать намерены?
- Не знаю… Мне так страшно сейчас – одной!!! Что мне делать??? Кому я такая нужна???
- Какая – «такая»?- Ну вы же сами видите! Толстая, некрасивая, обыкновенная! Пятачок за пучок! Да мне эта Безумная Любовь как подарок судьбы была!!! Я потому ему все и прощала, что он меня разглядел, оценил! Ну кто на меня еще позарится???
- Ооооо, ну теперь совсем понятно. Пока вы так к себе относиться будете, никто порядочный на вас действительно не позарится. Вы же себе даже не второй сорт назначили, а какую-то некондицию просто!!! Вы же себя просто в расход списали!!!
- И что делать?- Наверное, учиться уважать себя. Вам есть за что себя уважать! Если вы 7 лет строгого режима перенесли и не сломались, выжили – уже достойно уважения!
- Еще я работаю, квартиру недавно купила. Я вообще-то стойкая! И работы не боюсь.
- Вот видите! Вы подумайте, подумайте! Свобода – она и дается для того, чтобы отдохнуть от отношений, посидеть, подумать, переоценку ценностей провести. А то посмотрите, что я вам сейчас буду выдавать по описи в качестве личных вещей:разбитое сердце – 1 шт.,
Ну и как вы жить будете на свободе с этим багажом???
- А можно, я это не буду забирать?- Да конечно же, можно! Я же только и жду, когда вы от этого откажетесь!- Ой, а это разве это допускается? Я и не знала! И куда оно все денется?- Спишем и утилизируем! У нас так многие делают при освобождении – отказываются получать!
- А я? С чем же останусь я?
- А вы теперь не Узница Любви! У вас – свобода! Полная свобода действий, желаний и всего такого прочего. Выберете себе что-нибудь новое, по душе! Закажете все, что захотите! Новое, светлое, чистое!- Светлое? Чистое? И можно выбирать? Знаете, я за 7 лет отвыкла от нормальной жизни… Мне как-то страшновато.- Это не беда! Вот смотрите: ваша Справка об Освобождении. Она дает право обратиться за помощью к любому Работнику Света, в любой Реабилитационный Пункт.
- Реабилитационный Пункт?
- А куда, вы полагаете, направляются Узницы Любви после освобождения?- Спасибо вам. Спасибо. Я пойду?- Конечно. На прощание – подарок от администрации. Вот смотрите, в этой коробочке – Любовь к Себе! Работает от солнечных батарей, то есть практически вечно. Начните пользоваться – и результаты не замедлят ждать!
- Благодарю вас. Вы так добры ко мне…
- А Мир вообще добр! И щедр на дары. Вы просто знайте это и никогда не забывайте, хорошо?- Хорошо, — несмело улыбается Узница.- Я вам сейчас ворота открою. Добро пожаловать в Свободный Мир! И желаю вам никогда, никогда больше не возвращаться в нашу тюрьму.
Степаныч распахивает ворота, и бывшая Узница Любви робко делает первый шаг в пространство, залитое ослепительным светом невероятной Любви, из которой, собственно, и состоит большой и добрый Мир. Он ее немного пугает – как птицу, которая выросла в клетке, а теперь вот выпущена на свободу. И ей предстоит научиться парить в свободном и радостном полете, как это и положено от природы – и птицам, и людям.
Началось, как всегда – неожиданно. Хотя… вру, конечно. Это такая штука, что все время подспудно ожидаешь: ну когда же, когда? Я знаю, что все равно рано или поздно это случится. Неизбежность, понимаете? Оно и случается… После этого можно наконец расслабиться и какое-то время жить как нормальный человек. До следующего раза. Начало всегда одинаковое: мир вдруг начинает неуловимо меняться. Звуки, краски – все становится немного другим. Как будто зрение переключается. Да, мне кажется, что я даже слышу легкий щелчок – как будто тумблер переключили. А зрение словно «плавает»: все раз! – и расплылось, два – и снова собралось в четкую картинку. Или, как вариант, подернулось легким маревом, словно покрывалом, а потом покрывало сдернули, и резкость восстановилась.
На этот раз накатило на улице, когда я перебегала дорогу. Эх, обидно… Когда дома – не так страшно, дома, как известно, и стены помогают. А на улице неприятно, да и просто опасно. Но я девушка волевая, немного умею договариваться с организмом. Вот и сейчас я его просила: «Ну, миленький, не подведи! Нам бы только до дома добраться, а там – все что угодно».
Я ускорила шаг, оставалось пройти каких-нибудь 50 метров. Но сегодня организм меня или не слышал, или уж совсем невмоготу ему было, что ли? Пошел второй этап. Откуда-то издалека послышались голоса, много голосов. Они говорили все в раз, и поэтому было непонятно, что говорят, кому и зачем. Выхватывались какие-то отдельные знакомые слова, но общий смысл – нет. По-моему, даже не наша речь звучала, хотя не уверена ни в чем. Просто – голоса.
Одновременно вокруг меня стало закручиваться пространство. Я не знаю, как это объяснить. Ну, словно воздух уплотнился и стал оборачивать меня в кокон. Мне стало трудно дышать, воздуха не хватало. Да и легкие как будто забыли, как правильно дышать. Во мне нарастала паника, пока еще легкая. Ох, мамочки, кажется, не успею… Очень уж мне не хотелось падать прямо тут, на улице. Но я реально оценила свое состояние и поняла: точно, до дома мне не добежать. Реальность расплывалась, становилась зыбкой и размытой. И стала надвигаться угольная темнота. Я словно входила в тоннель, в конце которого не было света.
Навстречу мне двигалась какая-то фигура, по-моему, мужская, и я, собрав последние силы, двинулась к ней и проговорила: - Пожалуйста, мне плохо. Не бросайте меня…
Свой голос я услышала каким-то растянутым и гулким, словно не я говорила, а какой-нибудь инопланетный монстр из фантастического триллера. Перед глазами уже мелькали цветные пятна, значит – все, вот-вот начнется.
- Спокойно. Все нормально, — услышала я издалека, и меня подхватили чьи-то крепкие руки, надежные такие… Голос вселял уверенность, что я действительно в хороших руках.
Дальше я не помню, «ушла в астрал» – в теле нарастал привычный гул, словно все нервные окончания разом стали гнать ток в 6000 вольт, дышать стало и вовсе нечем, голоса бубнили уже прямо в голове. Перед тем, как окончательно сдаться на милость приступа, я, как всегда, отчаянно закричала: «Нееееет!!!!!». Про себя, разумеется, вслух я уже ничего не смогла бы сказать. У меня всегда вырывается этот крик. Но кто бы меня слышал???
… Сознание начало возвращаться медленно. Сначала я ощущала себя какой-то микроскопической точкой посреди космической темноты, затем – начинала расти, разбухать, в какой-то момент обозначались контуры, и я начинала чувствовать свое тело.
Из приступа выходить – тоже не сахар. Это как из глубокого похмелья. Или из комы. Вовсе не так, как из обычного сна – открыл глаза, и через пару секунд сон ушел, а ты в реале. Нет, совсем по-другому. Вот представьте, что вы утонули, вы глубоко под водой. И чтобы попасть на поверхность, вам приходится преодолевать сопротивление огромной толщи воды, и куда двигаться – не видно, идешь по внутреннему компасу. Словно чувствуешь, что Свет вон там, наверху. Тела еще нет, ничего нет, ощущаешь себя просто точкой, которая стремится к Свету. Наверное, это и есть тот самый Свет в Конце Тоннеля.
В какой-то момент ты выныриваешь на поверхность – и делаешь свой первый вдох. Нет, я понимаю, что и до этого как-то дышала, иначе бы просто не выжила, только вот этот осознанный вздох – каждый раз как в первый. Потом включается слух., ну и так далее.
Но на этот раз все было не так. По-другому. Я это ощущала. Во-первых, тело я почувствовала сразу, без нарастания. Во-вторых, голова была ясная-ясная, как будто я не в приступе была, а в парке погуляла. Теперь надо было открыть глаза и чуть-чуть подождать, пока зрение сфокусируется и цветные пятна обретут четкие очертания. Но и здесь сегодня все было не так – никаких размытостей, все сразу ярко и четко. Это моя комната, я лежу на диване, справа ковер, слева угол шкафа.
- С возвращением, — сказал чей-то низкий приятный голос, и я вздрогнула. – Помнишь меня? Ага, этот голос мне знаком, я его где-то слышала… Совсем недавно причем.
- Как тебя зовут? – не отставал голос.
- Ксения… — с некоторым удивлением произнесла я. Смешно сказать, но после каждого приступа приходится заново вспоминать, как меня зовут. И вообще: кто я? Где я? Что я тут делаю? Каждый раз… Но сегодня я как-то сразу врубилась, кто я и где я. Да и тело обычно после приступа долго в себя приходит, а сегодня – вроде как и не было ничего. Интересно…
- Привет, Ксения. Я – Алекс
- Алекс?
Я наконец догадалась повернуть голову и увидела, кто это таким бархатным голосом вещает у меня в изголовье.
Он оказался красавчиком. Таким только в рекламе «Жиллетт» сниматься. У него были дивные серые в золотистую крапинку глаза, брови вразлет и белозубая улыбка. У меня во рту сразу стало кисло: боже мой, я ж знаю, как меня корежит порой… судороги, отключка – и на глазах у такого видного парня???
- Ксюш, ты не волнуйся, — сказал он, успокаивающе положив ладонь мне на руку. – Все нормально. Мы с тобой одной крови, ты и я…
Ерунда, конечно, но почему-то эта фраза из «Маугли» меня сразу как-то успокоила. Словно пароль прозвучал.
- Говорить уже можешь? – спросил он.
- Кажется, да, — попробовала слова на вкус я. Речевой аппарат действовал, слова выговаривались без труда. – А я долго… ну, в обмороке была?
- Ксения, давай без дураков, ладно? У тебя эпилепсия, да?
- Ну да, — секунду помедлив, кивнула я. Чего уж там… – Я уже в порядке, правда. Только не очень помню, когда успела с вами познакомиться.
- Возле твоего дома. Ты начала отключаться, попросила меня тебя не бросать. И адрес назвала. Помнишь?
- Д-да… Теперь вспоминаю. Я вас тогда плохо разглядела. И вы… скорую вызывали?
- Нет, ты все время твердила: «Только не в больницу, только не в больницу». Ну, я и не стал вызывать. Тем более что я знаю, как справляться с приступами. Сам такой же. Ничего, что я «на ты»?
- Ничего, — ошалело поморгала я. – Что значит «такой же»? - Эпилепсия, — коротко объяснил он.
- То есть… Вы хотите сказать, что у вас то же, что и у меня? Эпилепсия, да?
– Только без приступов. И без лекарств. Мы с ней дружим. - Дружите? С кем? – совершенно растерялась я.
- С эпилепсией. С болезнями вообще надо дружить. А если бороться, то они, как правило, побеждают. А так – есть шанс договориться.
- И вы договорились? – спросила я. Черт с ним, что этот красавчик видел меня в неприглядном виде – зато он интересные вещи говорил, и не врал, я это просто нутром чувствовала!
- Да. Мне удалось. И ты научишься, если хочешь.
- А как??? – с самым живым интересом уставилась на него я. - Это не просто. Придется много потрудиться. Но если есть желание, терпение и чистое намерение, все получится. - Алекс, а вы врач, да?
- Нет. Я по другой части. А все «лечилки» — исключительно на основании личного опыта. И не называй меня на «вы», а то я себя древним стегозавром чувствую…
- Стегозавром! – фыркнула я. – Они давно вымерли. Ладно, буду на «ты». Алекс, а у тебя давно… ну, последний приступ?
- Давно. Очень. Теперь я хожу «туда» сознательно. В приступах просто нужды нет.
- Чего? – не поняла я. – В смысле – «нужды нет»??? - То есть меня не надо больше выключать в принудительном порядке – я все сам, добровольно делаю, в подходящих условиях, в удобное для меня время.
- Можно, я уже встану? – с досадой спросила я. В самом деле, полулежать в присутствии постороннего мужчины мне было как-то неловко, я ж не старая развалина, в конце концов?!
- Помочь? Или сама? - Сама, — с удивлением сказала я, легко меняя положение. – Странно. Неплохо ведь себя чувствую!
- Я тебе немного помог, — сообщил Алекс. – Я долго учился управлять своими энергиями, кое-что могу.
- Спасибо. Слушай, а пойдем на кухню, а? Голодная я. У меня всегда так после приступов – как будто последний раз ела в прошлом году. Или даже в прошлой жизни.
- Так оно и есть, — серьезно кивнул Алекс, поднимаясь со стула. – «До» и «после» — это две разные жизни. Приступ – маленькая смерть. Пойдем, отпразднуем очередное рождение. Говори, где тут у тебя можно помыть руки?
Когда он встал, я только тихонько вздохнула. Он был высокий и стройный – мечта любой девушки, а вкупе с проникновенными глазами и широкой улыбкой – так просто идеал мужской внешности. В общем, Мужчина. У меня это больной вопрос. Нет, я и сама вполне симпатичная особа, и мужским вниманием не обделена, но вот вступать в какие-то тесные отношения… нет. Как представлю, что я падаю прямо при Нем, а Он с ужасом глядит на мои корчи – нет уж, увольте. Знаю, что эта проблема не только у меня. В самом деле, какая же женщина захочет выглядеть некрасивой в глазах любимого? А если честно – это какой же душевной широты должен быть Он, чтобы добровольно согласиться на такую вот совместную жизнь, от приступа до приступа? Так что тут у меня были свои комплексы, чего уж скрывать… Но Алекс – другое дело, он вызывал у меня доверие. По крайне мере, можно было не напрягаться, скрывая свою болезнь – он и так уже знал.
За кухонным столом беседа продолжилась.
- А у тебя эпилепсия давно? – поинтересовался он.
- Слушай! А можно ее вслух не называть? – нахмурилась я. – Ну, неприятно мне…
- Но она же от этого не исчезнет? – мягко спросил он. – Вот скажи, тебе как больше нравится – когда тебя по имени называют или окликают: «Эй, ты!». - Дурацкий вопрос. Конечно, по имени.
- Ну так и к болезни тоже надо относиться с уважением. Иначе как ты будешь с ней вести переговоры? Надо изучить ее биографию, привычки, потребности. Вот ты, например, знаешь причину возникновения эпилепсии у тебя лично?
- Да, знаю. У меня началось около трех лет назад. После ЧМТ. Ну, черепно-мозговая травма. Я на втором курсе училась, попала в аварию, ну и вот, последствия… А у тебя?
- У меня с детства. Сначала мама меня лечила, ну и врачи, разумеется, а потом вот сам за себя взялся, - засмеялся Алекс.
- Расскажи мне про то, как ты справился с болезнью! - Да я с ней не справлялся. Она есть, но меня больше не трогает. Мы с ней мирно сосуществуем. Добрососедские отношения, можно сказать! - Я тоже хочу, чтобы она меня больше не трогала, — твердо сказала я. – Научи меня, пожалуйста! - А на что ты готова ради исцеления? - Да на все, что от меня зависит! И даже немножко больше. Лекарства мне не помогают. Вернее, может, и помогают – все-таки приступы не так уж часто бывают, хотя все-таки случаются. И препараты не очень хорошо на меня действуют. Я же помню, какая я была до этого. А тут вроде как муха в меду – мысли вязкие, время вязкое, память ухудшилась, учиться труднее стало. А я хочу жить полноценной жизнью! Замуж выйти, детей родить… — тут я осеклась. Что-то я слишком разговорилась. Но Алекс только понимающе кивнул. - Мне это знакомо. Я ведь тоже боялся. Я очень хотел и очень боялся плавать, водить машину, путешествовать, танцевать брейк, да много еще чего. Но я очень хотел снять эти ограничения, увидеть свет в конце тоннеля! И вот, получилось. Я не принимаю лекарств, и у меня больше нет приступов.
- Алекс, я верю. Я верю каждому твоему слову! Но это похоже на чудо. Говорят ведь, что эпилепсию нельзя излечить, можно только компенсировать, подобрав определенные препараты.
- Чистая правда. Так и есть. Только компенсация не обязательно происходит за счет лекарств. Если хочешь знать, наш организм – сам себе и доктор, и фармацевт. И возможности у него колоссальные. Просто мы не умеем ими пользоваться. - Так вот я и хочу узнать про эти возможности! Я уже созрела для обучения, честное слово, — вновь попросила я. – Я наелась и готова слушать.
- Ну хорошо, я расскажу тебе все, что знаю сам. Но учти: научного подхода тут будет мало, только собственный опыт и кое-какие догадки.
- С научным подходом я уже знакома, — усмехнулась я. – Весь Интернет перерыла, начитанная. Вынесла главную мысль: путем подбора лекарств постепенно можно свести приступы практически к нулю, но зато всю жизнь придется работать на эти самые лекарства. Я так не хочу. И потом, побочные эффекты – это же просто букет возможных заболеваний в будущем!
- Что да, то да, — подтвердил Алекс. – Я столько литературы на эту тему перечитал! Все-таки лекарства для организма чужеродные, а болезнь – своя, ты как считаешь, Ксюш?
Я не нашлась, что ответить. Болезнь мне никогда «своей» не казалась, напротив – я ее воспринимала как захватчика, вероломно напавшего на мою суверенную территорию.
- Так как тебе это удалось? – вернулась к основной теме я. – Целители? Гомеопатия? Травы? Маги-колдуны?
- Всего этого понемногу. И еще многое другое, — ответил Алекс. – Я ведь шел методом проб и ошибок. Выбирал то, что подходит именно мне. Понимаешь, если дана такая невероятная Сила, ее можно использовать в своих целях. - Сила? – переспросила я. - Ну да. Ты задумывалась, сколько энергии проходит через твое тело во время приступа?
- Задумывалась. Иногда кажется, что можно ее на Запад продавать. По демпинговым ценам.
- Вот-вот. Но вся эта сила уходит «в никуда», взрывается в голове и отключает мозг. Часто при этом «выжигая» и сопредельные участки. - Да, я в курсе. Врачи предупреждали, да и читала об этом много, — вздохнула я. - Как ты думаешь, зачем это все?
- Не знаю. Низачем. Просто так. Болезнь такая… зловредная.
- Э, нет! – покачал головой Алекс. – Ничего и не зловредная. Наоборот, она тебя защищает. Если бы не она, ты бы просто погибла или сошла с ума. - С какой бы стати я сошла с ума? Конечно, приступ – неприятно и тяжело, но это же просто отключение сознания. - Не совсем так, — ответил Алекс. – Отключение сознания – это как предохранитель. Когда напряжение достигает запредельных параметров, предохранитель срабатывает. И ты погружаешься в спасительное «ничто».
- Ничего себе «спасительное»! – возмутилась я. – Да каждый приступ пару лет жизни отнимает!
- А если без отключения – всю жизнь сразу отнял бы, — сказал Алекс, и это прозвучало так, что я сразу ему поверила. – Там… там очень страшно.
- Откуда ты знаешь?
- Я там был. В своих воспоминаниях, конечно. У каждого – свои воспоминания, но все они запредельные по накалу страстей, поверь.
- А… что у тебя там было? – не удержалась я. – Можешь рассказать?
- Очень немногое. Я просто не стал углубляться, и хорошо. Вовремя понял, что нет смысла копаться в том, что изменить все равно не сможешь. Это касается, как правило, прошлых жизней. «Дела давно минувших дней, преданья старины глубокой…».
- Я не верю в прошлые жизни, — заявила я. – Я на биофаке учусь. Наука реинкарнацию отрицает.
- А эпилепсия – подтверждает, — немного насмешливо парировал Алекс. – Понимаешь, если ты во что-то не веришь, не значит, что его нет. Просто ты его не видишь. Чаще всего – боишься видеть. Это и есть механизм эпилепсии, кстати. Что-то такое, что ты панически, до судорог боишься видеть.
- Оп-па… — растерялась я. – И что же такого невыносимого может быть, чтобы вот такой ценой от него отгораживаться?
- Может, — тихо сказал Алекс. – Я расскажу тебе. Знаешь, еще когда я лечился у врачей, мне говорили, что разгадка – в ауре. Ну, ты знаешь, то самое состояние, когда еще не началось, но вот-вот… Ты голоса слышишь?
- Слышу. Только никогда не могу разобрать, что они говорят, — поспешно доложила я.
- Вот и я не мог. Никак мне было не разгадать эту загадку. А когда принимаешь лекарства, они вообще сглаживают, мышление становится вязким, ускользающим. И вот один доктор, из молодых, продвинутых, посоветовал мне подобраться к разгадке с другой стороны. Заниматься дыхательными техниками и уходить в медитации. Ну, я начала, потом увлекся. И однажды увидел «картинку». Страшную. Ты готова ее увидеть?
- Готова, — в волнении сглотнула я.
- Представь себе серо-черный мир. Выжженный, обугленный, и словно сотканный из пепла. Огромное поле. А на нем тысячи теней. Все они были людьми, и все погибли страшной, мучительной смертью. Их тела сожжены, они стали дымом и горсткой пепла. И все они вздымают руки и просят о помощи. Все пропитано смертями, скорбью, и везде чуть слышно звучит трагическая музыка. А я стою напротив них и ощущаю ужас, и боль, и бессилие свое, и беспомощность, потому что все, поздно, их уже нет, и никогда не будет. И во мне нарастает гнев, он поднимается, разливается, захлестывает меня с головой, он становится больше меня, он клокочет, он давит изнутри, это похоже на пробуждение вулкана, который вот-вот взорвется, и когда давление становится невыносимым, происходит взрыв, сметающий все живое. Я отключаюсь.
- Алекс, постой… — попросила. – Мне надо дух перевести.
Он говорил спокойно и размеренно, без особых эмоций, но рассказал все так, что я не просто увидела картинку, а словно побывала внутри нее, увидела тусклые мертвые краски и почуяла запах гари. Да что там – как будто я прожила этот миг вместе с серыми бесплотными тенями на этом выжженном поле.
- Ты считаешь себя виноватым, что не смог их спасти, да? Или ты хотел отомстить за их смерти? Алекс, но ведь ты ту ни при чем! Ты не можешь быть один за всех в ответе!
- Погоди, Ксюш. Уговаривать меня нет смысла. Тут все сложнее. С таким же успехом я мог быть тем, кто их всех погубил. Я сумел в рассказе передать ту невероятную энергию, которая во мне нарастала, пока не взорвалась? - Еще как! Прямо как атомный взрыв.
- Так вот, представь себе, что я – один из разработчиков атомной бомбы, например. Занимаюсь «чистой наукой», просто интересно посмотреть, что будет, если воплотить в жизнь какие-то формулы. Представила?
- Ну… да, — кивнула я.
- И в результате моих научных изысканий получилась атомная бомба, которую сбросили на Хиросиму. Тысячи людей, в страшных мучениях, одним махом! Нет, это не я ее сбросил – но я ее создал. Я – убийца, я – палач, и я же – скорбящий, виноватый и обвиняющий. Гнев, который во мне поднимается – это гнев на себя же. Страшный гнев, убивающий. Я не могу себе простить. Не знаю, может, это я их всех умертвил. А может, напротив – мог спасти, но не спас. Возможно, я их предал. Или просто был тому свидетелем. Главное, мой энергетический посыл так и остался нереализованным.
- И это что, у всех так??? – в ошеломлении уставилась на Алекса я.
- Да нет, у всех причины разные. Но механизм один и тот же – появление энергии, нарастание, заполнение ею тела и сознания, и когда должно произойти что-то страшное – уход в приступ. Эпилепсия – это нереализованная энергия, понимаешь? Запись в телесной памяти, как будто старая пластинка играет, и на одном и том же месте царапина, там раз за разом игла пробуксовывает.
- Нереализованная энергия… — повторила я, пытаясь поймать за хвост какую-то мысль. – А ты все время видишь только это?
- Это одна из моих картинок. Вообще-то их было несколько. И все… страшноватые. Эмоционально очень задевают. Все в таком градусе, в таком накале…
- Алекс… Как ты с этим живешь? – тихо ужаснулась я. – Как с этим вообще можно жить??? Это же с ума сойти!
- Вот я и говорю, — энергично закивал Алекс. – Но лучше не сходить. Если мозг от чего-то защищается – лучше туда не лезть. А вот обойти – можно, да. Если понимаешь механизмы.
- Знаешь, а я вспомнила, — вдруг сказала я. – Я поняла свой механизм. Это та авария, когда я голову разбила. Я помню, как наша машина едет по дороге, и вдруг на встречную выскакивает КамАЗ, и идет прямо в лоб в лоб, вырастает, у меня паника, и я понимаю, что все, не успеть, не свернуть, никуда не деться, и нас сейчас – в лепешку…
- Стоп! – резко скомандовал Алекс. – А ну-ка дыши! Глубокий вдоооох… Выыыыдох… Положи руку на живот, другую на горло. И дыши через руки. Живот – вдоооох… Горло – выыыыдох… И еще… Полегчало?
- Ага, — выдохнула я, чуть расслабившись.
- Вот видишь, сейчас ты вся напряглась, сжалась, у тебя пошла та эмоция, которую ты испытала тогда, в машине. Неотвратимость, да?
- И невозможность что-то изменить, — добавила я. – Правда, энергия нарастает, дикая энергия – бежать, спасаться, а бежать некуда и времени нет. Ты прав. Все так и происходит. Каждый раз. И заканчивается приступом.
- По факту ты сейчас почти что вызвала у себя приступ. Но я дал тебе один из инструментов – дыхание. Дыхание – великая сила. С его помощью можно контролировать и корректировать не только эмоции, но и физиологические процессы. Йоги это всегда знали и успешно применяли. Очень рекомендую! - Это всем помогает?
- Не всем. Я же говорю, надо искать свои способы. Медитация, вода, точечный массаж, йога, изучение своего тела изнутри, отслеживание энергий, умение управлять собственным организмом – все это нам дано природой. Просто мы мало этим пользуемся. Мешают лень, страх, неверие. Я поверил, поискал свое – и восстановил здоровье.
- Ты хочешь сказать, что эта неудержимая энергия клокочущего вулкана больше не появляется? – уточнила я.
- Появляется, хоть и не так сильно. Это то, что до конца стереть из памяти невозможно, в моем случае – точно. Но я направил ее в другое русло.
- Как? Как ты это сделал? – я просто уже подпрыгивала в нетерпении. - Я попросил у Вселенной, чтобы она подсказала мне позитивное русло для этой энергии.
- Молился, что ли? – вырвалось у меня.
- Можно сказать, что да. Только не как в церкви, а своими словами. Ведь Вселенная и Бог – одно и тоже. Ты, как будущий биолог, наверное, тоже к этому выводу пришла. Или придешь. - Ладно, приду. Ты не отвлекайся. И что сказала тебе Вселенная?
- Она научила меня видеть механизмы. Теперь, когда я чувствую энергию, я сажусь медитировать и задаю вопросы. И в медитации получаю удивительные развернутые ответы. Сам бы я до этого никогда не додумался.
- И все? – видимо, разочарование отразилось на моем лице, потому что Алекс засмеялся. - Нет, конечно. Потом я записываю свои озарения и превращаю их в статьи. А статьи публикую. Это стало моей работой. И еще – я помогаю людям. Тем, кто не хочет ждать милостей от природы, не надеется, что болезнь как-нибудь сама рассосется, а стремится познать себя и реально изменить свое состояние до отметки «практически здоров». - Я тоже хочу, — с чувством сказала я. – А когда я чего-нибудь хочу, я всегда этого добиваюсь. Ты поможешь мне?
- С радостью, — широко улыбнулся Алекс. – Надо же мне куда-то энергию девать…
- Знаешь, я часто сижу и думаю, что могла бы вечерами на свидания бегать, если бы не эпилепсия, — призналась я. – И мне грустно от этого. А сейчас впервые подумала: как хорошо, что у меня столько свободных вечеров!!! Есть время позаниматься собой и своим здоровьем.
- Знаешь, а я сейчас сижу и думаю, что мне очень хочется пригласить тебя на свидание, — ответил Алекс. – Ты потрясающая девушка! Мы можем встретиться вечером, например?
- Мы можем и не расставаться до вечера, тем более что дело к нему и идет, — решительно объявила я. – Считай, что свидание уже началось. Если ты покажешь мне, как надо медитировать — то я согласна.
- Конечно, — обрадовался Алекс. – И еще кое-что хочу тебе сказать прямо сейчас. Перестань проклинать свою болезнь, а тем более бороться с ней. Прощение и благодарность – вот то, что постепенно ее нейтрализует. Эти штуки нейтрализуют все негативные проявления в мире. Не веришь – проверь!
…Вскоре мы сидели друг напротив друга в позе лотоса, Алекс объяснял мне теорию расслабления и концентрации, а я, закрыв глаза, впервые возблагодарила свою эпилепсию за этот день, и за знакомство с Алексом, и за свет в конце тоннеля, который победно освещал мне путь и мотивировал идти вперед, и только вперед.
Один человек, воплотившись на этой земле, принес с собой Родовое Проклятие. Что это было за Проклятие – мы не знаем, да и важно ли? А только кровь у него оказалась порченая. Да так сильно, что приключилась с ним неизлечимая болезнь. И как-то ночью явилась за ним Смерть.
- Пойдем со мной. Ничего страшного, это быстро, зато мучиться не будешь. Потом воплотишься еще раз.
- Но я еще так молод! – воскликнул человек. – Я совсем не хочу умирать. Я хочу жить! А можно отсрочить как-то?
Он и правда, несмотря на болезнь, очень хотел жить. Смерть посмотрела на человека и увидела в нем силу воли и запасы энергии, кипучий ум, и огромные залежи любви к людям, и желание изменить этот мир к лучшему. В нем была такая огромная жажда жизни, что Смерть несколько удивилась – даже ей, повидавшей виды, редко доводилось встречать такое. Прямо жалко было уносить с собой такого жизнелюбивого человека.
- Вообще-то я редко иду навстречу, — в сомнении сказала Смерть. – Но ты мне чем-то симпатичен. Пожалуй, можем попробовать договориться. Просто так я отменить твой уход не могу – не вправе, но вот обмен в исключительных случаях практикуется. Ты как, готов?- Готов, — кивнул человек, лихорадочно соображая, что он может предложить на обмен. Ведь он был очень молод и еще не успел обзавестись ничем особо ценным.
- Нет-нет, меня не интересуют тленные ценности, — успокоила его Смерть. – Зачем они мне? Я попрошу у тебя что-то по-настоящему дорогое… Раз уж жизнь так тебе дорога, я не буду ее забирать, но обмен должен быть равноценным. Знаешь что? Я оставлю тебе Жизнь, но заберу Любовь и Счастье.
- Но зачем нужна Жизнь, если в ней нет Любви и Счастья? – ужаснулся человек.- Тебе придется научиться добывать их по ходу жизни из того, что есть. Из любого события, из каждого поступка. Сколько сможешь добыть – все твое, с тем и будешь жить.- Если так, то я смогу, — кивнул человек.
- Не торопись. Ты должен будешь постичь науку благословлять проклинающих тебя и помогать тем, кто тебя отвергает, держать любые удары судьбы и находить счастье даже в боли.
- Я согласен.- Ты должен будешь найти способ очистить душу и освободить свой род от Родового Проклятия, и тогда ваша кровь снова станет чистой, и твоим потомками не придется уходить со мной. По крайней мере, не очень скоро…
- Да, я сделаю это. Скажи, мы заключаем эту сделку на всю мою жизнь?
- Пока не знаю. Когда сочту, что ты заплатил сполна – я освобожу тебя от обязательств по этому договору. Но насколько скоро это случится, и будет ли вообще – зависит от тебя.
- Хорошо. Пусть будет так, — решил человек. – По крайней мере, я попробую. Иначе всю жизнь буду себя клянуть за неиспользованные возможности!
- Всю жизнь, — усмехнулась Смерть. – Сколько ее там осталось, твоей жизни? Ну ты и оптимист! Ладно, давай подписывать договор.
- Чем?
- Кровью, разумеется! Да не шарахайся ты так, я не Диавол. Я всего лишь скромная Смерть. Кстати, по твоей подписи я увижу, когда ты окончательно очистишь свой род от Родового Проклятия. Когда она вновь станет чистой и алой, считай, мы в расчете.
И сделка была заключена. Человек подписал договор собственной кровью, и таким образом к Смерти перешли Любовь и Счастье, отпущенные ему судьбой, а Смерть взамен подарила ему жизнь.
- Я накину тебе на память вуаль, — сказала Смерть, — не надо тебе помнить, что мы встречались и разговаривали. Но условия договора ты будешь помнить. Хочешь – живи и выполняй, не захочешь – быстренько аннулируем договорчик, и милости просим со мной на перевоплощение.
… Не соврала Смерть. Наутро он ничего не помнил, но в нем вдруг появилась твердая уверенность, что он будет жить, надо только постараться. Любовь и Счастье. Счастье и Любовь. И он стал стараться.
Жизнь у него получалась непростой. Он женился на женщине, которая его не любила – и ему пришлось самому, как ювелиру, бережно и филигранно выковывать узоры их отношений. У него появились дети – физически вполне здоровые, но дочку постиг умственный недуг, и человеку пришлось учиться любить ее, и помогать ей, и гордиться каждым ее маленьким успехом, и спокойно отвечать и на сочувствие, и на насмешки.
Но это было не все. Договор гнал его все дальше и дальше. Он много читал и духовно развивался, постигая тайны Рода, чтобы очистить его от Проклятия. На этом Пути он получил ценную информацию и познакомился с нужными людьми, и однажды удостоился Тайного Посвящения, где получил новое имя – Родосвет. Может, со стороны это и может показаться случайностью, но на самом деле, это было закономерно, потому что к тому времени он многое сделал, и в дремучих дебрях его Рода появились ясные и четкие тропы, и сверху на них хлынул Свет. Где-то на этом пути страшный диагноз, который когда-то чуть не привел его к Смерти, потерялся, исчез, остался далеко позади.
И он умножал свое Счастье, щедро делясь с другими всем, что постиг. Он смог помочь себе – и ему хотелось помочь сотням и тысячам других, попавших в такую же беду. Он стал находить разных людей, объединенных одной идеей, и сводил их вместе – для того, чтобы они могли обмениваться опытом и нести Свет дальше. Ему верили, за ним шли, вокруг него собирались те, кто шел тем же путем.
Однажды он вдруг понял, что его жизнь чем-то похожа на сказку. Он узнал, что есть целая наука – сказкотерапия, лечение сказками, и со всем пылом бросился ее изучать. Те, кто его знал, удивлялись: он уже долго жил на земле, у него появились внуки, а он выглядел гораздо моложе своих лет. И кто бы мог сказать, что в юности он стоял у смертельной черты, и врачи не могли ему помочь? Он и сам не заметил, как, поднимаясь все выше и выше, оказался там, где нет уже ни леса, ни запутанных троп, ни непроходимых буреломов, а есть только простор, крылья и радость полета.
И вот наступил тот миг, когда Смерть, перебирая старые договора, увидела, что на одном из них подпись яркая и пульсирующая, как будто в ней происходило биение жизни. Было впечатление, что она совсем свежая, только что сделана живой, яркой алой кровью.
- О! Кто это у меня? Похоже, договорчик-то выполнен! – и Смерть, вглядевшись, вспомнила того самого юношу, который очень хотел жить.
Надо сказать, что договоры заключаются гораздо чаще, чем выполняются. Не все хватает сил и последовательности, чтобы выполнить все условия. А этот, похоже, был молодец — не обманул!- Вот ведь поговорка у них есть – «обмануть смерть», — проворчала она. – Невдомек им, смертным, что все как раз наоборот. Не обмануть, а заключить договор, совершить равноценный обмен! Тогда только у них шанс появляется… Ну да ладно. Рада за него. Теперь я верну ему Любовь и Счастье. Теперь он не мой, и пусть им занимается Жизнь.
И однажды, паря в высоких слоях, где он теперь пребывал постоянно, Родосвет встретил Ангела. Ангел явился в образе земной женщины. Она и выглядела как ангел – чистая, тонкая, светлая и полная Любви. Увидев ее, человек мысленно ахнул: «Вот ради этой встречи и стоило жить!».
В Ангеле было все, что когда-то принадлежало и ему – и Любовь, и Счастье, и он щедро изливал на него потоки этого сияющего дождя. Человеку казалось, что он попал в рай – ведь до сих пор он мог ощущать лишь то, что сам смог добыть, увидеть, а где-то даже и придумать. Иногда в таких случаях возникает мысль, что ты не достоин такого счастья. И тогда получатель от него отказывается – не выдерживает потока Любви.
И в нашем человеке тоже возникло чувство вины. Ведь он оставил там, внизу, тех, кто был с ним эти долгие годы – жену, детей, привычный круг знакомых и друзей… И когда он сказал им, что теперь не может жить тут, внизу, потому что крылья просят полета, а душа – Любви, разумеется, он был не понят, и многие его осуждали. Ведь там, внизу, многие так и жили – без любви, без счастья, без полета, и ничего, существовали как-то…
В то самое время Жизнь бросила взгляд на человека и приостановила свой бег.
- Эге-ге, да тут требуется мое вмешательство, — покачала головой она и, дождавшись удобного момента, обратилась к человеку..
- Я знаю, тебе удалось преодолеть судьбу и договориться со Смертью, и что Твои Любовь и Счастье теперь вновь в твоем полном распоряжении. Но что-то я забеспокоилась. Не все ладно?- Да нет, все хорошо, но…
- Ты сумел быть счастливым, когда у тебя все было плохо, и над тобой довлел смертельный договор. А теперь, когда ты свободен и крылат – почему ты не принимаешь свое Счастье?
- Я чувствую себя виноватым, — признался человек. – Дело в моей семье. Они страдают. Им будет плохо без меня. Раньше я давал им Любовь и Счастье, а теперь?- А теперь им придется научиться добывать их самим. Так же, как и тебе когда-то. Не лишай их возможности пройти через испытания и подняться выше – туда, где небо, полет и бесконечный танец душ.
- Но им больно…
- Обычно через боль и происходит развитие души, — сказала ему Жизнь. – Иначе как вас, ленивых и нелюбопытных, заставить расти? Только под страхом смерти. Или боли. И вот что я тебе скажу: иногда принести боль является величайшим благодеянием, потому что с этого момента и начинается настоящая борьба за жизнь.- Хочешь сказать, что теперь я должен пройти еще и этим Путем? – спросил он.
- Так и есть. Ты научился давать и поддерживать. Теперь научись брать и получать. Это всего лишь следующий этап обучения, ведь твой Путь еще не закончен. Надеюсь, на этот раз не придется заключать новую сделку?
- Нет. Я сам, — широко улыбнулся человек. – Я понял. Я не буду им мешать. Пусть они тоже пройдут свой Путь. И я буду рад встретить их там, в небе, где танцуют вместе Люди и Ангелы.
Жил-был цветок. Это был не обычный цветок, а космический. Обычные цветы предназначены¸ чтобы радовать человеческий глаз, а космические цветы нужны, чтобы радовать звезды. Вот так он и плавал в бескрайнем космосе от звезды к звезде, чтобы вдохновлять их своей необычной, диковинной красотой, и в этом было его предназначение. А название у цветка было тоже необычное, как будто звук басовой струны – Варрррр…
А в одном небольшом звездном скоплении на окраине галактики, на планете Земля жила-была женщина по имени Ольга. Но на самом деле она была звездой, и настоящее имя ее было Олла. Иногда звезды спускаются на землю, чтобы совершить что-то очень-очень важное и нужное для всего человечества. Конечно, для звезды очень нелегко скрываться в облике обычного человека, и часто они чувствуют себя одинокими и непонятыми, но… задание есть задание.
Надо сказать, очутившись на Земле, звезды порою сильно меняются. Так надо: ведь им предстоит жить среди людей и следует приспособиться к обычной жизни. Иногда они настолько вживаются в роль, что почти сливаются с остальным населением и начинают забывать о своем великом задании – светить людям, и тогда Вселенная делает что-нибудь такое, что будет постоянно тревожить, напоминать, вдохновлять… в общем, побуждать звезду выполнять ее высокую миссию.
Однажды, когда Олле было особенно грустно и одиноко, она услышала шепот Вселенной.
- Как ты, дитя мое? – нежно спросила Вселенная.
- Мне так трудно, — пожаловалась Олла. – Здесь, на Земле, все по-другому – не так, как у нас, среди звезд. Здесь много зла, ненависти, лжи, предательства… Здесь слишком грубые звуки и краски. Порою мне бывает очень тяжело и невероятно хочется вернуться домой, на небо…
- Понимаю, — тихо сказала Вселенная. – Если бы ты знала, как я тебя люблю, звездочка моя…
- Мне очень не хватает родственной души, — пожаловалась Олла. – Кого-нибудь, с кем я смогу поговорить не словами, а душами, не на земном, а на звездном языке. Вот как сейчас с тобой.
- Да, все это так. Но ты избрана для того, чтобы нести свет и менять реальность этого мира к лучшему, и ты должна быть здесь. Мне просто некем тебя заменить! Ты – незаменимая, понимаешь?
- Да, конечно, — вздохнула Олла. – Я стараюсь! Но здесь я не могу сиять в полную силу, иногда просто руки опускаются. Похоже, в звездах тут никто не нуждается. Потому что я сияю-сияю, несу свет, пытаюсь что-то сделать для этого мира, но меня часто просто бьют по рукам. Это совсем не вдохновляет…
- Что ж, я подумаю, чем тебе помочь, — пообещала Вселенная. – Хотя… Пожалуй, я уже знаю, что нужно сделать.
- Да? И что же?
- Как ты смотришь на то, чтобы у тебя появился верный спутник и лучший друг? Он никогда не предаст, ни к кому не уйдет и будет всегда рядом. Он будет помогать тебе увеличивать твой свет. Он будет тебя вдохновлять. И самое главное – вы в любой момент сможете поговорить с ним на одном языке, из души в душу.
- О, это было бы прекрасно! – воодушевилась Олла. – А кто это, что за человек?
- Это не человек, — улыбнулась Вселенная. – Это цветок. Редкий космический цветок Варррр, созданный для того, чтобы вдохновлять звезды. А я подумала, что надо бы вдохновить и людей. Благодаря цветку Варррр, в них начнет просыпаться нежность, любовь, творчество, осознанность! Ну и в тебе, само собой, тоже.
- Но разве космические цветы могут существовать в земных условиях? А тем более разговаривать?
- К сожалению, нет. Я могу дать тебе семечко, а вот вырастить земную оболочку для него тебе придется самой, в собственном теле, питая его своей любовью.
- Хорошо, конечно, я выращу! Во мне столько любви, что хватит на весь мир – не только на семечко.
- Но имей в виду: он будет такой же необычный, как ты, и даже еще необычнее. Ему будет еще сложнее приспособиться к земным условиям, поэтому тебе придется о нем заботиться. Зато это будет всех (и тебя тоже!) постоянно вдохновлять и побуждать к жизни!
- Да, я буду о нем заботиться! Со мной рядом будет родственная душа, верный спутник, а это меня уже вдохновляет!
- Что ж, тогда жди. Семечко скоро окажется в тебе.
Так оно и вышло. В самом скором времени Олла ощутила, что в ней зародилась новая жизнь. Она старательно поддерживала ее, питая и поддерживая, и по прошествии времени на свет появился чудесный звездный цветок – Варррр. Для него выросло подходящее тело маленькой девочки, и цветок уютно расположился в нем, получив земное имя – Варя.
О да, Вселенная была права, он получился очень необычным! Таким необычным, что поначалу Олла даже немного растерялась. Он требовал постоянной заботы, ухода и внимания. Он не мог существовать без нее. Для него не подходили обычные, земные способы выращивания цветов. Да и общаться с ним оказалось не так-то просто. Хорошо получалось только если без слов, «из души в душу».
- Это потому что, скитаясь среди звезд, я вообще не привык разговаривать, — объяснил цветок. – Мы, цветы, молчаливые создания. Но если ты хочешь, я научусь болтать.
- Конечно, хочу, — сказала Олла. – А ты можешь мне подсказать, как тебя правильно выращивать?
- Не могу, — пожал плечами цветок. – Я и сам не знаю. Я ведь еще никогда не рос на Земле.
И Олле пришлось искать, изучать, придумывать разные способы взращивания своего питомца. Это было непросто, но очень увлекательно, и каждый успех, даже маленький, наполнял ее гордостью и невероятно радовал. Но иногда ее посещали сомнения и даже отчаяние.
- Почему ты не хочешь быть как все нормальные дети? – спрашивала она цветок.
- Но ведь и ты не как все, — возражал он. – Я не знаю, что такое «как все». Это как? Как метеориты? Как звездные туманности? Как планеты? Ведь все абсолютно разные. Даже люди…
И Олла с удивлением обнаруживала, что и сама так всегда считала, просто немножко забыла.
- А почему ты не отпускаешь меня ни на шаг? – спрашивала она в другой раз. – Ведь иногда мне требуется оставить тебя, куда-то уйти, да просто побыть одной, в конце концов.
- Но мне так страшно оставаться одному в этом совершенно чужом для меня мире, — объяснял ей цветок. – Я пока еще не готов, и ты же хотела спутника, который будет рядом всегда и каждый миг… но я буду стремиться и когда-нибудь научусь обходиться без тебя. Хотя бы недолго…
И Олла поняла, что раз уж она сама попросила вселенную о столь верном друге, ничего не поделаешь – придется ждать.
- Уход за тобой отнимает у меня очень много сил и времени, — жаловалась Олла. – Иногда я чувствую, что не знаю, что делать, и мне кажется, что я ни на что не способна.
- Но это не так, — возражал цветок. – Ты очень многому научилась и многое узнала. Ты стала такая яркая, твоя душа светится, как самая яркая звезда!
И Олла знала, что ее цветок прав – он ведь смотрел на нее особенным, глубинным взглядом, и видел то, что не могут разглядеть другие.Но были у них и другие разговоры.- Ты знаешь… мне иногда так хочется умереть, — как-то признался ей цветок. – Сбросить земную оболочку и вернуться туда, чтобы снова плавать среди звезд. Но я не могу, потому что должен всех вдохновлять. Такое задание я получил от Вселенной, и должен его выполнить.
- И мне тоже иногда хочется домой, — задумчиво сказала звезда. – Там я сияла бы гораздо ярче, и поболтала бы с подружками-звездами, и вообще вышла бы на совершенно другую орбиту… Но я тоже не могу, ведь и у меня есть задание – сиять и менять земную реальность, делая ее похожей на небесную.
- Но мы же можем поддерживать друг друга, – предложил цветок. – Я – вдохновляю, ты – сияешь, мы вместе выполняем наше задание! Варррр и Олла… Вариолла, Вариолла – звездная команда!
- Что ж, это здорово, отличное название для команды! – одобрила Олла. – Я согласна. Да, нам с тобой не просто, но мы справимся! Куда же деваться, если мы – посланцы?
- Ну, если уж мы решили остаться… Мне очень хочется научиться быть самостоятельным, найти свои интересы в этом странном мире и научиться чему-то новому, — подумав, сказал цветок. – Я буду каждый день учиться чему-нибудь новому и стану самым умным цветком Вселенной!
- А я… может быть, я напишу книгу о том, как взращивать космические цветы, или даже сниму фильм, — улыбнулась звезда. – Не сейчас… когда-нибудь. Но я уже начала собирать материал!
- Ты самая яркая звезда во всем Мироздании, — сказал Варррр.- А ты – самый необычный цветок во Вселенной, — ответила Олла.
Если вы где-нибудь встретите их – сразу узнаете. Необычное дитя, не похожее на других, и женщина, у которой из глаз льется мягкий сияющий свет. Знайте же, что это Вариолла, звездная команда, союз звезды и цветка из далеких миров, присланный к нам, чтобы земля и небо когда-нибудь снова стали едиными.
Жил был один Мудрец, к которому многие приходили за советом. Мудрец жил отшельником, был скуп на слова, часто говорил загадками, но каждый все равно получал ответ на свой вопрос.
И вот однажды явилась к Мудрецу женщина. Она была собранна и сурова, и голова ее была опущена вниз, словно там, под ногами, было что-то, что ей хотелось бы растоптать.
- У меня родился ребенок, и он болен. Говорят, что болезнь врожденная, и что вылечить ее нельзя. Но я слышала, что твоя мудрость творит чудеса. Я очень на тебя надеюсь. А надежда, как известно, умирает последней. Скажи, что мне делать, чтобы мой малыш излечился?
- А на что ты готова для этого? – спросил Мудрец.
- На все! – пылко ответила женщина. – Я сделаю все, чтобы ребенок был здоров.
- Тогда для начала убей надежду, — посоветовал Мудрец.- Что??? – вскричала женщина. – Ты советуешь мне перестать надеяться, опустить руки??? Да ни за что!
- Убей надежду, — настойчиво повторил Мудрец и прикрыл глаза.
Женщина шла от него, пылая праведным гневом. Она была очень обижена на Мудреца. Она возлагала на него такие надежды, а он их не оправдал, и сказал ей такое, что сразу настроило женщину против него.
- Убить надежду! – яростно бормотала она. – Это надо же такое посоветовать несчастной матери? Никакой он и не Мудрец, и мудрость его – липовая. Я буду надеяться, и мой мальчик обязательно выздоровеет!
И женщина отправилась к докторам. Доктора осмотрели его и сказали, что болезнь тяжелая, и лечить ее долго и трудно, но есть надежда.
- Значит, все-таки есть! – обрадовалась женщина и напряженно стала ожидать чуда.
После лечения ребенку стало лучше, но болезнь никуда не ушла – просто затаилась на время, а потом вспыхнула с новой силой.
- Ничего не можем сделать, — развели руками врачи. – Только поддерживать. А потом, всегда есть надежда, что вот-вот изобретут новейшее лекарство, и тогда…
Но женщина решила не ожидать новейшего лекарства, а понесла ребенка к бабкам, экстрасенсам и прочим целителям. Она надеялась, что уж или народная медицина, или сверхъестественные способности подействуют на болезнь. Но ни отливание воска, ни нашептывание на воду, ни пассы над телом ребенка не оправдали ее надежд.
Тогда женщина решила поехать в монастырь, где была чудотворная икона и помолиться перед ней о выздоровлении ребенка. Она и свечи ставила, и молебны заказывала, и молилась денно и нощно, но когда вернулась домой, никаких изменений не обнаружила – дитя все так же болело.
Больше обращаться было не к кому – похоже, ее надежда умерла.
- Мудрец! – вспомнила она. – Это он убил мою надежду. Надо пойти и высказать ему все, что я о нем думаю.
Она прибежала к Мудрецу поздним вечером, когда было уже темно, а на небе горели звезды. Но он не спал – сидел у порога и словно бы ждал ее.
- У меня больше нет надежды! – гневно крикнула она. – Это ты во всем виноват! Ты зародил во мне зерно сомнения! Зачем ты сказал мне тогда эти слова? Если бы я и дальше надеялась, то все бы изменилось…
- Ничего бы не изменилось, — покачал головой Мудрец. – В тебе было очень много Надежды, но совсем не было Веры. А значит, и результат был неоднозначный – так, 50 на 50.
- О чем ты говоришь? – устало спросила женщина. – Ведь надеяться на Чудо – это единственное, что мне оставалось.
- Нет. Был и другой выбор – ВЕРИТЬ в Чудо. Верить в то, что оно непременно случится. Верить в то, что Всевышний посылает тебе именно то, в чем ты нуждаешься для совершенствования души. Надежда – это зыбкие волны, Вера – это твердыня и опора. Надежда – это порхающие светлячки, Вера – это мощный маяк. То, на что мы надеемся – может произойти, а может и нет. То, во что мы верим, происходит всегда. Во что ты верила до сих пор, женщина?
- В то, что нам помогут, — тихо ответила она. – В то, что найдется какой-то человек, или лекарство, или еще какой-нибудь способ уничтожить болезнь.
- И это проявлялось в твоей жизни, — кивнул Мудрец. – Но ты не верила в конечный результат. Просто надеялась…
- Я не надеюсь больше, — сказала она. – Я исчерпала запасы своей надежды до дна.
- И теперь тебе остается два пути: или впасть в отчаяние и обозлиться на весь мир, или начать, наконец, ВЕРИТЬ. Во что ты хочешь верить сейчас? – спросил Мудрец.
- Я уже не знаю, — покачала головой женщина. – В голове моей полный сумбур и нет ни одной связной мысли.
- Посмотри на звезды, — предложил Мудрец. – Можно ли надеяться, что они были созданы для нас? Нет, нам не дано знать замысел Творца. Но в это можно верить! И тогда для тебя так и будет, и душа твоя наполнится светом звезд. Я вот – верю, что это так, и мне приятно думать, что звезды светят для меня.
- А говорили, что ты немногословный, — вдруг вспомнила женщина.
- Я разговариваю только с теми, кто способен меня услышать, — ответил Мудрец. – С теми, кто потерял Надежду, но готов обрести Веру. Так во что ты хочешь верить?
- В то, что Всевышний нам поможет, — чуть помедлив, сказала женщина. – В то, что я справлюсь – как бы не повернулась ситуация. В то, что мой малыш может быть частливым – даже если он никогда не поправится! Я верю в это, и никто не сможет отобрать у меня мою Веру! Я верю в себя, верю в моего мальчика, и верю, что все сложится наилучшим для нас образом!
- Я рад за тебя, женщина. И теперь я пойду отдыхать, а ты отправляйся домой – к своему ребенку. У вас все будет хорошо. Я в тебя верю.
И Мудрец скрылся в своей хижине.
А женщина пустилась в обратный путь, но теперь она смотрела не под ноги, а в небо – туда, где мерцали звезды.
- А еще я верю, что вы созданы для меня! – сказала она звездам и пошла дальше, чувствуя, как душа ее наполняется звездным светом.
Интересная, поучительная, позитивная сказка Эльфики о своей мечте. Следуйте своей мечте, не предавайте ее! Мечта окрыляет, вдохновляет. Мечтайте! Дерзайте! И у вас все обязательно получится.
Родилась у меня Мечта. Робкая такая, маленькая, несмелая…
Но зато краси-и-и-ивая! И перспективная – я сразу разглядела в ней большой потенциал. Решила я проследить, к каким целям может привести такая Мечта: прищурилась, пригляделась – и даже ахнула.
Вот это да!!! Очень даже волшебно должно получиться. Многие о таком и мечтать не могут, а в моем будущем такой результат явственно просматривается.
Решила я, что буду Мечту взращивать, чтобы она из маленькой превратилась в большую и даже грандиозную. Для начала решила ее родственникам представить.
— Смотрите, — говорю, — какая у меня Мечта! Такая свежая, такая оригинальная, такая вдохновляющая!
— Что ты! – всполошились родственники. – Какая-то она… вызывающая, что ли. Будет зависть вызывать и осуждение.
— Слишком высокая, — рубанул сплеча дедушка и укоротил Мечту чуть не вдвое.
— Не жирно ли будет? – категорически заявила бабушка и застрекотала ножницами, обрезая Мечту по бокам.
— Красивая, конечно, но маловероятная, — вздохнула мама, и Мечта побледнела и потеряла свой парадно-победительный вид.
— Вот еще выдумала! – нахмурился папа. – Ни у кого в нашем роду не было такой глупой задумки! Не одобряю. Тьфу на такие мечты!
Сказал – словно топором по Мечте жахнул, она аж сплющилась.
Смотрю я на свою деформированную, урезанную, оплеванную Мечту и чуть не плачу: а ведь такая красивая была!
Тут Цель голос подает:
— Посмотри на меня! Оцени, какая я великая! Ощути, какая я желанная! Пожалуйста, не бросай Мечту! Помоги ей снова расцвести! Я ведь тоже очень заинтересована, чтобы меня кто-нибудь достиг и превратил в Явь!
Прижала я к себе Мечту, утерла слезы, утешила.
— Не расстраивайся, маленькая, — говорю. – Подумаешь, не поняли нас! А мы замкнемся в себе и родственникам на глаза попадаться будем как можно реже. Давай-ка, я тебя самостоятельно начну холить и лелеять!
Успокоилась Мечта, воспрянула духом, повеселела. Стали мы вместе думать, как нам поскорее Цели достичь. Прикинули скорость движения, наметили промежуточные остановки (должны же быть привалы в пути!).
Мечта снова окрепла, расцвела. И тут я решила посоветоваться с бывалыми людьми – ну так, на всякий случай. Мало ли что может на пути к Цели произойти? А у них опыт!
Бывалые люди тут же всполошились и стали мне советы вагонами давать, и из всех этих советов получалось, что впереди будут сплошные рытвины да колдобины, ямы да ловушки, и возможных рисков просто не счесть.
Такого мне наговорили, что я испугалась: «А может, лучше и вовсе не начинать?». Смотрю, и Мечта моя съежилась-скукожилась, вся такая жалкая, несчастная стала. Тоже, наверное, испугалась. Но тут уже я ей говорю:
— Эй, Мечта, ты что? Ты не думай, я тебя не оставлю. Мало ли что с кем случилось на пути к Цели? Но это же не факт, что и с нами то же самое будет! И вообще: волков бояться – в лес не ходить, а кто не рискует, тот не пьет шампанского. Давай-ка, оживай, и вперед, к Цели!
Взялись мы с Мечтой за руки и пошли вперед. От родителей шифруемся, советы бывалых сложили в отдельный сундучок. Увесистый он получился – видать, тяжелый опыт в него напихан был, но решили, что нужно все-таки нести – авось пригодится!
Хотя скорость, конечно, снизилась заметно… Иду, размышляю: может, ну его, чужой опыт? Я ведь в пути еще и свой получу, и как я этот груз на себе тащить буду?
— А давай оставим этот сундучок в укромном месте, — догадалась Мечта. – Если что – так мы всегда в него залезть сможем. А если будем тащиться с крейсерской скоростью черепахи, нам до цели за одну жизнь никак не добраться!
Ой, и правда! Вот ведь как Мечта помогает главное-то в жизни разглядеть! Прикопала я сундучок под деревом, и сразу у нас дело куда веселее пошло!
Идем с Мечтой, песни горланим, облака разглядываем, да вдруг я как споткнусь – чуть носом землю не пропахала! Глядь по сторонам – а там друзья. И эти, с позволения сказать, друзья мне, оказывается, подножки ставят!
— Вы это чего творите? Зачем? – озадачилась я.
— Да ты со своей Мечтой совсем о нас забыла! – наперебой загалдели друзья. – Отрываешься от коллектива, нехорошо! Подумаешь, цель у нее! Да у всех какие-то цели есть! Размечталась, понимаешь ли…
Я расстроилась. И обиделась. И забеспокоилась. В самом деле, что важнее – Цель, которая еще только будет, или друзья, которые уже сейчас есть?
— Мечта, ты прости, но придется временно свернуть, — покаянно сказала я. – Совсем я о друзьях забыла, они в претензии.
— Это не они в претензии, это Зависть их гложет, — покачала головой Мечта. – Настоящий друг на пути к Мечте подножек ставить не будет, а всегда поддержит.
Пригляделась я – и правда, большинство моих «друзей» на плече носят зверька по имени Зависть. Вредный такой зверек, злобненький, постоянно грызет и побуждает рыть ямы, ставить палки в колеса и подножки организовывать.
Чтобы, стало быть, не выделялась из общей массы, не влияла на их самооценку своими великими целями и возвышенными мечтами.
— Но если я пойду своим путем, выходит, я одна-одинешенька останусь? – растерялась я.
— А ты попробуй, — посоветовала Мечта.
Я решилась – и рванула вперед. И что вы думаете – не все друзья оказались завистниками! Многие, наоборот, предложили руку, помощь и поддержку. А некоторые познакомили меня со своими Мечтами и встали рядом, чтобы двигаться к своим Целям.
Тут мне и вовсе хорошо стало: оказывается, друзья могут быть единомышленниками, а в компании двигаться куда как интереснее и сподручнее!
Но все равно, раз Цель у каждого своя, то и направления рано или поздно расходятся. Кроме того, каждый движется в своем темпе, скорость у всех разная. Поэтому я хорошенько усвоила: на пути к Цели не стоит ни на кого надеяться. Если рядом – хорошо, если отстали или обогнали – без обид.
Главное, постоянно подпитывать свою Мечту, вот она-то твой лучший проводник и вдохновитель!
И тут я добралась до места, где не было ничего. Дорога обрывалась прямо в пропасть. Уже и Цель была отчетливо видна, и казало, до нее рукой подать, но пути больше не было.
— Это что же, провал? – в ужасе спросила я, озирая бескрайнюю пропасть.
— Похоже на то, — согласилась Мечта.
— Приехали… — прошептала я, разом растеряв весь свой пыл. – Кажется, конец пришел моей Мечте.
— Я не хочу умирать. Придумай что-нибудь, — попросила Мечта.
— Нет. Не знаю. Ничего в голову не лезет, — уныло сообщила я.
— Пожалуйста…
Я взглянула на свою Мечту. Ах, какая же она была красивая! За время путешествия она окрепла, набрала силу, стала яркой и зрелой. Она всегда была со мной, она меня окрыляла… И тут меня осенило:
— Мечта! А у тебя есть крылья?
— Крылья? Не знаю, я никогда не пробовала летать. Но ты-то должна знать, ведь я же твоя Мечта, я у тебя родилась.
— Тогда – точно есть! – ликующе воскликнула я, вскакивая на ноги. – Ты – моя крылатая Мечта, и никакие провалы нам не страшны! Подумаешь, провалы! Если у нас есть крылья – мы их преодолеем одним прыжком!
Если у Мечты и были сомнения, она их озвучивать не стала. Мы с ней крепко обнялись, я зажмурила глаза – и сразу почувствовала, как ноги мои отрываются от земли, и я лечу.
В первые мгновения мне было страшно, а потом меня охватил восторг. Я лечу! Раньше я шла к своей цели, падала, поднималась, а теперь лечу – и нет мне преград! И тогда я открыла глаза. Отсюда, с высоты птичьего полета, все казалось маленьким и незначительным. В том числе и страхи. И здесь, в небесах, я поняла одну важную вещь: все, кто мешает на пути к Цели, не обязательно враги, и даже чаще всего не враги.
Они проверяют нас на прочность и на верность Мечте. Если мы сдались, отступили – это только наше решение. Значит, не так уж и хотелось. Но если выстояли, не повелись на отговорки, пугалки и увещевания – значит, Мечта жизнеспособна и обязательно поможет достичь Цели. И никаких провалы не страшны, потому что настоящая Мечта всегда крылата.
Я и не заметила, как пропасть осталась позади, а передо мной оказалась Цель. Вблизи она оказалась еще значительнее, еще прекраснее. Меня переполняли и радость, и гордость, и восхищение. Но вот что странно: она больше не была желанной. В самом деле: чего желать, если мы уже у Цели?
— Мы сделали это, — сообщила я. – Вот она, Цель!
Мечта молчала. Я обернулась и застыла: ее больше не было. Она пустила корни и превратилась в прекрасное цветущее дерево.
— И что теперь? – растерянно спросила я. – Отдыхать в тени Мечты? Сидеть и ждать плодов?
— Быть привязанной к одной-единственной Мечте – это скучно, — ответила Цель.
— Это точно! – согласилась я.
— Твоя Мечта и впрямь скоро даст плоды, и они будут питать тебя долгое время.
— Да это понятно… Но что мне делать сейчас?
— Отдохни. Порадуйся. Подведи итоги. Оцени опыт, — посоветовала Цель. – Насладись в полной мере тем, что ты смогла ко мне прийти. Поверь, это далеко не всем удается.
— А потом?
— Потом? Какая же ты нетерпеливая! – хмыкнула Цель. – Но, если уж тебя это так волнует, то ладно… Разреши-ка тебя кое с кем познакомить!
Цель расступилась и выпустила вперед какое-то существо. Маленькое такое, робкое, несмелое… В цветных одеждах и с чудной улыбкой.
Я, протянув руки ему навстречу, широко улыбнулась:
Дата: Понедельник, 19-11-2018, 15:36 | Сообщение # 47
Админ
Группа: Друзья
Сообщений: 12994
Статус: Offline
СКАЗКА — РАСЧИСТКА ПОДСОЗНАНИЯ
— Ой, мамочки мои! Темно-то как! Вот уж точно говорят: «чужая душа потемки!». Хотя какая же она чужая, если я с ней живу? Ой-ой-ой, черт ногу сломит! Это в чем я запуталась? — Осторожно! А то вы сейчас на меня наткнетесь! Стойте на месте. Просто здесь все опутано предрассудками. Я вам сейчас руку подам. — Ой, кто это? — Эго меня зовут. Я местный. А вы?
— А я – Личность. Тоже местная. Татьянина Личность. Вам тоже приглашение на собрание пришло? — Ну да. А то стало бы я выпячиваться. Я умеренное Эго, позитивное. Давайте руку! — Ага, спасибо. А вы знаете, куда идти? — Да здесь дорога одна – к себе. Не заблудимся. Просто темно и хлама всякого полно. А так – Все прямо да прямо. Да вон, смотрите, огонек уже виден. — Ой, что-то под ногами хрустит! — Не бойтесь, это подавленные желания. Они уже засохли и увяли. Вот и пришли. Здравствуйте всем!
— Здравствуйте, дорогие! Давайте поближе к огоньку – на людей посмотреть и себя показать. Разрешите представиться, я – Сущность. Это я всех на собрание созвала. Если не возражаете, могу взять на себя роль председателя. Кто «против»? — Все «за»… Раз вы созвали, то знаете, зачем! — Логично. Может, для начала познакомимся как следует? Кто первый? — Ну давайте это буду я. Меня зовут Эго. Я принадлежу человеческому существу по имени Татьяна. Моя задача – поддержка адекватной самооценки, стимулирование к развитию и новым достижениям. Обиды – тоже по моей части. Ну, бывает, и обижаемся – не без греха. Но стараемся, учимся помаленьку. Прощаем, отпускаем.
— А я – Личность. Представляю собой совокупность воспитания, установок социума, личного жизненного опыта Татьяны. Собственно, я и есть ее человеческое «Я». — Очень приятно, друзья! Я – Танечкина Душа. Эмоциональное восприятие мира, чувствование, ощущения – вот мое Предназначение. — Замечательно. А я – Сущность Татьяны. Обладаю знанием жизненного Сценария и уроков, выбранных для этой жизни. — Как же это так получилось, что мы все принадлежим Татьяне, а до сих пор не встречались? — Да встречались. Просто мозг этот факт не фиксировал. Не было ему такого задания. — А кто ему задания дает?
— Сознание и Подсознание. Кстати, мы находимся сейчас на территории Подсознания. Это потому что сейчас ночь, и Сознание Татьяны спит, отключилось на время. Именно это сделало нашу встречу возможной. В Сознание она нас пока не впустила. — Странно как-то тут… Пробирались в потемках, по каким-то буеракам. Это что, Подсознание такое и должно быть… темное и дремучее? — Да нет, конечно! Просто Татьяна к Подсознанию пока не обращалась. Для нее оно тоже – потемки. Она все еще живет на уровне Личности и Сознания, а с остальными своими частями, считай, и незнакома.
— Вау! Ничего себе. Сама с собой незнакома, надо же??? А что это за дивный огонь, который освещает нашу дружную компанию? — Это Искра Божья. Зажигается в каждом человеческом существе, но не во всех видна. К сожалению. — Уважаемая Сущность, а можно узнать цель нашего собрания? — Разумеется, друзья! А цель у нас – простая и благородная. Довожу до уважаемого коллектива, что Татьяне по ее жизненному сценарию предстоит обрести целостность. В чем мы ей и должны помочь. — Да мы это… со всем респектом! Только объясните нам, а что такое «обрести целостность»?
— Хороший вопрос. Объясняю. Сюда, на Землю, Души приходят, чтобы в процессе жизни усовершенствоваться, получить опыт, повысить вибрации. Здесь бессмертные Души получают тело и пользуются им в течение всей жизни. Но при воплощении память о прошлых жизнях и о божественном происхождении человека блокируется. Иначе бы у него не было стимула к самосовершенствованию, к развитию. Я понятно объясняю? — Очень даже понятно! Давайте дальше. — Ну так вот. Когда рождается ребенок, первой в него вселяется Душа. И Создатель вдувает в него Искру Божью. — О, я первая? Приятно.
— Ну да. Затем начинает работу Подсознание. В нем как раз и хранится многовековой архив прошлого опыта. Ребенок же пока живет инстинктами. Связь со Вселенной тоже осуществляется через пространство Подсознания. Потом потихоньку начинает формироваться Сознание. Оно действует наяву, днем, когда человек бодрствует. — А я? А про меня? — Ну вот, Эго, а говоришь – умеренное. Да ладно, не обижайся, шучу. Эго приходит несколько позже, когда Сознание уже сформировано. Если ребенок начал осознавать свою отдельность от мира, свое «Я», стало быть, Эго уже проявилось. — Погодите, а про вас? Сущность-то когда?
— А Сущность – изначально. Я и есть то Божественное Начало, центр Вселенной, от которого все началось. И без которого человека по имени Татьяна просто не было бы. — Ага. Вот так вот, значит. Ну, допустим. А причем тут целостность? — А целостность тут, братцы, вот при чем. По замыслу Творца, каждый человек должен сначала осознать себя совершенно автономной единицей Мироздания, а потом, в процессе собственного развития – его неотъемлемой частью. Пройти путь от Человека до Бога! Осознать себя Богом! И стать Со-творцом. Вот такая, дорогие мои, сверхзадача. — Ого! Дерзко… А Эго не треснет от такого поворота? Загордится еще… Я, мол, Бог! — Не треснет и не загордится. До такого осознания человеку приходится пройти очень сложный путь, и на этом пути Эго столько раз ставят на место, что оно приходит в полное равновесие и не высовывается без дела.
— Да, я что-то такое всегда чувствовала. Что я, Душа, тоже должна стремиться к равновесию. Это Сущность правильно заметила! — А можно вопрос? Вот я, Личность, не понимаю… Раз уж мы все принадлежим одному человеку – Татьяне, то разве мы уже не есть единое целое? — К сожалению, нет. Пока – нет. Сами видите: в Подсознании – полный мрак. Надо зажигать свет и субботник устраивать по вывозу мусора. Чистить все надо и освещать дальние углы! А мы с вами, как выяснилось, друг друга и не знаем толком. Потому что Татьяна употребляет нас от случая к случаю, хаотично, ей в голову не приходило, что мы все взаимосвязаны.
— Знаете, а Сущность дело говорит! Я, Душа, тоже ощущаю, что Татьяна уже давно как-то встревожена. Жизнь ее однообразна, все в ней такое приземленное, обыкновенное. А Душа стремится к высокому! То есть я, Душа, стремлюсь в небо. «А мне летаааать, а мне летаааать, а мне летаааать охота!». — Ничего себе, так вот как, оказывается, Душа поет! Никогда не слышала! — Да, уважаемая Личность, похоже, мы столько интересного пропустили! — Кстати, Душа, а что это в вас так сверкает? — Ах, дорогое Эго, если слева – так это россыпи Нерастраченной Любви, там целое месторождение, а если справа – то море Нежности. А вон те жемчужины на берегу – мечты.
— Как вы прекрасны, Душа! Хрустальное сияние! Я восхищен вами! — Ой, благодарю вас! Право, не стоит. Каждая Душа от природы прекрасна. А то, что я чиста – это Танечкина заслуга. Обиды не копит, зависть в меня не впускает, гневом не коптит. Вот я и сохранилась буквально в первозданной чистоте. — Извините, а можно вернуться к делу? А то скоро утро уже, мне на смену заступать… — О, конечно, уважаемая Личность, вы совершенно правы! Итак, к делу. У меня есть предложение: не откладывая в долгий ящик, заняться уборкой пространства Подсознания. — А как это влияет на целостность?
— Напрямую. Пока Татьяна не осознает, что она – частица Бога. Мы должны расчистить все каналы связи со Вселенной. И тогда она услышит шепот Вселенной, голоса Ангелов, сможет с ними общаться. — Ну хорошо. Только тут работы – непочатый край. До утра не управимся! — Если не управимся – продолжим в последующие ночи. Нас никто никуда не торопит! Не дрейфь, ребята, глаза боятся – руки делают! — А свет? Здесь же темно совсем! — Попросим Искру Божью засиять поярче. Вот, смотрите, как огонек разгорается! — А мы, Души, тоже можем светить! Вот сейчас я пошлю лучик Любви, и он осветит нам путь.
— Ух ты! И правда, все видно стало. А мы и не знали, что Душа может так светиться. — Да я не всегда, а только когда во мне случаются Души прекрасные порывы. Сейчас как раз такой момент! Пользуйтесь! — Вот это что за пыльные папки? — Это опыт предков. — Смотрите: «Охота на мамонта». И вот еще: «Шаман – это опасно». Зачем ей это? — А вот еще лучше: «Мужчинам доверять нельзя. Опыт пра-пра-пра…какой-то бабушки. 1734 год». И что с этой папкой делать? — Договорились же – чистим! Все лишнее – в утиль! Шаманы и мамонты Татьяне не грозят. С мужчинами ее пра-пра… пусть сама разбирается, у Тани другой опыт будет, позитивный.
— Так, Душа, посвети в этот уголок. О, да тут Страхи! Томятся в заключении, бедные… Выпускаем? — Конечно, выпускаем! А куда их теперь? — А мы их переименуем! Пусть превращаются из Страхов в Стражей. И стоят на страже здоровья, жизни и правопорядка! Так, выходите! Свобода, братцы, и полная амнистия! Новое назначение и поставленная задача ясны? Все согласны? Ну и чудненько! — Посторонитесь, братцы! Сейчас я здесь подмету! Это что за ветошь? Ее можно выбросить? — Это обветшалые истины. Они уже давно поизносились и утратили актуальность. Выбрасывай смело!
— Я сейчас паутину предрассудков в клубок смотаю, чтоб под ногами не путалась. И выбросить срочно надо, а то она вся какая-то липкая, противная. — Ух ты! Смотрите, а здесь, за этими старыми декорациями, оказывается, окно в Мир! И свет! Помогите-ка оттащить! — Светло-то как стало! Оказывается, в Подсознании вовсе не такой уж мрак царит! — А вот еще окна, их просто вымыть надо! Где здесь ветошь была – а ну ее на тряпки! — Между прочим, коллеги, чтоб вы знали, это не просто окна – это и есть каналы связи со Вселенной! Через них можно как получать информацию, так и отпр+авлять. Самый прямой вид связи с Божественным Началом!
— Ну что бы мы, Сущность, без вас делали? Вы все на свете знаете! — На то я и Сущность. За этим я человеку и дана. Как и все вы. Если кто-то из нас болен, или непомерно раздут, или иссох – человек ущербный становится. Так что нам надо друг друга поддерживать и работать в контакте! Что мы сейчас и делаем! — Ой, как здесь чудесно стало! Светло и просторно! Хоть балы устраивай! Смотрите, смотрите! Кто там за окном парит? — Вестимо, ангелы! Готовы к прямому контакту! Тоже радуются. — А как теперь Татьяна узнает, что ей можно с ангелами общаться? — Подсознание подскажет. Вот она проснется – и вдруг ощутит такой восторг! Просто от того, что живет. И что утро хорошее. И голубое небо за окном. А в душе – Ангелы парят. — А она поймет?
— А как же! Мы же сейчас в ее Подсознании, мы ей снимся. Сон она, может, и забудет – а общее ощущение ухватит. И обязательно захочет узнать, что это было. А главное ведь что – задать правильный вопрос! И сразу посыплются правильные ответы! И нужные люди придут, и нужные книги. Ангелы ведь только и ждут, чтобы их попросили. Они такие желания влет исполняют, без задержки! А дальше человеку уже самому интересно становится! — Братцы, утро! Будильник трезвонит! Татьяна просыпается! У нас 5 минут до того, как она откроет глаза. — Ну, основные завалы разгребли, каналы расчистили. А остальное – по ходу пьесы доубираем. Теперь Татьяна нас сама просить об этом будет. Всем спасибо! — Рады были познакомиться. Оказывается, мы – команда!
— А то! Жаль, что раньше этого не знали. Но всему свое время. Все, братцы, по местам! Нам предстоит участвовать в пробуждении. … Татьяна медленно открыла глаза, все еще улыбаясь своему сну. Ей снилось что-то такое, невыразимо приятное. А внутри – как будто ангел пролетел. «Я могу все на свете! – подумала она и даже не удивилась своей самонадеянности. – И, кажется, я бессмертна!.